Лиля Гурьянова - Мертвая зона. Города-призраки: записки Сталкера

О том, насколько была эффективна помощь, которую оказывали медики, нет смысла рассуждать на страницах этой книги. Нет никакой достоверной информации. Но то, что должным образом организованного ухода за ними не было осуществлено, – это факт. В течение нескольких первых дней, что пациенты с тяжелейшей степенью лучевой болезни провели в больнице, среди них было зарегистрировано несколько случаев самоубийств: находящиеся в шоковом состоянии люди выпрыгивали из окон четвертого этажа. И только спустя полторы недели после первого случая самоубийства на оконные рамы наварили железные решетки.

Как уже упоминалось, ко времени аварии о лучевой болезни советская медицина знала очень и очень немногое. Специалистов в этой области можно было пересчитать по пальцам, слишком уж специфической и редко востребованной была эта отрасль медицины. Пострадавших на ликвидации аварии людей было слишком много, чтобы все они могли рассчитывать на помощь редких специалистов, поэтому во многих случаях пациентам помогали медики, которые впервые лечили людей с такой болезнью. Во многом врачи продвигались на ощупь, лечили пациентов практически вслепую. По поводу симптомов лучевой болезни в те дни медики могли высказываться лишь очень осторожно. И вот так осторожно врачи «Октябрьской» больницы выдвигали предположения, что лучевая болезнь странным образом влияет на психику больного человека, что у него начинает вырабатываться сильнейший панический синдром и возникают приступы клаустрофобии, даже у тех людей, которым до этого момента была незнакома боязнь замкнутого пространства. Именно эти симптомы и заставляют человека, находящегося в помрачении рассудка, пытаться найти выход из воображаемой опасной ситуации. Бежать, спасаться, выбираться из тесных помещений, в частности, из палаты. А единственным выходом из палаты люди, страдающие от этого заболевания, иногда считали окно, находящееся на четвертом этаже старого здания. И хотя медиков трудно винить в том, что за первым или вторым самоубийством, возможно, трудно было усмотреть симптоматику, все же полторы недели и несколько жутких случаев подряд могли бы уж, кажется, навести на определенные мысли.

Да и сами медики оказались не в лучшем положении. Трудно представить, но в Киеве, городе – миллионнике, не нашлось достаточного количества одноразовых халатов. Да и не одноразовых (сменных) тоже. Медперсонал гражданских больниц работал сутками с предельной нагрузкой, постоянно находясь возле людей, рядом с которыми пресловутый счетчик Гейгера трещал не переставая. И при этом никто из врачей, не говоря уже о медицинских сестрах и нянечках, даже не имел возможности менять каждый день белые халаты. Трудно понять, почему до сих пор их труд не приравняли по статусу к ликвидации последствий аварии на АЭС.

Можно представить, почему все вышеописанное сильно влияло на состояние нервной системы киевлян. Лишенный даже самой минимальной информации и при этом переполненный самыми разнообразными и дикими слухами, город гудел, как улей, в который ткнули палкой.

Но не только слухи (правдивые и не очень) давали повод для тревоги. Люди помоложе находили такие поводы чуть ли не каждый день, а вот старики, долгое время пренебрежително относившиеся к произошедшему и считавшие, что молодежь сильно сгущает краски, до поры до времени находились в относительном покое. Пока в Киеве во второй раз за весну не зацвели каштаны. Тут уже и старушки взволнованно зашамкали на базарах о близком пришествии Антихриста (особенно если учесть биб-лейское название города, в котором произошла трагедия, – Полынь), а старики интенсивно напрягали память в тщетных попытках вспомнить, было ли такое чудо природы на протяжении их долгой жизни или это современное нововведение. И конечно же, не вспомнили. С Антихристом, кажется, все же обошлось, но то, что вторичное цветение каштанов на киевских бульварах и в парках – это какое-то новшество, сомневаться не приходилось. И остается только гадать: то ли эти красивые деревья полил первомайский дождичек, состоящий из нетипично ведущих себя капель, то ли каштаны таким образом отреагировали на повышенный радиационный фон в городе. Как водится, ученые по этому поводу безмолвствовали. А вот киевляне не молчали.

