Эксперт Эксперт - Эксперт № 41 (2013)
В 2007 году Дмитрия Фомина перебросили на Южно-Балыкский газоперерабатывающий комплекс (ГПК). Там он сначала руководил строительством входного узла по приему попутного нефтяного газа высокого давления, а затем, когда «Сибур» решил увеличить мощности завода вдвое, — сооружением второй очереди ГПК. Это был уже гораздо более масштабный проект: в него планировалось инвестировать около 9 млрд рублей:
— Первые недели было не по себе: крупный, серьезный проект — как это потянуть?! Да, строить было сложно и тяжело — тонны металла, кубы бетона... Но когда дошли до конца, началась пусконаладка, и оно ожило — я испытал настоящий драйв. Когда сырье заходит в технологический цикл, отрабатывается и выходит реальный продукт — берет гордость за то, что это сделал ты. После Южного Балыка появилась некоторая уверенность в своих силах.
Ставки между тем росли. В сентябре 2009 года Дмитрию Фомину поручили руководить строительством комплекса «Тобольск-Полимер». Этот проект с бюджетом 60 млрд рублей стал одним из крупнейших инвестиционных проектов в российской нефтехимической отрасли и очередным вызовом профессионализму Фомина:
— Когда я приехал в Тобольск и посмотрел на расчищенную площадку, от объема предстоящих работ стало реально страшно. Это не Южный Балык, не Нягань. Все вместе взять и еще столько же добавить. Масштаб несравнимый. Новое предприятие с нуля. Два крупных технологически сложных производства. Технологии неизвестные, в жизни о них никогда не слышал. Не советские, а чисто зарубежные — американская и британская. В России такого еще никто не делал. А в мире всего две или три площадки такой же мощности — 500 тысяч тонн полипропилена в год.
Из этого проекта Дмитрий Фомин вынес опыт управления крупными западными инжиниринговыми компаниями. Итальянская Tecnimont и немецкая Linde работали в Тобольске в качестве подрядчиков — сооружали технологические установки дегидрирования пропана и производства полипропилена.
— Они во многом не похожи на нас, — рассказывает Дмитрий Фомин. — К примеру, они не знают, что такое аврал. В их системе координат такого просто нет. С другой стороны, у них есть чему поучиться. Например, культуре охраны труда и производственной безопасности. В этом итальянцы молодцы! Я был удивлен.
«Тобольск-Полимер» будет запущен этой осенью. Но Дмитрий Фомин из Тобольска давно уехал: с января этого года он руководит грандиозной стройкой за Полярным кругом — сооружением крупного завода по сжижению природного газа в рамках проекта «Ямал СПГ»:
— Когда я в первый раз прилетел на полуостров Ямал в поселок Сабетта, я увидел тундру, заполярную погоду. Было холодно, мела метель. Но для меня это нормальные условия: я родился и вырос в Норильске, прожил там больше тридцати лет. Я не буду говорить, что мне не страшно. Это настоящий вызов, мощная заявка самому себе: «А сможешь ли ты?» Это будет очень сложный проект во всех отношениях — и морально, и физически. Предстоит сумасшедший объем работы. Будет в сто раз труднее, чем в Тобольске. Я должен доказать в первую очередь себе, что я это могу.
Проект обещает быть динамичным. Первая очередь завода должна быть введена в строй уже в конце 2016 года. Вторую и третью предполагается запустить в 2017–2018 годах. Итоговая мощность завода составит 16,5 млн тонн сжиженного природного газа в год. Стоимость всего проекта оценивается в рекордные для России 20 млрд долларов.
— «Ямал СПГ» — это громаднейший проект. Он предполагает добычу газа, его подготовку, сжижение и отгрузку, — говорит Фомин. — Весь технологический цикл от добычи до отгрузки будет сосредоточен в одном месте. Сложность этого проекта в том, что он будет реализовываться в высоких широтах — на параллели 72 градуса и 2 минуты, это севернее Норильска. Никто в мире на такое еще не замахивался. Заводов по сжижению природного газа строят много, но совсем в других регионах. Еще одна серьезная проблема — отсутствие дорог. Если в Тобольске, в Западной Сибири, была хотя бы какая-то инфраструктура, то на Ямале логистически нормальных путей вообще нет — ни автомобильных дорог, ни железнодорожного транспорта. Там есть только река и море.
