Газета Завтра - Газета Завтра 194 (33 1997)
Например, верно, что «властвующий класс в СССР и в современной России один и тот же — номенклатура» (с.96). Но разве «поэтому никаких принципиальных изменений и улучшений в жизни народа произойти не может» (там же)? Нет, может, и очень даже может: если народ и его часть, производящая идеальный продукт, интеллигенция — обратятся к своей подлинной традиции, восстановят в себе действительную иерархию ценностей и сбросят с властных высот предавшую Отечество прослойку псевдоуправленцев. То есть необходима, по большому счету, революция. Отличная от февральских, августовских, октябрьских и прочих месячных, но — революция. Вот за подтверждение этого факта, что называется, от противного — вольное или невольное — спасибо Игорю Борисовичу. И брату его.
Ю. ПУТРИН
ИМПЕРСКИЙ ЦВЕТОК
В. Медунина
Лучшие умы всегда понимали ту особую роль, которую играет женщина в жизни общества. “Влияние женщины может быть очень велико именно теперь, в нынешнем порядке или беспорядке общества, в котором, с одной стороны, представляется утомленная образованность гражданская, а с другой какое-то охлаждение душевное, какая-то нравственная усталость, требующая оживотворения. Чтобы произвести это оживотворение, необходимо содействие женщины”, писал Н.В.Гоголь в 1846 году.
Что должен чувствовать через полтора века после сказанного классиком отечественной литературы, верующим христианином Гоголем наш современник, глядя на свой разоренный дом, разграбленную землю, разрушенное государство и слыша из уст хрупкой женщины:
Не по словам, а по делам
Судить вас будут, лицемеры,
И чтобы вам, мужчины, вам
Урок дать доблести и веры,
Я безоружная стою,
Чтоб вас подвигнуть на защиту
Перед врагом. О вас пою
Свою предсмертную молитву.
Эти стихи поступок. Как замечательный поступок выход самой книги Нины Карташевой “Имперские розы”. Поступок не только автора, но также поступок издателя Владимира Ивановича Милосердова, преодолевшего все преграды на пути к читателю поступок Владимира Николаевича Крупина и, конечно, того, кто сейчас с горних вершин глядит на нас, молясь о России, о ее народе высокопреосвященнейшего Иоанна, митрополита Санкт-Петербуржского и Ладожского. Глубоко закономерно, что выход сборника его духовной дочери совпал с годовщиной преставления митрополита. Вспомним светлый образ этого истинного наставника. В нем мягкость, добротолюбие, смирение и поразительное бесстрашие, неколебимость в обличении и борьбе против врагов православия и России. “Похоже, что пришло время покаяния и прозрения”, поучал нас Владыка Иоанн: “Похоже, Россия допивает последние капли из чаши гнева Божия. Теперь, обладая огромным трагическим опытом десятилетий сатанинского пленения, нам особенно важно заново осмыслить пройденный путь, научиться отличать добро от зла, истину от лжи, настоящую духовность от лукавой подделки… Лишь восстановив благодатную преемственность русского религиозно-нацио-нального самосознания, мы можем рассчитывать на успешное выздоровление. Иного пути нет”.
Русская литература, вышедшая из церковных летописей, героических повестей, былин и сказок, требует от настоящего автора, тем более от поэта, беспрекословного послушания Правде и Чести. Это тернистый и узкий путь, по которому идет и Нина Карташева. А ведь она, урожденная княжна Оболенская, могла бы кружиться на балах Дворянского собрания, быть украшением свиты рвущихся к трону Гогенцоллернов, а не бросать им в лицо:
Как много спеси, только чести мало.
Дворянство надо снова заслужить.
Или еще лучше изящно эксплуатировать свой поэтический талант, воспевая только “скрипок ликующих многоголосье” в “Кончерто гроссо номер восемь” рыцаря чистой музыки Корелли”, описывая, как “опускает занавес закат” или “прозолотилось утро сквозь печали”. Как было бы талантливо, по-женски салонно… Тут же нашлись бы благосклонные меценаты, и возникла бы обожающая редкий цветок поэтической души критика, говорящая стихами своего же предмета обожания:
И я пишу небесные портреты,
И я прошу чудесные цвета
Запечатлеть нетленные приметы
Души одной, чье имя Красота…
Но цветок оказался имперским, и вот полное замалчивание со стороны открытых врагов, а мнимые друзья предают: кто раньше, кто позже. И горько признается Карташева:
Мне подлый смех
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; собратьев по перу
Как первая от Господа награда.
Я не умру от выпитого яда,
И от продажной пули не умру.
И от бумажной тоже. Лгать не надо.
Перед нами не тепличное растение. Перед нами самобытный поэт, дочь России, которая сознает всю переломность нынешнего момента для умственной, государственной, нравственной жизни Отечества и готова жизнь положить “за други своя”, как совершила то в фашистском концлагере Равенсбрюк знаменитая Мать Мария Е.КузнецоваКараваева (Пиленко), потрясшая в свое время Александра Блока (“Когда Вы стоите на моем пути…”). Именно этой русской, имперской девушке написал поэт: “Только влюбленный имеет право на звание человека”.
