Александр Огнев - Правда против лжи. О Великой Отечественной войне
Советское руководство не хотело и боялось войны с Германией, а Коликов в «Огоньке» (200О.№ 23) приписал ему план завоевать весь мир. Опору для заведомой лжи он нашел в книгах «гениального историка» (не предателя!) Резуна, не раз разоблаченного сочинителя фальшивок Коликов заявил, что «Гроза» — это план войны не только против Германии, но и против «всего мира»: «Если бы Гитлер не упредил Сталина в 1941 году, план «Гроза» реализовался бы полностью и до Берлина мы дошли бы на восьмой день войны, к Ла-Маншу вышли бы на двадцатый, а к Гибралтару — на сороковой. 16 августа война в Европе была бы закончена». Потом была бы разгромлена «подлая Британия», а «первая бомба могла бы упасть на Нью-Йорк уже в 1944 году». Вот такой бред публикует «Огонёк», отрабатывая деньги, получаемые от своих хозяев. Коликов вещал: «Разумеется, коммунизм был бы построен не на всем земном шаре, а лишь на шестой ее части — за счет ограбления остальных пяти шестых, только что присоединенных». Обвинять СССР, помогавший многим народам, в стремлении грабить другие страны… Право же, «Огонёк», заболевший пещерным антикоммунизмом, переплюнул самого Геббельса. Журнал попросил своих единомышленников ответить на вопрос чего бы добился Сталин, если бы он сумел привести план «Гроза» в действие в 1941 г.? Заядлый либерал К. Боровой, не сомневающийся в существовании замысла Сталина захватить весь мир, посчитал, что «возникла бы трансконтинентальная империя, если бы Сталин напал первым». Профессор И. Андреев утверждал: «Европу бы Сталин, конечно, взял. А вот Америку — сказать трудно». По мнению «Огонька», Сталин был хуже и опаснее Гитлера, который, напав на СССР, совершил благо, не позволил ему покорить Европу, а, может быть, и весь мир. Конечно, редколлегия «Огонька» знала, что она пустила по белому свету заведомую фальшивку, но ведь ее хозяевам важно испачкать историю Советского Союза, внушить читателям, что он был исчадием зла, источником агрессии, представлял угрозу всему цивилизованному миру.
Глава 4. О поражениях в 1941 году
Сталин после Парада Победы сказал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас минуты отчаянного положения в 1941–1942 годах». В 1941 г. советская армия потерпела жестокие поражения, потери ее были огромны. «Из имевшихся на 22 июня 1941 г. 22,6 тысяч танков к концу года осталось 2,1 тыс., из 20 тыс. боевых самолетов — 5,4 тыс., из 112,8 тыс. орудий и минометов — около 12,8 тыс., из 7,74 млн. винтовок и карабинов — 2,24 млн.» (Гриф секретности снят 1993. С.351). Германские войска захватили важные экономические районы, огромные материальные ценности. В СССР резко снизилось производство чугуна, стали, проката, электроэнергии. К ноябрю 1941 г. было потеряно 303 предприятия боеприпасов. В конце его и начале 1942 г. ощущалась острая нехватка вооружения. Недоставало даже стрелкового оружия. Это многие утрируют, уверяя, что так было во все годы войны. По словам Н. Ажгихиной, будущий писатель Ф. Абрамов, «лежал под обстрелом в Синявинских болотах с одной винтовкой на десятерых» (Нг.17.03.2000). Если оценить реально обстановку, то надо иметь в виду, что в 1941 г. было произведено 1 570 000 штук стрелкового оружия, в 1942 г. — 5 910 000, а в 1943 -5920000. 5 млн. автоматов, винтовок и карабинов удовлетворяли потребности нашей армии в стрелковом оружии. В печати часто преувеличивают наши потери и размеры поражений. По Ю. Афанасьеву, в первые дни войны «немцы уничтожили и пленили более 3 млн. советских солдат и офицеров», на самом деле мы столько потеряла за весь 1941 г. В. Пьецух писал, что "в Великую Отечественную войну немцы разгромили Красную Армию в две недели" (Лг.27.01Л 993). Какая же армия вошла в Будапешт, Вену, Берлин?
