Журнал современник - Журнал Наш Современник 2008 #9
Вика отошла к бару, на ходу продолжая рассказывать:
- Тут он меня как-то заревновал, Отелло придурошный. Увидел, какой у меня постоянный взлёт успеха. Говорит: "Люблю тебя, моя комета, но не люблю твой длинный шлейф". Я возмутилась, чего-чего, а умею ставить в рамки приличия: "Если они кобели, так что ли я сучка? А к тому же, один ты, что ли, говорю, ценитель прекрасного?". Так отрапортовала. Правильно я поступила? - спросила она, ставя на столик тарелки с чем-то.
- А шлейф из кого состоит?
- Охранники там разные, шоферня, водилы. Но они же понимают, если что, им тут не жировать. И вообще даже не жить. Не смеют. Дальше комплиментов не идут. Повар только в коридоре прижал, прямо туши свет облапил. "Ошшушаешь?" В смысле, чувствую ли я искомое волнение? Но тут же и отскочил. Боятся же все Гусенича жутко. А я не боюсь! Я с кем угодно могу закрутить, но не'с кем же, все же его трепещут. И есть от чего. Он не только с деньгами, это и дураки могут, но и умный. Я раз подслушала их заседание. Он так резко кого-то перебил: "Сядьте! Вы думаете, что сказать, а я говорю, что думаю".
Вика переставила вазу с цветами со стола на подоконник.
- Я иногда пыталась выяснить, что он за тип, он в молчанку не играет, но секретит, отвечает с юмором, - Вика выпрямилась, выставила правую ногу вперед: - "Я - космонавт на полставки". Раз я его чуть не уморила до смерти. Частушкой. "Милый Вася, я снеслася у соседа под крыльцом, милый Вася, подай руку, я не вылезу с яйцом". Что было! Он хохотал до покраснения морды. Я испугалась, даже пивнула из его рюмки для спокойствия. Думала дежурному звонить. Я же положительная женщина, зачем я буду устраивать убойные ржачки? Он до кипятка хохотал.
- И как? Ожил?
- Еще как ожил. Икал только долго. Вот такая моя планида, - сказала Вика, вдруг пригорюнясь. - Пусть я - копия женского пола, пусть нам много не доверяют… - И тут же встряхнулась: - А рассудить, так больше-то нам, бабам, зачем? Одни несчастья. - Вика вновь загрустила. - Дни мои идут, я тут заперта. Иван же царевич не придёт же. Ох, вот бы пришел Иван-царевич, я бы посмотрела на него взором, он бы ответно посмотрел, это же было бы вполне не хуже, так ведь именно?
- Он придёт, - пообещал я.
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ
Явился белый человек лет пятидесяти. Крепкий, доброжелательный. Такими бывают важные референты у больших начальников, без которых начальники ни шагу. Коротко пожал руку, представился Николаем Ивановичем, предложил сесть. Мы сели в дорогие кожаные кресла напротив друг друга. Он немного помолчал, видимо, ждал какого-то вопроса с моей стороны, и заговорил сам:
- "Существует выражение: "Человек - самое высокоорганизованное животное. Вот до какой дикости додумались высокоорганизованные животные". Кого цитирую? - Я молчал, он продолжил: - Или: "Несчастья человека никогда не прекратятся, пока он будет думать о земном, а не о небесном". Или: "Если Россия усвоит три простые истины, она будет спасена. Первая: У Бога нет смерти, у Него все живы. Вторая, ее продолжение: Душа без-смертна, поэтому надо готовить себя к вечной жизни". И третья: "Весь мир живет во времени, Россия в вечности, она всех ближе к Небесному престолу". Еще? "Демократии в России - не власть народа, а власть над народом". Еще? "Где Конституция - там гибель страны, где парламент - там человек безправен". Или: "Воруют не в России, а у России". Далее: "Любые реформы демократов увеличивают число дармоедов и ухудшают условия жизни". Блестяще! А эта? "Вся система российского образования теперь - это конвейер производства англоязычных егэнедоумков". Или: "Чем необразованнее бизнесмен, тем он успешнее". И на десерт: "Демократия введена в Россию, как троянский конь, она России, как корове седло". "Выборная власть людей ссорит и разоряет, наследственная сближает и обогащает". А? Песня! Так бы повторял и повторял. Да листовки бы с такими текстами разбрасывал.
Мы оба молчали какое-то время. Молчать было невежливо, я сознался:
- Да, это цитаты из моих работ. Но приписать их себе не могу. Это написано на основе прочтения Священного Писания, Святых отцов. То есть тут я просто передатчик их мыслей. Пчела собирает нектар с цветов, но не для себя, несёт в общий улей.
- Нектар, пыльца ещё не мед, их ещё надо переработать.
- Это нетрудно, - решительно заявил я. - Я по образованию учитель и всегда стараюсь рассказать другим то, что узнал. А листовки? А что от них было бы толку? Безполезно. Все же всё знают. - Я помолчал. - И хорошо было б, если мне было позволено вернуться.
