Василий Песков - Окно в природу-2002
Появление в их владеньях кого-нибудь постороннего птиц возбуждает. Начинают пикировать на идущего лугом и пролетают так близко, что обдают лицо твое волной плотного воздуха, и слышен бывает характерный звук, по которому пролетающих чибисов даже ночью можно определить.
Гнездо у парочки птиц немудреное — полтора десятка сухих травяных прутиков. Иногда четыре яичка находишь почти на голой земле. Они грушевидной формы, землисто-бурого цвета в крапинах. Их трудно заметить, гораздо труднее, чем если б лежали в добротном гнезде.
С детства помню игру: «искать гнезда чибисов». Наши хожденья по лугу сопровождались, конечно, сумасшедшими кувырками и криками птиц. Но мы хорошо знали: искать гнездо надо не там, где птицы кричат, отвлекая наше вниманье, а там, где они вдруг смолкают. Поняв, что кладка будет вот-вот обнаружена, чибисы носятся, почти касаясь твоей головы. Мы яйца из гнезд не брали. Нашли — и все. Но в поселения чибисов заглядывают охотники до яиц — вороны и лисы. Ворон атаками чибисы почти всегда прогоняли, лису же их гвалт не смущал. И однажды мы видели, как, подпрыгнув, рыжая бестия на лету поймала взрослого чибиса.
Шестнадцать дней греет птица кладку яиц, лежащих в порядке вроде цветка — острыми концами друг к другу. Вылупившись из яиц, темного цвета птенчики уже готовы бежать и чутко слушают мать, когда следует затаиться. Инстинктивное чувство меры опасности у птенцов меня поражало. Уже работая в Москве, я как-то, приехав на родину, забрел на знакомый лужок за Усманкой и неожиданно около лужи, окаймленной песочком, увидел трех чибисят. Важно было удержать птенцов у воды на песке, но мать отчаянно призывала детишек опасное место покинуть — перебежать к ней по пашне. Стоя по другую сторону лужи, я преграждал им дорогу, быстро перемещаясь с места на место. Удивительно, но птенцы останавливались всегда на самой безопасной дистанции от меня. Сделав несколько снимков, я птенцов пожалел, и они немедленно перебежали в комья земли. Сразу из виду я их потерял — птицы превратились в комочки маскировавшей их пашни.
Через два месяца по появленью на свет чибисы превращаются во взрослых птиц. Число летунов на лугу возрастает, но летом они заметны менее, чем весной, — не так крикливы, не так увлекаются воздушной гимнастикой. Их стайки похожи на скопления крупных черно-белых бабочек. Птицы не шумно перелетают с места на место в поисках корма или садятся вблизи воды отдохнуть. Питаются чибисы главным образом дождевыми червями, улитками и всяческой мелюзгой, какую находят на мокрых лугах.
Принадлежат они к отряду куликов, среди которых мы знаем вальдшнепа (лесной кулик), кроншнепа (болотный), веретенника, улита, бекаса, дупеля… На большинство собратьев своих чибисы не похожи — клюв у этих луговых куликов короткий и крылья такие, что вряд ли любая другая птица способна соревноваться с ними по кувыркам в воздухе.
Распространены чибисы широко — по всей Европе, в Южной Сибири аж до Амура, и, как ни странно, эти любители сырости живут в Средней Азии всюду, кроме пустынь, лежащих между Каспием и Аралом.
Зимовать чибисы летят туда, где зимой не бывает (или редко бывает) снег. В Голландии это самая характерная и любимая птица. Иногда Голландию называют даже страной каналов, тюльпанов, ветряных мельниц, черно-белых коров и чибисов.
От нас в Европу чибисы улетают глубокой осенью, и не так заметно, как прилетают весной. Из маленьких групп постепенно образуются крупные стаи, летящие не быстро, но уверенно, не страшась непогоды, хотя ветер благодаря большой «парусности» крыльев легко может их сделать своей игрушкой. Орнитологи знают случай (1927 г.), когда сильная буря унесла чибисов из Ирландии в Ньюфаундленд (Канада). В потоках летящего воздуха за сутки чибисы одолели 3600 километров и не погибли.
У нас чибис — любимая всеми птица. Поднять руку на нее — то же самое, что выстрелить в лебедя. А на зимовке в Европе это обычная для охотников дичь.
Во Франции пять лет назад, осенью, проезжая в автомобиле из Парижа в Нормандию, я заметил на пашне громадную стаю каких-то птиц. Вынув бинокль, увидел: пашня покрыта чибисами. Было грязновато, но, не жалея ботинок, я захотел выяснить: близко ль подпустят? Нет, не близко — взлетели метрах в двухстах (на родине-то весной пролетают прямо над головой!). Все объясняется просто. Птицы хорошо знают, где и как следует им держаться. Доказательства этого мы увидели на той же дороге в Нормандию. На шоссе вышли уже, как видно, «обмывшие» свой успех молодые охотники — на поясе у каждого висело по паре убитых чибисов.