Солженицын бичевал в «Архипелаге ГУЛАГ» «слепоту я безумие» «дипломатического и военного окружения Сталина, в 1940–41 годах»: «Кто ж, как не они, ввергли Россию в позорные невиданные поражения, не сравнимые с поражениями царской России в 1904 или 1915 году?». Чтобы понять главный изъян в этом обличении, достаточно вспомнить, как закончились войны с Японией в 1905 г. и Германией в 1917 г. Предвоенная советская внешняя политика заслуживает высокой оценки. Симонов в книге «Разные дни войны» спрашивал: «… почему тогда, в первую мировую, на второй год боев, к концу пятнадцатого года, немцы заняли всего-навсего лишь территорию царства Польского и часть Прибалтики, а в эту войну на второй год дошли до Волги?» По его признанию, он сначала не учитывал того, что «Вторая мировая война столкнула Советский Союз с неизмеримо более сильным противником, чем тот, с которым воевала царская Россия». Он «забывал и о громадной разнице в соотношении сил, и о грозно выросшей быстроте реализации временных преимуществ, которые дала нападающему техника времен этой войны, по сравнению с техникой времен той». Он «забывал, что на протяжении всей первой мировой войны против русских армий на Восточном фронте… действовало максимум около трети всех сил и средств германской армии, а ее главные силы оставались на западе» (Т.9. С.224). В 1941 г. у немцев на Западе было около одной трети военных сил, а вскоре там осталось еще меньше.
Лебедев спрашивал: «Почему мой двадцатилетний отец бежал — не отступал планово, организованно, — а бежал в числе других солдат от Брест-Литовска до Москвы?» Стоит защитить его отца. Если бы он только бежал, а не сражался с немцами, то за 5 месяцев, которые понадобились им, чтобы подойти к Москве, оказался бы за Уралом. Это объяснение не отменяет вопроса: были ли неотвратимы в начале войны наши столь большие поражения? Как отмечалось, они были во многом связаны с ошибкой нашего руководства в определении намерений нацистского правительства, германская агрессия для нашей армии и народа оказалась внезапной. Р. Медведев писал, что наша кадровая «армия была разбита и окружена в первые дни и недели войны из-за преступных просчетов Сталина, не сумевшего подготовить ни армию, ни страну к войне, из-за нелепых и глупых распоряжений Сталина в первый же день войны, из-за его ухода со своего поста в первую неделю войны» (Пр.18.12.1989). Хрущев и Микоян говорили о деморализации Сталина в первые дни войны. Мерцалов заявил, что в первые дни войны и в октябре 1941 г. Сталин находился в состоянии шока М. Захарчук писал о «двухнедельной прострации вождя, когда он по существу выронил из рук власть» (Пр. 10.05.1997). Вероломное нападение Германии не могло не повлиять на душевное состояние Сталина, личный охранник вождя А. Рыбин заметил, что «он как-то враз почернел, осунулся, стали особенно выделяться оспины» (СР.4.06.1994). Но Сталин, обладая огромной силой воли, сразу взял себя в руки, 22 июня он принял ряд руководителей, провел заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором был рассмотрен вопрос о военном положении страны. В последующие дни и ночи, он, как и всю войну, напряженно работал, с 22 по 28-е июня 117 раз встречался с 42 военными, партийными, государственными и хозяйственными руководителями. Это зафиксировано в тетради, в которой вели записи дежурные в его приемной, их можно прочитать в журнале «Известия ЦК КПСС» (199О.№ 6. С. 216–220). Сталин отдавал, случалось, неразумные приказы, разделил с рядом генералов вину за разгром киевской группировки, но он не уходил со своего поста, не уезжал, поддавшись панике, в Куйбышев, как писал Солженицын в романе «В круге первом», 7 ноября 1941 г. был в Москве на параде на Красной площади. Он внес огромный вклад в нашу победу, «неправильно объяснять неудачное начало войны исключительно ошибками Сталина» (А. Василевский). По словам Жукова, он «добивался почти невозможного в организации обороны Москвы».
О серьезных недостатках в работе партии и советских органов говорил Жуков на Пленуме ЦК КПСС 19.05.1956 г.: «На протяжении нескольких лет перед Отечественной войной советскому народу внушалось, что наша страна находится в постоянной готовности дать сокрушительный отпор любому агрессору. На все лады восхвалялась наша военная мощь, прививались народу опасные настроения легкости победы в будущей войне, торжественно заявлялось о том, что мы всегда готовы на удар врага ответить тройным ударом, что, несомненно, притупляло бдительность советского народа и не мобилизовало его на активную подготовку страны к обороне. Действительное же состояние подготовки нашей страны к обороне в то время было далеким от этих хвастливых заявлений, что и явилось одной из решающих причин тех крупных военных поражений и огромных жертв, которые понесла наша Родина в начальный период войны…" (Нг.26.05.2000). Выясняя причины наших поражений, следует учитывать, что восточный поход вермахта опирался на военно-экономический потенциал почти всей Западной Европы. Хозяйственные возможности Германии и оккупированных ею стран существенно превосходили экономический потенциал СССР: в 1940 г. она вместе с ними произвела 43 млн. тонн стали, а СССР — 18,3 млн. Он значительно отставал в производстве автомобилей, радиоаппаратуры, электротехнического оборудования, оптики. Во Франции немцы захватили 4930 танков, 3000 самолетов. Для вооружения немецкой армии использовались австрийское оружие, танки и другая техника чехословацкой армии, французские танки, гаубицы и мортиры.