Да, только претерпев лишения и горе, совершив личное и добровольное крестоношение на собственную Голгофу, прикоснувшись к тайнам Божественного мироздания, утверждается поэт в самой главной истине: “любите друг друга”. В своем слове о Матери Марии митрополит Сурожский Антоний писал: “Она сумела, следуя стопам своего Господа и Учителя, любить “напрасно”, “безрезультатно”: любить людей пропащих, безнадежных, тех, из кого “все равно ничего не выйдет”, кого “и могила не исправит”, потому что они были ей “свои”, русские, обездоленные, погибающие”. Именно таким людям все преодолевающим, любящим повелевает Господь быть Его вестниками:
Не бойся,
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; только веруй. Бог с тобой.
И Страшный Суд
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; предотвратят молитвы.
Стоят святые русские стеной
В России на полях последней Битвы.
Не бойся, только веруй. Так сказал
Господь ученику. Не убоимся.
У Бога мертвых нет.
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; Царь-мученик восстал.
Не усомнимся и не устыдимся.
Царство великая тайна, рождаемая в наших сердцах, приготовляющая нас к Жизни Вечной: как Вера, Надежда и Любовь. Все соединено в поэзии Нины Карташевой:
Держитесь, братья!
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; Это лишь начало.
А смерти нет. Не бойтесь умереть.
Торжественная солнечная медь
Седьмой трубы Архангела звучала.
Держитесь, братья,
nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps;nbps; это лишь начало!
В.МЕДУНИНА
НАПЕРСНИК РАЗВРАТА
Ю. Федосеев
НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД по страницам газет, по экранам телевизоров, по залам заседаний всевозможных партий и движений свободно разгуливала фраза “Патриотизм последнее прибежище негодяев”. А главными негодяями России оказывались, конечно, русские. Это они все, без исключения, были алкоголиками, недоумками, бандитами, палачами, ворюгами и проститутками. На утверждение данного тезиса работали лучшие творческие силы страны, вознаграждая себя за вынужденное многолетнее молчание или говорение намеками под пятой “тоталитарного государства”. Все таимое до поры и обрезанное было предано открытости и гласности.
50-тысячный тираж романа Эфраима Севелы (по согласному мнению творческой общины, признанного мастера русской прозы и литературы вообще), опубликованный в 1992 году издательством “Жизнь”, из-за своих выдающихся качеств распространялся Книжной экспедицией вплоть до нынешних времен. Как могли читатели пройти мимо таких откровений: “Она вызывала… безоглядное желание овладеть ею. Мять и терзать при этом. Хлестать по щекам наотмашь… чтоб из короткого, тонкого, с трепещущими ноздрями носика фонтаном била кровь… Хочется зарычать, вцепиться зубами в ее мягкий загривок и потащить, урча, в постель, и чтобы распущенные русые волосы ее подметали пол, пока ты волочишь ее слабеющее тело до ложа любви…”?
Что вы, сам Эфраим Севела далек от подобных мыслей, как можно! Он воздвиг алтарь чистой любви Дорофея и Клавдии, кучера и подавальщицы. А это мысли его основных персонажей, Зуева, Астахова и Лунина. Каких еще откровений вы хотели от партийно-советских функционеров, бывших офицеров-фронтовиков, плоть от плоти и кровь от крови ужасного русского шовинизма? Кто-то из них соблазнял и насиловал балерину Зейнаб, жену “туземного министра культуры”, кто-то оккупировал свободолюбивую Прибалтику, кто-то уничтожал мирных бандеровцев на Западной Украине. Их же налеты, засады, проломленные черепа и перерезанные глотки советских солдат упоминаются в тексте с таким же равнодушием, как если бы речь шла о сенокосе, картошке и стрижке овец. Правда, автор и не восторгается бандеровцами, зато литовские “лесные братья” в его интерпретации вовсе не фашистские пособники, а гордые повстанцы, умелые и упрямые воины, которых легче убить, чем поставить на колени. Правда, стоит тому же литовцу встать на сторону новой власти, как он окажется тупым и неотесанным мужланом, жену которого отдадут на потеху русским оккупантам, а самого для смеха назначат руководить искусством. То же и немцы. Они ведь “тоже люди”, и по отношению к ним русские вели себя нехорошо: взрывали санитарные поезда, убивали пленных, выколачивали нужные показания одним словом, варвары и негодяи. Так что немец на советской стороне, даже будучи аристократом по происхождению, неминуемо становится предателем, негодяем, подонком и убийцей, ничем не отличаясь от русского, с которым рад “упиться до чертиков”. Вообще, “все наше социалистическое общество грязный свинарник, а новый человек ничтожество и слизняк”, угроза для западного мира и цивилизации в целом.
