Виталий Чернявский - От У-2 до "Пуэбло"
Глава III. Программа «непрерывного шпионажа»
Конец воздушного пирата
«Неожиданно я услышал глухой взрыв и увидел оранжевое сияние. Самолет вдруг наклонился вперед носом, и, как мне кажется, у него отломились крылья и хвостовое оперение. Точно я не знаю, в каком положении падал мой самолет, я видел во время падения только небо. Как мне кажется, носовая часть самолета была поднята кверху и самолет падал хвостом вниз, при этом носовая часть самолета совершала вращательное движение.
У меня мелькнула мысль, что, может быть, взорвался двигатель, но я как раз смотрел вперед и видел, что двигатель был в порядке.
Я думаю, что это произошло на высоте приблизительно 68 тысяч футов...»
Это отрывок из показаний представшего перед советским судом летчика-шпиона Фрэнсиса Гарри Пауэрса, пилота разведывательного самолета «Локхид У-2». В течение трех дней — 17, 18 и 19 августа 1960 года — Военная коллегия Верховного Суда СССР на открытом заседании в Колонном зале Дома союзов скрупулезно устанавливала факты, связанные со шпионским полетом Пауэрса над территорией Советского Союза.
Нет, самолет-шпион развалился не в результате взрыва двигателя. Техника была в порядке. Воздушный пират разлетелся на куски в результате попадания первой же советской ракеты, выпущенной по стервятнику.
...Было 5 часов 36 минут утра I мая 1960 года, когда Фрэнсис Пауэрс, вылетев с аэродрома в Пешаваре (Пакистан), пересек советско-афганскую границу. Это был его 28-й шпионский полет на самолете У-2. В ту минуту на командном пункте одной из советских воинских частей раздался телефонный звонок; неизвестный самолет на высоте 20 тысяч метров вторгся в воздушное пространство СССР Об этом немедленно сообщили командованию ПВО. За самолетом-нарушителем установили тщательное наблюдение.
Бесшумно крался высоко в небо самолет-шпион. Чтобы не выдать себя, пилоту было строжайше запрещено поддерживать радиосвязь и с аэродромом в Пешаваре, и с американской базой в Инджирлике (Турция), где дислоцировалось шпионское авиационное подразделение «10-10».
Перелетев через Алайский хребет, Пауэрс повернул на северо-запад, взяв курс на Аральск — «оперативный район А», как было отмечено на его карте. Дело в том, что специалисты из штаб-квартиры ЦРУ подозревали, что здесь, в аральских степях, расположена испытательная база для запуска советских межконтинентальных ракет. Американцам нужны были сведения об этих советских космических гигантах, с помощью которых были запущены первые в мире искусственные спутники Земли.
По пути к Аральску Пауэрс заметил объект, который не был отмечен на его маршрутной карте. Следовательно, ЦРУ о чем ничего не известно. Поворот рычага, и заработали фотокамеры — глаза воздушного шпиона. А вот еще один объект — склад горючего и комплекс военных построек...
Около 7 часов 30 минут Пауэрс, выключив двигатель, уже планировал над предполагаемой ракетной базой. Нажаты все кнопки и рычаги шпионской аппаратуры. Зажужжали фотоавтоматы, включился прибор, посылающий инфракрасные лучи, завертелись магнитофонные диски, записывая сигналы радарной системы, охраняющей объект.
В 7 часов 40 минут У-2 взял курс на Свердловск — «оперативный район Б». Этот промышленный район давно уже привлекал внимание Центральной разведки Вашингтона. И Пауэрс должен был ликвидировать белое пятно на шпионской карте американской секретной службы.
Не получилось! Когда Советскому правительству доложили о нарушении воздушного пространства СССР, был отдач приказ: уничтожить зарвавшегося стервятника. В 8 часов 53 минуты самолет-шпион У-2 был сбит ракетой южнее Свердловска. В рапорте командир зенитной батареи майор Воронов докладывал: «При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбитого самолета».
Лишь благодаря счастливому совпадению обстоятельств Пауэрс остался жив. У него хватило сообразительности не нажать на рычаг, соединенный с взрывным устройством, которое он был обязан пустить в дело по инструкции ЦРУ: взрыв трех фунтов циклонита разнес бы на мелкие куски не только самолет, но и пилота. Далее, ракета взорвалась позади самолета, и ее осколки пробили хвостовое оперение и крылья самолета, не затронув кабину. Пауэрсу удалось выкарабкаться из падающего самолета и прыгнуть с парашютом.
