Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
Башня «Газпрома» – это храм хамов, ради денег уничтожающих красоту. Далее охамление пойдет необратимо. Это не Париж, где обсуждают снос небоскреба Монпарнас: когда его строили, тоже, кстати, кричали, что «город должен развиваться».
Как хорошо, что это понимает руководство ЮНЕСКО.
Как жаль, что не понимает губернатор Петербурга.
Боюсь, я знаю, почему.2008
НОВЫЙ МУЛЬТСЕРИАЛ ПРО СТАРУЮ РЕПКУ
Россвязьохранкультура потребовала снять из эфира канала «2×2» пару мультсериалов: по ее мнению, они пропагандировали насилие и жестокость. Телеканал подчинился.
Охранители устоев должны ликовать, либералы – ругаться; но вся эта, прошу прощения, ботва не имеет отношения к произрастанию репки.
Жестокой или смешной, непристойной или прекрасной одну и ту же вещь делает не текст, а контекст. Создатель «Антимульт. ру» Макс Кудеров сочинил кровавый мультик про Винни-Пуха Jackass The Toon, Гюстав Курбе написал полотно «Происхождение мира», где крупно изображено влагалище; первый можно наблюдать на antimult.ru/antimults/antitoons; второе – в музее д’Орсе. Однако ничьих возмущений это не вызывает, хотя и на сайт, и в музей ходят дети. Буря поднялась бы, реши кто-нибудь демонстрировать голую женщину с раздвинутыми ногами на вокзале, хотя именно вокзалом музей д’Орсе когда-то и был.
Все правильно: в бане моются голыми, по улицам ходят одетыми, хотя люди и там, и там одни и те же.
Россвязьохранкультура пытается регулировать содержание, текст, хотя куда разумнее регулировать контекст. На Би-Би-Си существует понятие watershed, «водораздел», принимаемое, кстати, и остальными телеканалами. Это значит, что до 9 вечера в эфир нельзя выпускать вещи, сомнительные с точки зрения детского восприятия. А после 9 эфир становится «взрослым». Это не значит, что после 9 в эфире будет звучать слово fuck (или что не будет до 9) – просто если возникнет конфликт, соответствующая комиссия первым делом будет смотреть на нахождение сюжета по отношению к watershed.
В России не определены правила контекста: какое время считать «детским», с какими предупреждениями «взрослые» сюжеты нужно показывать. Порносайты, ставящие предупреждения о возрасте посетителей (и моделей) ведут себя куда более ответственно, чем Россвязьохранкультура.
Потому и не будут гореть в аду.2008
ЯСНО ВСЕ, КАК «2Х2»
Если в России кошмарят бизнес, значит, это кому-нибудь нужно. Если кошмарят телеканал, значит, есть претенденты на частоту. Однако существует и другое объяснение происходящему с мультканалом «2×2».
Для тех, кто к эфиру только что подключился (предыдущие серии проспав): Басманная прокуратура, расследуя письмо группы граждан, усмотрела разжигание межрелигиозной розни в песенках мистера Говняшки из сериала «Южный парк» (спрашивается, а что с Говняшки взять?) Одновременно прокуратура – уже Генеральная – усмотрела угрозу нравственному здоровью детей еще в 12 мультсериалах. И это не первые проблемы «2×2»: в марте Россвязьохранкультура выносила каналу предупреждение за «пропаганду насилия и жестокости». Очередное действие разворачивается на глазах: депутат Госдумы Тараканов уже предложил передать частоту «2×2» «новому молодежному проекту», отражающему «государственную позицию».
Мне все это ужасно знакомо: в свое время и я походил в разжигателях розни.
В 2004-м, в свой первый месяц работы главредом журнала FHM, я был вызван в прокуратуру на предмет разжигания религиозной вражды: состояло оно в публикации интервью с Владимиром Познером (его брал еще предыдущий главред), где Познер говорил, что, по его мнению, православие является бедой для России (я, кстати, с Познером солидарен). Я бросился к юристам компании. Те сказали, что «это формальность, нужно же им реагировать, подпишешь, что предупрежден», – я поехал в Головинскую межрайонную прокуратуру, где обнаружил двух милых теток, которых и самый злой язык не повернулся бы назвать прокуроршами. Тетки пили чай с вареньем. Я спросил, думают ли они, что Познер разжигают вражду. Тетки вздохнули и сказали, что есть заключение экспертизы. Я спросил, кто ее проводил. Тетки сказали, что институт МВД. Я спросил, нельзя ли получить текст. Тетки сказали, что нельзя. Я спросил, что будет, если я ничего не подпишу. Тетки с грустью посмотрели на меня. В итоге я расписался, что предупрежден об ответственности, которой за собой не признавал. «Познер умный, – сказала одна из теток. – Жалко, что Парфенова больше не показывают. Я вам не по службе говорю, сами понимаете».