- И вам неинтересно, откуда мы тут взялись, такие умные?
- Догадываюсь. Я тут третьи сутки.
- Тут вы первые минуты, - резонно заметил Николай Иванович.
- А общество умников в селе?
- Это привезённые сюда русские мозги. Прославленные в мире, здесь они не оправдали надежд, не поняли главного. Каждый копал в своем направлении, не было централизации, объединения. Что же в центре? Идея? Мысль ведущая? Но ведь и мы, в начале девяностых, были не на уровне. Прямо сказать, растерялись: уж очень легко как-то всё само ехало. Демократия вкатилась в Россию, как в сказке, но без подкладки теории. Её-то и предлагалось им создать. А не опровергать. Да ведь вот и вы - противник демократии, но живёт же как-то Америка.
- Именно как-то. Паразитирует. Свою демократию держат дубинкой и долларом. Но сколько ещё протянут? Спешно дебилизируют народ, заставляют, например, верить, что дерьмо художника на полотне - это искусство. Занимают умы выгодой сезонных распродаж.
Я пожал плечами и замолчал. Чего говорить известное? Он тоже молчал. Молчание было тягостным, но я решил не помогать Николаю Ивановичу. Наконец, он произнес:
- А вам неинтересно знать, чем мы здесь занимаемся?
- Естественно, строите планы спасения России. Или её умерщвления?
- Что вы, коллега, мы на такой фашизм неспособны. Мы были тогда в плену обычных представлений о государственной машине: экономика, политика, оборона, культура, демография. То есть вроде всё учли. А не старта-нуло, не взлетело. Почему такая обезкрыленность?
- То есть, почему умники не поняли главного?
- Да, мы платили и заказывали музыку, но что-то не зазвучало. Мы поступали с ними как большевики и коммунисты, они тоже вывозили мыслителей в закрытые территории, давали все условия для трудов. - Мужчина развел руками: - Но воз и ныне там. Посему, когда мы прочли простые и ясные строки, что без Бога нельзя ничего делать, мы поняли - оно! И остановились на вашей кандидатуре. То есть помогите сию теодицею розжу-ваты.
- Но ведь и они то же самое говорили в выводах.
- Успели пообщаться?
Темнело, поэтому я решил не церемониться. Мне же ещё предстоит марш-бросок по тёмному лесу и лунному полю.
НАДО УХОДИТЬ
- Николай Иванович, всё, что вы процитировали, так сказать, из меня, всё это легко прочесть в Священном Писании. Оно сейчас настолько доступно, что неприлично не знать его. Даже и последние безбожники, атеисты, циники, кто угодно, увидели, что Советский Союз развалился от того, что уронили экономику, ослабили армию, и вконец изовралась идеология. А Россия жива. Благодаря Богу. Церковь выстояла, вот и всё. И других секретов живучести России не будет. Чего тут разжёвывать? На месте иудейской пустыни была земля, "текущая млеком и мёдом", но Господь "преложил ее в сланость от злобы живущих на ней".
Встал с кресла. Наверное, нелепо выглядел в своей телогрейке и в валенках медвежьего размера на фоне ковров, паркета, камина.
- А ужин? - любезно спросил Николай Иванович.
- И ваш вопрос, какое вино я предпочитаю в это время дня?
- Нет, нет, тут не литература. Если вас не устраивает наше гостеприимство, вас вернут в село. Пожалуйста. Но вы ж живой человек, ну и проведите ночь по-человечески. Да, сермяжна Русь, но иногда хочется немного Европы. То есть здесь всё в вашем распоряжении. Но, главное, помните, вы здесь благодаря нам. Вас сюда завлекли в самом прямом смысле. Для вашей же… пользы. Нет, не пользы, это грубо, скорее, для помощи в реализации ваших страданий по России.
- Как? - я даже возмутился. - Я занял в этом селе дом. Тут эти интеллекты, тут вы. То есть, при чём здесь вы?
Здесь он взял снисходительный тон:
- Так кто же вам присоветовал ехать в сию благословенную глушь, а?
Тут я поневоле вспомнил, что на покупке именно этого дома сильно настаивал мой недавний знакомый. Уж такой весь из себя патриот. Да-да, он прямо висел над ухом. Добился же своего, дрогнул же я перед словами: север, исконная Русь, лесные дороги, корабельные сосны, родники.
- Да, вспомнил вашего агента, - признался я. - Подловили. Но, думаю, вы поняли, что я безполезен. Единственное, на что гожусь - напомнить вам о Евангелии. Евангелие заменит любого, а уж меня в первую очередь. Где Вика, ещё ж и Юлия впереди, налейте мне отвальную, и по коням.
- Не возражаю и не держу, - ответил Николай Иванович. - Но наш старец очень вас хотел видеть. Он благословил меня, - я правильно выражаюсь? - благословил меня пригласить вас к нему. Он строгий постник, мы же с вами, но после, можем себе позволить. Или вы тоже ортодокс?