Материалы предварительного следствия и судебного процесса не только убедительно доказали виновность Пауэрса — маленького винтика в огромной машине ЦРУ — перед советским народом, но и сорвали маскировочную сеть с самой темной стороны деятельности агрессивных кругов империализма против Советского Союза и других социалистических стран.
Тайная история У-2
В один из февральских дней 1956 года в кабинете тогдашнего директора ЦРУ Аллена Даллеса на втором этаже старого здания № 2430 по Е-стрит в том районе Вашингтона, который носит выразительное название «туманное дно», было созвано важное совещание. Конечно, все то, что дословно говорилось тогда в просторной комнате, обставленной старомодной мебелью, с национальным флагом США в углу у письменного стола, скрыто в тайниках секретных архивов американской центральной разведки. Но за двенадцать лет в мировой печати появилось достаточно информации о шпионском проекте «У-2». Поэтому можно с достаточной достоверностью представить себе, что происходило тем давним хмурым февральским днем в кабинете директора ЦРУ.
Справа от Даллеса за длинным столом для совещаний — его заместитель Ричард Биссел, в элегантном темно-сером костюме, резко контрастировавшем со старым потертым твидовым пиджаком шпиона № 1 Америки. Напротив директора ЦРУ, у другого торца стола, как бы оспаривая право на председательское кресло, восседал хмурый начальник штаба ВВС, четырехзвездный генерал Натан Туайнинг, в свободном светло-зеленом форменном пиджаке, украшенном широкой колодкой пестрых орденских лент. Между ним и Даллесом скромно заняли места подполковник Хемлок — представитель Управления исследований штаба ВВС и в скромном темном штатском костюме полковник в отставке Привитт — член совета экспертов Федерального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА).
— Итак, джентльмены, — звучит ровный холодный голос Даллеса, — я перехожу к заключительной части своего сообщения. Сегодня наша разведывательная служба должна нести вахту во всех частях света, независимо от того, чем в данный момент прежде всего заняты умы дипломатов и военных. Неудачи с нашими агентами, а их, этих неудач, к сожалению, было слишком много за последние 5 лет в Советской России и вообще за железным занавесом, показали, что мы делаем слишком большую ставку на человеческий материал. Он оказался ненадежным, хотя в нашем распоряжении были первоклассно подготовленные перебежчики из ЭТИХ «ди-пи».
— Да, многие шпионы из перемещенных лиц, — не без удовольствия вставляет Туайнинг, — после заброски на родину добровольно являлись к советским властям...
Даллес спешит уйти от неприятной темы. Но прервем на несколько минут совещание в штаб-квартире ЦРУ и расскажем то, о чем с такой неохотой процедил сквозь зубы директор Центральной разведки. Напомним сразу же, что американская разведывательная служба гораздо чаще, чем разведки других империалистических государств, совершает грубые ошибки и терпит сокрушительные провалы. Военный обозреватель американской газеты «Стар леджер» Леонард Нэсон однажды писал: «Я знаю очень хорошо, что США ведут шпионаж и диверсионную деятельность за железным занавесом. Размеры нашей подрывной деятельности очень велики, и этим объясняется то, что нас так часто ловят».
Нет, мистер Нэсон! Многочисленные провалы американских шпионов и диверсантов на земле социалистических государств объясняются не только и не столько размахом подрывной деятельности американской разведки. Главная причина кроется в том, что в Советском Союзе и в других социалистических странах существует невыносимая обстановка для подрывной работы империалистических разведок, вытекающая из сущности общественного строя, морально-политического единства народа и высокой бдительности населения. Даллесу очень не хотелось говорить, например, что совсем недавно перед совещанием по поводу программы «непрерывного шпионажа» за решетку попали 210 агентов американской секретной службы в ГДР и 36 — в Польше. И в Советском Союзе был обезврежен не один десяток незваных гостей.
Даллеса больше всего бесило, пожалуй, не то, что американских шпионов, как правило, быстро вылавливают в социалистических государствах. Это еще можно было, скрепя сердце, принять как неизбежные потери тайной войны. Но вот почему его агенты во все возрастающем числе добровольно порывают с американской разведкой и являются с повинной в органы государственной безопасности противника? И не только являются, но и дают развернутые показания, выворачиваются наизнанку, нанося тем самым большой ущерб Центральной разведке?