«Я знаю, как справиться с рекой»
Александр Гаркин, руководитель проектов капитального строительства «Русгидро»
Александр Гаркин
Фото: Ирина Коренюк
Для Александра Гаркина все началось с любви к реке: «В детстве на лето меня отправляли в деревню. Там была речушка. На речушке стояла мельница. Вода вращала ее колесо. Я часто подолгу смотрел на это. Мне был интересен сам процесс». Воды с тех пор утекло очень много. Теперь Александр Сергеевич наблюдает за мощными реками на Дальнем Востоке, где он строит гидроэлектростанции. К делу он подходит творчески: ломает устоявшиеся схемы, применяет неожиданные технические решения, использует нестандартные подходы: «В природе двух одинаковых рек не бывает. Поэтому нет и двух идентичных станций. Каждая станция уникальна».
Александр Гаркин — кадровый гидростроитель. В 1975 году он окончил гидротехнический факультет Куйбышевского инженерно-строительного института. За время учебы в институте и за год после его окончания Гаркин освоил две рабочие строительные специальности: сварщика и цементировщика:
— В качестве сварщика третьего, а потом четвертого разряда я участвовал в строительстве водоотводящего канала и подпорной стенки Черкейской ГЭС. Потом была Ингурская ГЭС — крупнейшая гидроэлектростанция на Кавказе. Там у меня в подчинении было небольшое подразделение, и мы проводили цементацию большей части плотины. Уже тогда я убедился, что нужно самому во всем разобраться, самому пройти все руками.
В 1978 году Александр Гаркин стал участником одной из самых грандиозных строек за всю историю СССР — Саяно-Шушенской ГЭС. Ее плотина (высота 245 метров) стала самой высокой в стране и вошла в число высочайших плотин мира. По мощности (6400 МВт) ей тоже найдется мало равных:
— Вопросов было очень много. До какой высоты плотина будет работать под собственным весом? Где произойдет переход на работу арки? Как будут вести себя берега? Сохранят ли они устойчивость в тех местах, куда придется упор арочной части плотины? И так далее. И проектировщикам, и инженерам, и строителям приходилось решать сложнейшие задачи.
За десять лет, проведенных на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС, Александр Гаркин из «просто инженера» стал инженером-управленцем. А позиция начальника гидротехнического цеха позволяла ему видеть стройку целиком, а не только отдельные ее участки. Теперь он мог строить станции сам:
— После Саяно-Шушенской я уже не боялся принимать решения. Я знал, с чего начинать и чем заканчивать. Я знал, как справиться с рекой, как сделать так, чтобы в итоге все получилось надежно.
В 1988 году Александр Гаркин уехал в Сирию — помогать дружественному народу возводить гидросооружения на реке Евфрат. В Россию вернулся в 1992-м, когда все серьезные гидротехнические стройки были заморожены:
— Я съездил на Богучанскую ГЭС — там все было парализовано. Страшно было смотреть...
Потом были долгие десять лет, когда практически ничего не строилось. Только в 2002 году Александра Гаркина наконец позвали на серьезную стройку — в Амурской области возобновилось сооружение Бурейской ГЭС. Перед Юрием Горбенко, тогдашним руководителем этого проекта, стояла непростая задача — после длительного простоя собрать тех, кто не разучился строить ответственные гидротехнические сооружения. Он вспомнил в том числе про Александра Гаркина, которого знал по Саяно-Шушенской ГЭС.
Старый проект станции, сделанный еще в конце 1970-х — начале 1980-х, переделывали на ходу, в процессе стройки, и здесь оказались востребованы многие нестандартные технические решения, которые предлагал Александр Гаркин. В частности, в местах контакта плотины с береговыми скалами по инициативе Гаркина сделали своего рода «пломбы» — чтобы вода из верхнего водохранилища не просачивалась сквозь грунт в нижний бьеф в обход плотины:
— Где у конструкции слабые места? Слабые места там, где бетонная часть плотины упирается в специальные выемки в берегах. В этих местах вода старается обойти плотину. Их мы укрепили специальным бетоном — по сути, запломбировали. В итоге обходная фильтрация на Бурейской ГЭС практически нулевая.
Это была первая крупная ГЭС (установленная мощность 2010 МВт), введенная в строй в новейшей истории России. Эту стройку и все последовавшие за ней отличает то, что теперь на руководителе проекта лежит существенно бо́льшая ответственность, чем во времена Союза, когда гидротехнические сооружения строились поточным методом. Из-за разрыва поколений проектировщики, как правило, не могут предусмотреть всего сами. Приходится практиковать обратное проектирование: подобные Александру Гаркину инженеры, с большим опытом и креативной жилкой, генерируют идеи и технические решения, а проектировщики «зашивают» их в проект.