— Трудно было добыть?..
— Да, это строгая птица.
Я разглядел двух черно-белых летунов, сложивших крылья вблизи французского побережья. Кто знает, может быть, именно их печальное «чьи вы?» слышал я за деревней Кончеево, к юго-западу от Москвы, куда стараюсь ходить каждый год в начале апреля.
26.04.2002 — Апрельские страсти у косачей
Весенняя ночь в лесах у Вышнего Волочка. После часа езды идем с километр в темноте. И вот он, едва приметный при звездном небе шалаш. Егерь уходит, а мы, окруженные неизвестностью, в шалаше затихаем, ожидая зарю и всего, что должно тут случиться.
Как в оперном театре, спектаклю предшествует увертюра. Невидимых музыкантов много. Кричат чибисы, пролетающие над шалашом так низко, что слышно, как широкие крылья прессуют с шорохом воздух. Кто-то тоненьким голоском заявляет о себе в темноте. Кричат вдалеке журавли. И вот он, самый желанный звук: с шумом у шалаша опускается первый тетерев. Его не видно, но спустя минут пять слышим голос: чуффы!.. Сразу с разных сторон ему отозвались: чуффы! чуффы! И хлопанье крыльев. Чувствуем себя в середине тетеревиного тока, существующего тут, по словам егеря, уже несколько лет.
Полоску зари тетерева приветствуют чуфыканьем и руладами, похожими на отдаленный грохот множества барабанов. Птиц уже видно на поле — черные силуэты с белыми подхвостьями. Ближе всех к шалашу сидит «дирижер» предстоящего действа. Он чуфыкает, кажется, прямо в ухо, и весь оркестр ему откликается теми же звуками.
Я ощупью, потихоньку готовлюсь к съемке. Но «дирижер» почему-то вдруг стих. В щелочку вижу настороженную его позу, и вдруг тетерев шумно, с криком тревоги взлетает. Сразу же все стихает — мы обнаружены! Быстро светлеющий восток небосклона показывает: шалаш наш построен рукою неопытной. Он сложен из жидких веточек и на фоне зари токовик, как сквозь бредень, разглядел в шалаше опасные силуэты…
С полчаса сидим замерзшие, ожидая неизвестно чего. Как на фотобумаге, проявилась вдруг рядом людьми забытая деревушка. Поле окаймляют кустарник и низкий лесок. Место для тока великолепное. Но к шалашу тетерева уже не вернутся. В бинокль видно, как они суетятся вблизи деревни. Ток «смят» — на новом месте уже не турнир с его незыблемыми законами, а просто драки и беготня петухов. Егерь с опушки в бинокль все это видит и, не прячась, в рост идет к шалашу. Объясненья излишни. Милый Анатолий Андреич, работавший до этого трактористом в совхозе, понимая оплошку, искренне сокрушается: «Ночь-то — коту под хвост…» — и обещает назавтра шалаш в другом месте оборудовать как положено.
Еще одна бессонная ночь. На этот раз шалаш укрыт соломой и ветками так основательно, что около часа перед рассветом мы сидим как в чернильнице, слушая голоса ночи и приземленья тетеревов.
В этот раз птицы подвоха не чувствуют и сразу, словно приветствуя зарю, начинают концерт. Тон и тут задает токовик — признанный лидер в сообществе петухов. Он расположен в середине тока. Вблизи от него кружится явный соперник. Оба крупные, с гордой осанкой и повадками главарей. Остальные косачи расположились по краю тока. Им трудно тягаться с лидерами — отстоять хотя бы свое законное место.
Тетеревов тринадцать. Два главных и, видимо, равных по силе дерутся, подпрыгивая, и так азартно, что летят перья. А по краям тока чуфыканье сопровождается беготней. Каждый из петухов знает границы своей площадки и приходит в неистовство, если сосед нарушает границу.
Заря разгорается, и вместе с ней нарастает хор голосов на ристалище. Переливчатые рулады и чуфыканье становятся непрерывными. Закрыв глаза, чувствуешь море звуков. Даже не верится, что это всего лишь тринадцать возбужденных дракою голосов заполняют пространство.
Снимать бы. Но мало света. Надо дождаться восхода солнца. Как и в минувшее утро, с криком носятся похожие на больших бабочек чибисы, звенит в вышине жаворонок, неторопливо в светлеющем небе проплыл косяк журавлей.
Присмотревшись к ристалищу, хорошо теперь видим двух главных соперников в центре тока. Чуть в стороне от них сидит неподвижный, как сфинкс, тетерев-сторож. Его задача — заметить опасность и просигналить криком разгоряченным, потерявшим от страсти головы соплеменникам. (Кто и как назначает на этот пост сторожа?)
