Ноам Хомский - Будет так, как скажем мы!
Начнем с того, что мы даже не знаем точно, было ли это нападение осуществлено Афганистаном. Через восемь месяцев после начала бомбардировок Афганистана глава ФБР Роберт Мюллер дал интервью газете Washington Post. Его спросили о теракте 11 сентября. Он сказал, что идея, возможно, вынашивалась в Афганистане, но практически акция готовилась, скорее всего, в странах Персидского залива и в Германии. И мы это слышим через восемь месяцев после начала бомбардировок Афганистана! Как видите, мы ничего толком не знали, когда стали бомбить афганцев. И вовсе не для того, чтобы избавиться от «Талибана». Эта запоздалая мысль явилась лишь через три недели после начала бомбардировок. На самом деле, целью была недвусмысленная угроза: если вы не сдадите Усаму бен Ладена, то мы разбомбим вас. Ни оснований, ни запроса об экстрадиции. «Талибан» сделал какие-то предложения (мы не знаем, насколько серьезные, потому что они были отвергнуты) о возможной передаче бен Ладена каким-либо удобным способом — возможно, третьей стороне — если будут предоставлены доказательства его вины. Эти предложения были попросту проигнорированы, а бомбардировки продолжались.
Могло ли такое понравиться афганцам? Даже многие из тех, кто настроен против талибов, гневно протестовали против бомбардировок, включая любимца США Абдула Хака[43]. Через пару недель после начала бомбардировок он дал пространное интервью, в котором резко осудил их. Он сказал: вы бомбите и убиваете афганцев, вы сводите на нет наши усилия сбросить «Талибан» изнутри, — и все лишь для того, чтобы продемонстрировать свою силу. Неделю спустя около тысячи афганцев собрались на митинге в пакистанском Пешаваре. Одни из них перешли границу, другие были из самого Пакистана. Об этом сообщалось в прессе. У них не было единодушия по многим вопросам; единственное, что их объединяло, — это протест против американских бомбардировок. То, что теперь происходит с Афганистаном, — ужас кромешный. Он снова оказался в руках военных диктаторов, которые настолько запугали людей террором, что те стали приветствовать «Талибан». Это самое страшное. Страна вернулась к тому, чтобы жить за счет производства опиума. Как ни плох был «Талибан», этого он не допускал. Никто не хочет возвращения «Талибана», но то, что происходит там сейчас, — это мрак.
Майкл Уолцер[44] писал об Афганистане как о «триумфе теории справедливой войны». Вы обычно критикуете его взгляды…
Положим, не столько критикую, сколько констатирую, что его выводы — это плод его воображения. В его книге «Споры о войне», слова из которой вы только что процитировали, есть два недостатка. Во-первых, там нет никаких аргументов — ни одного. Все его доводы сводятся лишь к «я полагаю», «я думаю», «мне кажется». Но это не аргументы. А во-вторых, у него нет оппонентов. Непонятно, с кем он спорит. С «радикальными пацифистами», с «тем, что говорят в университетских кампусах» или еще с кем-то в том же духе? Увы, все это крайне малоубедительно. Фактически он полемизирует с двумя оппонентами. Один из них — это его главный противник Эдвард Саид. Говоря о людях, поддерживающих террор, он оскорбительно причисляет к таковым и Саида. А затем то же самое, но помягче, говорит о Ричарде Фальке. Поскольку Фальк более почтенный человек, с ним нужно быть повежливей.
Знаменитая книга Уолцера «Справедливые и несправедливые войны» — из той же серии. В ней тоже очень трудно найти доказательства. Одни лишь мнения автора. Он повторяет избитые истины, и в этой части к нему трудно придраться. Но на каком основании Афганистан следует считать триумфом теории справедливой войны?
Одна из коллег Уолцера, Джин Бетке Эльштайн, написала не менее скверную книгу[45], возмутившую меня и своей научной несостоятельностью, и аморальностью. Она тоже утверждает, что Афганистан — это триумф теории справедливой войны, и приводит ряд доводов в пользу этого тезиса. Беда в том, что все эти доводы основаны на безусловной лжи. Я подверг разбору ее аргументы в книге «Гегемония, или Борьба за выживание», и поэтому не буду повторяться. Она извращает факты, а ее аргументы ничего не доказывают. Некоторые из них прямо противоречат фактам, но для нее это не имеет значения. Теория войны у нее легко трансформируется в поддержку любых злодеяний, если их совершает родная страна.
