Иоахим Гофман - Сталинская истребительная война (1941-1945 годы)
Уже в мае 1941 г. была начата крупномасштабная пропагандистская кампания с целью политически и идеологически настроить весь личный состав Красной Армии, в соответствии с требованиями Сталина, на идею наступательной войны. Так, по согласованию с направленным из Москвы начальником 7-го отдела ГУППКА отдел политической пропаганды 5-й армии разработал «План политического обеспечения военных операций при наступлении»,[76] который позволяет увидеть, что директивы Сталина немедленно претворялись в жизнь. Этот документ, наряду с другими важными актами, попал в руки немецких войск в здании штаба советской 5-й армии Киевского Особого военного округа в Луцке. Шеф политической пропаганды 5-й армии (видимо, Уронов) дал в нем детальные указания по политико-пропагандистской подготовке и осуществлению неожиданного удара по германскому Вермахту. В этом «Плане политического обеспечения военных операций при наступлении», который основан на директиве ГУППКА «О задачах политической пропаганды…», разработанной по приказу Сталина, и, видимо, на дополнительных указаниях эмиссара из Москвы, говорится, что «германская армия потеряла вкус к дальнейшему улучшению военной техники. Значительная часть германской армии устала от войны…» В соответствии с этим, в докладе руководителя политической пропаганды 5-й армии из Ровно от 4 мая 1941 г. о «настроениях населения в генерал-губернаторстве» также констатируются «первые признаки упадка морали германского Вермахта». Дескать, немецкие солдаты недовольны, и недовольство находит выражение в «открытых и не открытых выступлениях против войны, против политики Гитлера», в «антигосударственных высказываниях», в «распространении коммунистической пропагандистской литературы», в «пьянстве», «задиристости», «самоубийствах», «отсутствии служебного рвения» и «дезертирствах». «Необходимо, — говорится в «Плане политического обеспечения военных операций при наступлении», — нанести врагу очень сильный молниеносный удар, чтобы быстро подорвать моральную сопротивляемость солдат… Молниеносный удар со стороны Красной Армии несомненно повлечет за собой нарастание и углубление уже заметных явлений разложения во вражеской армии…» В качестве «первого этапа» — и уже эта формулировка свидетельствует о подготовке наступательной войны — рассматривалось «сосредоточение армии, занятие исходной позиции и подготовка к переходу через Буг». Считалось, что «боевые действия развернутся на территории врага, причем в благоприятных для Красной Армии условиях» — в том числе из-за ожидавшейся поддержки частью польского населения и, «за исключением крупных торговцев», также еврейского населения. Еврейским «крупным торговцам» приписывалось мнение: «У немцев, правда, тяжело, но вести торговлю можно, а у советских русских нужно работать». Но на благоприятный ход операций рассчитывали и ввиду ожидаемого выступления немецких солдат «против войны, против политики Гитлера». Поэтому, гласил «доклад о настроениях» от 4 мая 1941 г., необходимо напряженно работать, «чтобы падение вражеской морали усиливалось и чтобы на этой основе было доведено до конца уничтожение врага».
«План политического обеспечения…» давал политработникам 5-й армии точные указания о их задачах при проведении предстоящей наступательной операции. К широкомасштабной пропагандистской подготовке принадлежало и издание газет («тираж на первые дни на немецком 50000») и листовок как для немецких солдат, так и для польского населения. Соответствующие листовки для «вражеских войск», «содержание которых затушевывает наши намерения, разоблачает империалистические планы противника, призывает солдат к неповиновению», имелись наготове в большом количестве еще до начала войны. Потому и не удивительно, что под Шакяем в Литве, на участке немецкой 16-й армии, уже в первый день войны, 22 июня 1941 г., были обнаружены «листовки Советского Союза, обращенные к немецким солдатам». Эти листовки, сообщало командование 16-й армии, «являются убедительным доказательством подготовки войны Советским Союзом».
Немалое число политработников и офицеров Красной Армии оставило свидетельства о воздействии усиленно начавшейся тогда антинемецкой военной пропаганды. В работе «Политком и Политорг» говорится: «Итак, цель советской пропаганды незадолго до начала Восточной кампании стала однозначной. Совершенно неожиданно появились новые лозунги: С Германией дело плохо. Нехватка всего необходимого… Сталин видит приближение второй мировой войны, которая на сей раз разыграется на немецкой земле». Перебежавший военный комиссар 16-й стрелковой дивизии Горяйнов дал 21 июля 1941 г. следующие письменные показания, сообщенные министерству иностранных дел: «15.6.41 в лагере Гагала (Цзоланд) в выходной день — воскресенье — див. комиссар Мжаванадзе в речи перед красноармейцами и командирами заявил, что мы не будем ждать нападения Германии, а выберем себе благоприятный момент и сами нападем на Германию». Перебежавший командир 7-й стрелковой бригады Никонов (Тимофеев), служивший до 8 августа 1941 г. в политотделе штаба 13-й армии, сообщил 23 августа 1941 г., что пропаганда против Германии после «заключения пакта была официально прекращена. Но в скрытной форме она велась по-прежнему неограниченно, особенно сильно поддерживаясь командным составом К.А. С мая 1941 г. травля вновь повсюду шла открыто». То, что с мая 1941 г. произошло изменение к худшему, не осталось секретом и для немецкой радиоразведки. «В разговорах внезапно проявляется враждебное настроение в отношении немецких солдат, которого до сих пор не наблюдалось», — говорится в сообщении 44-й пехотной дивизии о радиоперехвате от 19 мая 1941 г.
