Газета Завтра Газета - Газета Завтра 512 (37 2003)
"ЗАВТРА". Что-нибудь новое и неожиданное для себя удается там найти?
М.С. Есть много строчек, которыми когда-то я не сумела воспользоваться, а теперь эти образы, эти темы порой становятся новыми стихотворениями.
"ЗАВТРА". Интересно было бы услышать самые первые из сохранившихся у вас стихов.
М.С. Мне тогда было лет пять, наверное. А строки такие:
"Среди белых лебедей
Один черный улетел".
Это что, стихотворение? Это детский лепет какой-то.
"ЗАВТРА". Ну, тут с какой стороны символа посмотреть. Не зря ведь говорится: устами младенца глаголет Истина. Но, конечно, до школы и в школе о выборе поэзии как жизненного призвания речь еще не шла. Или уже шла?
М.С. Впервые мои стихи были опубликованы, когда я училась в шестом классе. Скорее всего, мама сама отнесла их в нашу газету "Заветы Ленина". Так она тогда называлась, а сегодня — "Мучкапские новости". И сотрудница этой газеты, Наталья Ильинична Мишина, сейчас она заместитель главного редактора той же газеты, поддержала меня в начале творческого пути. В частности, она объяснила мне, что такое стихотворный размер и как его можно проверять.
"ЗАВТРА". А мама ваша разве не писала стихов?
М.С. Нет, хотя очень долгое время была главным и даже единственным читателем и критиком моего творчества. Но тогда поэзия еще не занимала в моей жизни такого места. Я хорошо успевала по гуманитарным предметам, по алгебре, геометрии. И очень много рисовала.
"ЗАВТРА". Это была графика или живопись?
М.С. Я работала в основном с акварелью и гуашью, писала большие картины на исторические темы. Еще в десятом классе поступила заочно в Московский университет искусств и очень быстро прошла там курс обучения, буквально завалила их своими работами. И уже в 1993 году, через год после окончания школы, получила диплом. Пошла в свою же школу работать учительницей рисования. Иногда заменяла преподавателя немецкого языка — не потому что его хорошо знаю, но надо было — и заменяла.
"ЗАВТРА". Не тяжело было устанавливать контакты с детьми, в преподавательском коллективе?
М.С. Я была вынуждена пойти работать в школу, потому что сидеть на шее у матери не собиралась. Но саму профессию учителя всегда ненавидела. Мне казалось, что учителя мучают детей, заставляют их учить много лишнего, ненужного. Вот химия, например, или физика — зачем они мне были нужны? До сих пор не знаю. Так что с детьми у меня был замечательный контакт. Я им говорила: "Вы сидите, рисуйте, а я буду вам истории рассказывать". И рассказывала им страшные истории, целые сериалы, героями которых были их ровесники. Порой директор школы подходил под двери, слышал эти ужасные мистические истории и шел жаловаться моей матери: "Любовь Николаевна, опять ваша Марина ученикам про вампиров рассказывает". Но до более решительных мер — увольнения там или выговоров — дело не доходило. Я хотела, чтобы дети меня любили, а не ненавидели, как я сама некоторых учителей. И я им, наверное, завышала оценки, вырезала девочкам бумажных кукол…
"ЗАВТРА". Баловали своих учеников то есть? Но хотели уже сменить род занятий?
М.С. Да. И передо мной тогда стоял выбор: чем заниматься? Я считаю, что заниматься нужно тем, что у тебя лучше всего получается. Должно быть одно главное дело, а остальное всё тогда тоже сложится. Поэтому стремилась всегда проверять себя по самому большому счету. Вот у меня лучше всего получаются стихи о войне. Мне часто говорят: мол, ты женщина, а женщины пишут в основном о любви. Но стихи о любви у меня получаются, как у всех, обычные, многие пишут гораздо лучше… Стихи начинаешь писать обычно о себе, о своих обстоятельствах, обидах, переживаниях. Потом всё это кажется мелким — и вырастает до размеров народа. Вот сидишь, например, без работы, без копейки денег — начинаешь об этом своем состоянии писать стихотворение. А потом думаешь: ведь не я же одна, очень многие, почти весь народ у нас точно так же живет. А почему так? Кто в этом виноват? Что делать? Так начинаешь с себя, а заканчиваешь Россией, мирозданием.
