Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга I - Алексей Ракитин
— Защитники Дюранта установили, что переписка Бланш Ламонт была выслана матери девушки, которая её сожгла. Адвокаты считали, что подобное уничтожение улик играет на руку их подзащитному. Бланш могла иметь интимные отношения с неким лицом, отыскать которого полиция не смогла, либо не захотела. По прошествии некоторого времени адвокаты установили, что пастор Джордж Гибсон неоднократно посылал Бланш Ламонт письма, о содержании которых не знал никто, кроме сестры и матери убитой девушки, а также самого пастора. Письма эти были уничтожены, что открывало широкий простор для фантазий. А вот Теодор Дюрант за Бланш Ламонт не ухаживал, письма ей не посылал и вообще не выказывал особого интереса к ней, а стало быть, и мотива для её убийства он не имел! Но такой мотив мог иметь пастор Гибсон, либо некий неустановленный следствием воздыхатель убитой, фамилия которого присутствовала в переписке Бланш с матерью.
Адвокаты Дюранта прекрасно понимали, что им не надо расследовать преступление и указывать на убийцу — или предполагаемого убийцу — их задача заключается лишь в том, чтобы посеять обоснованные сомнения в доказательной базе обвинения.
Задача представлялась посильной, по крайней мере, если оценивать доказательную базу, исходя из объема собранной к последней декаде апреля информации. Однако с течением времени полицейские добывали всё новые данные, подтверждающие виновность Теодора Дюранта в инкриминируемом преступлении.
Успехом детективов полиции Сан-Франциско явилось обнаружение в высшей степени важного свидетеля по фамилии Ходжкинс (Hodgkins). Напомним, Дюрант настаивал на том, что не виделся с Минни Уилльямс в день её исчезновения, т. е. 12 апреля. Хотя обвинение располагало свидетелем, утверждавшим, будто Дюрант в тот день являлся по месту проживания девушки [речь идёт о Чарльзе Моргане, соседе Минни по меблированным комнатам], тем не менее этого было недостаточно. Ведь место разговора Дюранта с Уилльямс на пороге дома было отделено от места преступления значительным расстоянием, а от момента убийства — многочасовым интервалом времени. Из того, что обвиняемый поругался тогда с убитой девушкой, вовсе не следовало то, что он же убил её позже. Так вот появление свидетеля Ходжкинса решало эту проблему!
Дело заключалось в том, что проходя вечером 12 апреля мимо церкви Святого Эммануила, Ходжскинс стал свидетелем крайне нелицеприятного разговора молодых мужчины и женщины. Разговор между ними был настолько конфликтным, что свидетель остановился и сделал замечание мужчине. Последний обратил всё в шутку и увёл девушку по направлению ко входу в церковь. Ходжкинс опознал Теодора Дюранта и Минни Уилльямс на предъявленных ему детективами фотографиях — это они спорили [или ругались?] перед церковью Святого Эммануила около 21 часа 12 апреля, т. е. менее чем за час до убийства девушки!
Как видим, защита ставила перед собой самые серьёзные задачи и рассчитывала добиться в суде полного оправдания Теодора Дюранта. Обвинение же со своей стороны также было настроено на достижение бескомпромиссного результата и осуждения к смертной казни безо всякого снисхождения.
Но подобное осуждение требовало большой дополнительной работы. Перво-наперво следовало гарантированно связать Теодора Дюранта с Бланш Ламонт по месту и времени. Дюрант отрицал свою встречу с убитой девушкой на трамвайной остановке и последующую поездку вместе с нею на юг города, настаивая на том, что в то самое время он будто бы присутствовал на лекции доктора Чини (Cheney) в медицинской школе. Он сильно подставился с этим необдуманным утверждением! Три независимых свидетеля видели как Дюрант подошёл к Ламонт на остановке, непринужденно разговаривал с нею, а потом оба сели в подошедший трамвай. Этими свидетелями являлись девушки, с которыми Бланш обучалась, так что ошибка опознания исключалась Ещё один свидетель — водитель трамвая Генри Шэлмонт (H. J. Shalmount) — также хорошо знал Бланш Ламонт. Она регулярно ездила в его трамвае и Шэлмонт точно помнил её маршрут. Разумеется, он не был формально знаком с Бланш и никогда с нею не разговаривал, но вероятность того, что свидетель обознался и принял за Бланш похожую девушку, была исчезающе мала. Шэлмонт категорически настаивал на том, что это именно Бланш Ламонт ехала в его трамвае в четвёртом часу пополудни 3 апреля и именно с нею разговаривал тот самый молодой человек, в котором свидетель опознал Дюранта.
Но может быть, Бланш Ламонт разговаривала на остановке и села в трамвай с кем-то похожим на Теодора, но вовсе не Дюрантом? Ведь глупо отрицать, что люди схожей наружности существуют! Тем более, что обвиняемый утверждает, будто сидел на лекции…
Детективы изъяли у доктора Чини журнал учёта посещаемости и, должно быть, выругались в сердцах. Ибо в нём было отмечено, что Теодор Дюрант на лекции присутствовал! Более того, Дюрант всегда садился в аудиториях на первые ряды, если не самый первый, то на второй-третий, другими словами, он всегда был на виду.
Уже 15 апреля детективы порознь допросили студентов, обычно сидевших рядом с Теодором. Мэри Фиш (M. A. Fish) и Катерина Дюкс (C. A. Dukes) садились по левую и правую руки Дюранта, Эдвард Кэмпбелл (E. O. Campbell) садился на первом ряду перед обвиняемым, а Фред Хармс (F. W. Harms) — строго позади него. Никто из четверых студентов не вспомнил Дюранта на лекции Чини 3 апреля. Вроде бы это доказывало ошибочность отметки в журнале, но… следует помнить, что студенты давали показания спустя 12 дней. Многие ли из читателей в точности вспомнят события 12-дневной давности, да притом ещё с различными деталями, вроде того, кто где стоял, кто проходил мимо, а кто — не проходил? И даже если читатель думает, что он уверенно помнит такие мелочи, то какова вероятность, что он выдержит перекрёстный допрос, связанный с обсуждением деталей тех событий? Сразу можно сказать, вероятность пройти перекрёстный допрос даже у читателя с прекрасной памятью не очень большая.
Просто потому, что наша память быстро избавляется от рутинных воспоминаний и незначительных мелочей. В каком-то смысле неспособность запоминать будничные события — это человеческая норма.
Не вспомнили Дюранта и другие его соученики, как, впрочем, и доктор Чини. Тогда детективы решили пойти что называется «мелким чёсом» и допросили всех студентов, знавших Дюранта в лицо. Выяснилась интересная картина — никто из них не мог вспомнить, чтобы Дюрант появлялся в здании медицинской школы после 13:30 3 апреля. До этого часа многие студенты его видели и даже помнили некоторые детали, например, то, что после полудня он купил у уличного торговца пакетик орехов