На многих из них цветущие второй раз за весну каштаны произвели гораздо большее впечатление, чем все неумелые инструктажи и лекции. Даже самые непросвещенные или легкомысленные люди стали всерьез задумываться о настоящем положении вещей. Между прочим, именно после истории с каштанами по городу прошла первая волна полуподпольного приобретения счетчиков Гейгера. Которые, к сожалению, никакой практической пользы принести не могли. И действительно, чем могла помочь человеку простая констатация факта, что пища, которую он употребляет, или квартира, в которой он живет, «фонит»?

По городу ходили распечатки, передаваемые из рук в руки. В этих самодельных «инструкциях по выживанию» неизвестные авторы предлагали простые, более-менее эффективные способы защиты своего здоровья от радиации. Увы, от официальных лекций эти листовки отличались только практической выполнимостью предлагаемых советов. А вот по части эффективности и эти документы были не очень. Среди пунктов встречались, конечно же, и совершенно здравые: например, рекомендация ни в коем случае не попадать под дождь или пить каждый день раствор воды с йодом (точная дозировка капель йода с учетом массы тела указывалась). Но даже эти разумные меры были, как и йод в стакане с водой, всего лишь каплями в море растерянности и безграмотности. На самом деле, заботой о защите и спасении здоровья людей должны были заниматься не анонимные авторы распечаток, а специалисты. Одно «но». Власть имущие на сей раз молчали не из-за обычного равнодушия к простым людям и даже не из-за типичного совкового раздолбайства, а лишь по причине собственной безграмотности, беспомощности и, как это ни странно, – испуга. Ведь и руководство города, и их семьи тоже (в кои-то веки) оказались не в лучшем положении, чем обычные граждане. Как известно, высокое положение, спецобслуживание и личная черная «Волга» от радиации не защитят.

Те немногие компетентные специалисты, которые разбирались в происходящем, были задействованы в различных экспертных комиссиях или ползали под еще не остывшим реактором, чтобы понять, каким образом излучение можно нейтрализовать. Что же до медиков, которые могли бы помочь людям, оказавшимся в зоне заражения, то по причине их небольшого количества они почти все оказались в Москве, куда транспортировали самых тяжелых больных. Понятно, что создать настоящие инструкции вместо самодельных медики могли бы и находясь в Москве, но с организацией и тем более с координацией полезных действий в СССР всегда была напряженка.

Таким образом, в Киеве несколько недель после аварии официальные органы различного значения уныло безмолвствовали. И можно себе представить, какой разброд и шатание были в рядах правящей верхушки, если единственным специалистом, пришедшим в это безнадежное время на помощь киевлянам, был американский профессор господин Гейл. И мало того что этот человек почти сразу после аварии прибыл в СССР и его впустили в страну (!!!), так еще ему предоставили возможность обращаться к киевлянам с выступлениями на страницах газет и по телевидению.

Именно профессор Гейл взял на себя труд понятно и авторитетно объяснить людям то, что никак не могли им объяснить отечественные ученые и медики. День за днем, неделя за неделей этот человек вел не только просветительскую работу, подробно, ничего не скрывая, простыми и понятными терминами рассказывая жителям Киева, в каком тяжелом положении они оказались, но и давал конкретные советы, каким образом можно снизить риск радиационного заражения организма. Именно он объяснил наконец, что такой несерьезный на первый взгляд метод, как ежедневное употребление йода, является отличной защитой щитовидной железы, которая в первую очередь страдает от воздействия радиации. И именно американский профессор поведал жителям Киева о безрадостной перспективе, которая ожидает город и его окрестности в ближайшие триста – четыреста лет. Как раз такой срок господин Гейл обозначил как окончание поверхностного очищения почвы и воды от радиационного заражения. На полную очистку он положил около тысячи лет. Скорее всего, именно благодаря этим мрачным прогнозам киевляне сразу поверили в компетентность профессора и серьезность его заявлений. Как известно, советские люди охотнее верили только тем пророкам, которые ничего хорошего не предсказывали. Очевидно, срабатывал принцип контраста. В официальной совдепии всегда все было отлично – и это была ложь. Следовательно, если кто-то утверждал, что все плохо, он говорил правду.