В моем выборе между поэзией и живописью большую роль сыграло то, что уже в 1992 году мои стихи были опубликованы в "Нашем современнике". Послала туда свою подборку по почте. Так началось мое сотрудничество с "Нашим современником", которое продолжается до сих пор. Они меня понимают, поддерживают, несмотря даже на какие-то расхождения во взглядах. Я им очень благодарна. Если бы в моей жизни случилось так, что вместо этой публикации прошла бы, например, выставка моих картин в Москве — кто знает, наверное, я бы занялась всерьез не стихами, а изобразительным искусством.
С рекомендацией "Нашего современника" я на совещании молодых писателей во Владимире в 1996 году была принята в Союз писателей России. Наш семинар, кстати, вел Вадим Валерианович Кожинов, ныне покойный. Тогда же в Тамбове вышла первая книжка моих стихов "Чертополох" — кстати, очень люблю это растение. Представьте себе — посреди выжженной степи стоит такой налитый соками, изумрудный колючий великан с яркими медовыми цветами, вокруг шмели и пчелы жужжат — красота! И свобода. И сила.
"ЗАВТРА". Марина, но почему все-таки "Наш современник"? Почему не "Новый мир", скажем?
М.С. Знаете, сельская библиотека у нас была прекрасная, я читала практически все журналы. Из них мне больше всего нравились "Наш современник" и "Звезда".
"ЗАВТРА". Да, это был такой интеллектуальный питерский журнал…
М.С. Когда мне было 12 лет, у нас в школе появилась новая преподавательница истории. Она была записная демократка, либералка, и мы с ней много спорили. О России, о нашем народе, обо всем на свете. И она как-то в пылу сказала мне, что я настоящая черносотенка и мне только "Наш современник" читать. После этого я четко осознала, кто я такая! И стала читать "Наш современник" уже с пристрастием, внимательнее, раздумывая над прочитанным. А там мне попалась статья Ивана Солоневича — и после этого мое мировоззрение определилось окончательно. Я — русский националист и я — славянофил.
"ЗАВТРА". Но ведь славянство не сводится к русской нации. Как тут расставляются приоритеты?
М.С. Приоритеты расставляются в пользу более широкой общности. Не славян даже, а, может быть, белой расы в целом. Но не тех белых и не тех славян, какими они сейчас являются, а тех, какими они должны быть. В этом, кстати, суть одного разногласия с уважаемым мною Станиславом Куняевым. Он видит, что братья-славяне сегодня к русским относятся в основном крайне плохо и даже враждебно. И делает из этого факта вывод, что раз славянского единства нет, то с понятием "славянское братство" придется расстаться. А я, как и многие мои единомышленники, считаю совершенно иначе: что мы должны постараться изменить эту ситуацию. Славянское братство реально настолько, насколько сам народ верит в него, — а уж возродить эту веру — задача писателей и журналистов.
"ЗАВТРА". В поэзии, конечно, всё слито воедино. Но вот когда вы начинаете писать, то отталкиваетесь прежде всего от мысли или от мелодии стиха?
М.С. От мелодии. Я, когда пишу, почти всегда слушаю музыку. Это рок-музыка, в основном. Размер стихотворения зависит от ритма музыки, которая мне нравится. Героическую тему, тему войны, тему противостояния добра и зла я открыла для себя в пятнадцать лет, в год гибели Виктора Цоя. Я его стихи до этого только читала, у меня просто не было магнитофона, чтобы слушать "Кино". Так что для меня Цой был и остается прежде всего поэтом, и только после этого — певцом, музыкантом, кем угодно еще. В журнале "Парус" тогда я увидела стихотворение "Группа крови", и оно на меня, на мое творчество очень сильно повлияло. Я поняла, что эту тему вечной войны нужно будет продолжить. И не через одно какое-то стихотворение или цикл, или поэму, а как мировоззрение.
"ЗАВТРА". Марина, а фильмы Цоя на вас повлияли? "Асса", "Игла"?
М.С. "Асса" мне не нравилась. Там почти нет Цоя и много Соловьева. А вот "Игла" — да, смотрела несколько раз.
"ЗАВТРА". А со стороны изобразительного искусства подобные влияния были? Константин Васильев, например?
М.С. Его картины я впервые увидела в книге по русской мифологии, где они были приведены в качестве иллюстраций. Они мне понравились, но не поразили. Мои любимые художники — Верещагин, Васнецов, Суриков…
"ЗАВТРА". То есть такая русская классика, реализм в чистом виде?
М.С. Не только. Мне и некоторые картины Сальвадора Дали нравятся.
"ЗАВТРА". А в литературе?
М.С. Сегодня мне близко творчество Александра Проханова, Вячеслава Дёгтева, Юрия Никитина.
"ЗАВТРА". Нестандартный ряд. Нельзя ли объяснить его возникновение?