Военные настроения, разжигавшиеся в Красной Армии, нашли доказательное выражение в политическом докладе одного влиятельного функционера 15 июня 1941 г. перед явно высокопоставленной аудиторией.[77] Он состоялся за неделю до начала войны, через день после известного сообщения агентства ТАСС, которое должно было, очевидно, оказать «успокоительное» воздействие. Полный текст этой разоблачительной пропагандистской речи попал в руки немецких войск 19 июля 1941 г. в казарме в Буюканах (Buiucani) под Кишиневом. Вот некоторые ее основные положения: «В последнее время Германия, завоевав другие страны, расширилась и раздулась, что не означает, что она тем самым стала жизнеспособной… Война затягивается и приобретает форму, которая смертельно ослабит Германию… Германия может вести блицкриги, но не затяжную войну. Англия может рискнуть вести долгую войну, войну на истощение — тем более, что ее поддерживают США… Разумеется, Германия идет к своему поражению…» Исходя из неблагоприятной политико-стратегической ситуации Германии, этот высокопоставленный функционер 15 июня 1941 г. пришел в отношении Советского Союза к выводу, созвучному директивам Сталина от предыдущего месяца. Он сказал:
«Народы СССР против империалистической войны. Мы за революционную войну. К этой войне революций народы СССР готовы. Они охотно воюют и являются хорошими бойцами… Мы за справедливую войну. В интересах ускорения мировой революции мы поддерживаем народы, которые борются за свое освобождение. Красная Армия делает выводы:
1. Строжайшая бдительность.
2. Постоянная готовность к войне…
4. Готовность с честью выполнить грядущие приказы нашей большевистской партии и советского правительства во главе с нашим товарищем Сталиным.
5. Красная Армия будет сражаться так, чтобы достичь полного уничтожения врага…»
Главному управлению политической пропаганды действительно удалось, в соответствии с указаниями Сталина, сформировать в Красной Армии к 22 июня 1941 г. мнение, согласно которому между Советским Союзом и Германией неизбежно будет война и Красная Армия должна нанести первый удар. Об этом имеется много единодушных свидетельств, из которых в качестве доказательства приведем некоторые. Так, штаб участка Готцмана (17-я армия) сообщал 22 мая 1941 г.: «Русские комиссары, занимающие штатные партийные должности (политрук), разъясняют населению, что безусловно должна быть война с Германией и что бедняки должны воевать с богачами». Также еще до начала войны 4-я танковая группа доложила о показаниях одного перебежчика: «Со времени визита Молотова в Берлин царит мнение, что война между Германией и Россией неизбежна. Офицеры говорят: если Сталин прикажет, то будет наступление».
Имеются многочисленные соответствующие показания начального периода войны. Например, 4-й армейский корпус сообщил 30 июня 1941 г. следующее: «Из допросов пленных постоянно вытекает, что политкомиссары говорили о предстоящих русских атаках по Германии. С указанием на то, что Германия ослаблена борьбой с Англией». Согласно показаниям неназванного лейтенанта авиации от 17 июля 1941 г., «ни для кого не было секретом, что Красная Армия вторгнется в Германию». В Военно-технической академии в Ленинграде, сообщил лейтенант Сазонов (60-я стрелковая дивизия) 3 августа 1941 г., «каждый день говорили, что все должно служить подготовке войны с Германией. Такая война должна настать».[78] Военный врач Котляревский, призванный 30 мая 1941 г. на 45 дней в 151-й медсанбат 147-й стрелковой дивизии, показал 24 сентября 1941 г.: «7.6. был собран медицинский персонал, и ему доверительно сообщили, что по истечении 45 дней увольнения не последует, поскольку в ближайшее время будет война с Германией». Согласно тому, что показал Кравченко (75-я стрелковая дивизия) 25 июня 1941 г., «на новой позиции говорили о намеченном вторжении в Германию: дескать, Красная Армия призвана разгромить немецкую армию». А майор Клепиков (255-я стрелковая дивизия) сообщил 24 августа 1941 г., «что уже до войны хотя и не официально, но в постоянных разговорах среди офицеров злободневной темой была подготовка войны против Германии».