Одним из видов протеста против войны во Вьетнаме в шестидесятые годы и в начале семидесятых была организация солдатских кофеен. Об этом идет речь в документальном фильме «Никак нет, сэр!» и в книге «Солдатский бунт». И эта идея подхватывается в наши дни. Так, нечто подобное устроили на военной базе Форт-Драм в штате Нью-Йорк. Не могли бы вы подробнее рассказать о солдатских кофейнях для тех, кто не в курсе? Принесли ли они пользу?
Эта кампания в рамках антивоенного движения была направлена на поддержку солдат, и она оказалась весьма эффективной. Кофейни размещали возле военных баз. Солдаты могли приходить туда, отдыхать, беседовать и заниматься чем угодно. Никто не пытался вести среди них пропаганду. Организовывались семинары, в которых солдаты могли участвовать. Некоторые из них вели активисты антивоенного движения — инициаторы создания солдатских кофеен, но решали в любом случае сами солдаты. Деятельность этих кофеен переросла в очень заметное движение. Там устраивали общественное разбирательство военных преступлений: солдаты и офицеры рассказывали собравшимся о том, что они делали и что они видели во время боевых действий во Вьетнаме.
Сеть солдатских кофеен распространилась по всей стране и принесла много пользы. Думаю, сейчас самое время возродить эту практику.
Дэвид Кригер возглавляет фонд «Мир в ядерный век» в Санта-Барбаре. В своей последней статье он задает вопрос: «Почему все еще существует ядерное оружие?» — и предлагает несколько ответов. Что вы думаете по этому поводу?
Я убежден: государства, обладающие ядерным оружием — это государства-преступники. Международный суд подтвердил их юридическое обязательство соблюдать статью 6 «Договора о нераспространении ядерного оружия», которая призывает к проведению добросовестных переговоров о полном уничтожении ядерного оружия. Ни одна из ядерных держав не действует в соответствии с этим принципом. США нарушают его сильнее, чем прочие страны. Нынешняя администрация вообще заявила, что действие статьи 6 на нас не распространяется, и начала разрабатывать новые системы ядерного оружия. «Договор о нераспространении» — это лишь один из договоров. Правительство Буша свернуло и заблокировало и выполнение других. Заключенное недавно между США и Индией соглашение, ратифицированное Конгрессом, превращает ключевую часть «Договора о нераспространении» в клочок бумаги.
Индия ведь даже не подписывала Договор о нераспространении ядерного оружия.
Все верно, Индия не подписала этот договор и разработала ядерное оружие самостоятельно, и это настоящее преступление.
Как и Пакистан, и Израиль…
Как и они, да. Разработка ядерного оружия вопреки «Договору о нераспространении» — это хуже того, что делает сейчас Иран. Администрация Буша полностью поддержала сделку с Индией, а эта сделка, как правильно заметил один из главных специалистов по ядерному оружию Гэри Милхоллин в статье в журнале Current History, противоречит самой сути «Договора о нераспространении». И если США могут заключать подобные сделки, почему этого не могут другие? Как и следовало ожидать, Китай предложил Индии и Пакистану аналогичное соглашение. Если самая могущественная страна в мире создала прецедент, другие последуют за ней. И тут уже не до шуток. Угроза ядерной войны очень серьезна и продолжает нарастать. И одна из причин — то, что ядерные державы во главе с Соединенными Штатами отказываются соблюдать свои обязательства или же серьезно нарушают их.
Глава 5
Основа иррационального мышления
Кембридж, штат Массачусетс,
29 января 2007 года
Чем отличается противодействие граждан власти в наши дни от противодействия в 1960-е годы и в начале 1970-х годов?
В наши дни оказывать такое противодействие намного легче, чем в начале 1960-х. В то время было вообще очень трудно что-либо предпринять, даже слегка покритиковать государственную власть. Вы могли протестовать против шерифов-расистов в Алабаме, но ничего подобного вы не могли себе позволить на севере, и, конечно, никаких протестов против войны во Вьетнаме. Антивоенные протесты в тот период не идут ни в какое сравнение с нынешними выступлениями против вторжения США в Ирак. Так что в этом смысле многое изменилось.