Я вышел на свободу. В прокуратуре незлобные и неглупые люди производили то, что единственно умеет производить власть в России – давление на все, что хоть сколько-нибудь свободно. Когда в системе есть клапана – прямоэфирные ток-шоу, митинги, демонстрации, вообще гражданское общество – это давление рассеивается. Вызови меня в прокуратуру при Ельцине, об этом бы трубила пресса, а безвестный эксперт был бы вытащен за ушко на медийное солнышко. Но шел 4-й год путинского строительства вертикали; труба становилась все более герметичной. Нам сообщили – мы обязаны среагировать – а реагировать мы умеем лишь репрессивно. Прокуратура – не парк аттракционов. И уж точно не «Южный парк».
Очень боюсь, что в случае с каналом «2×2» все протекает по этой схеме. Никто не думал отбирать частоту, но кто-то возмутился, и система отреагировала.
И все – больше ничего не поделать. Акции в защиту любимых мультов в Москве и в Питере протекают в совершенно другой трубе. Государство и общество сегодня в России почти не пересекаются.
Система же будет на стыках течь, ее будут латать, но однажды ее все равно прорвет.2008
НЕ ЗАБУДЬТЕ ВЫКЛЮЧИТЬ ТЕЛЕВИЗОР
Стандартная ситуация – отказ музыкальной группе в эфире по причине текстов, не укладывающих в формат – вызвал скандал. А по-иному и быть не могло.
В 1991-м моя мама, живущая в городе Иваново, сказала: «Сын, я запуталась. Раньше знала, что если «Рабочий край» что-то ругает – значит, на самом деле это хорошо. А если «Огонек» что-то ругает – значит, это и правда плохо. А теперь сто газет, и все пишут по-разному».
«Рабкрай» тогда был газетой ивановского обкома.
Сегодня кончились муки выбора. Российское медийное пространство разделилось на СМИ «для них» (где, с нашей точки зрения, напропалую врут) – и на СМИ «для нас» (где говорят то, что мы хотим слышать). Все, без полутонов.
Что стряслось с группой «Телевизор»? Телеканал «100 ТВ» заранее попросил лидера Михаила Борзыкина предоставить тексты песен для концерта в прямом эфире, чтобы «ведущий мог подготовиться». Это нормально? Да, потому что готовиться к эфиру надо. Один из текстов был о том, что в наше время многие от страха снимают штанишки и нагибаются, и содержал слово, которым когда-то в русском алфавите называлась буква «х». Мог телеканал «100 ТВ» попросить группу эту песню, имея в виду детей у телеэкрана, не исполнять? Да запросто. Мог Михаил Борзыкин счесть песню принципиальной и устроить скандал? А то! Так это творческий конфликт? А вот нет ответа. Ведь все телевидение сегодня контролируется «ими». Но верить Борзыкину, что ему мстят из-за участия в «Марше несогласных», я бы тоже не стал, потому что это предположение, а не факт. Факты можно было б узнать из прямого эфира с самим Борзыкиным и представителями «100 ТВ», но где ж сегодня такой эфир найти?
Когда гигнулся СССР, основанный на контрастном, черно-белом видении мира, к новой, полноцветной жизни не смогли приспособиться ни вчерашние гонители, ни вчерашние гонимые. Это урок.
Так что выключите телевизор. Он хорошему не научит. Что с «Телевизором» на экране, что без.2008
С ДНЕМ ПОБЕДЫ
Недавно в Германии, в Дюссельдорфе, я был трижды изумлен, хотя за границей бываю часто, а удивить меня трудно.
Первый раз я изумился тому, что местный аэропорт закрывается на ночь: то есть не тому, что с 23.00 до 7.00 он не работает, а причине, по какой не работает. Ну, попробуйте догадаться сами – почему? Не выдерживает конкуренции с франкфуртским и мюнхенским хабами? За ночную работу нужно дороже платить? Как бы не так: аэропорт закрывается потому, что местный бюргер желает ночью спать. И он так решил, и баста.
Второй раз потрясение вызвала перестройка старого порта под офисный район: туда пригласили оторваться молодых архитекторов. И они оторвались: один офис – самые большие в мире часы, другой покрыт мятой сталью, третий облеплен резиновыми человечками – знаете, такими, что кувыркаются по стеклу. Но, опять же, потрясение вызвала не архитектура, а то, что архитекторов вскоре позвали опять: строить в районе офисов жилье. Немцы ужаснулись, что ночью офис-порт мертв, и теперь исправляются, строя рядом и дико дешевые, и дико дорогие квартиры, потому что когда все вместе – это и есть жизнь.
А третий раз я был сражен, когда мне показали резиденцию бургомистра. «А нельзя к нему заскочить на чаек?» – «Нет, он там не живет. Резиденция сдается бургомистру в аренду, а у него зарплата не такая, чтобы ее снимать. Так что он живет в своей квартире, а в резиденции проводит официальные приемы».
