Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет
Если учитывать все возможные варианты, первыми в моем списке людей, думавших как я, были: Норман Теббит, сосредоточенный на своих деловых интересах; Ник Ридли, который никогда не терпел дураков и был бы неприемлем для членов парламента тори; Сесил Паркинсон, повредивший свою репутацию в глазах старой гвардии. К Джеффри Хау я скоро вернусь. Найджел Лоусон не был заинтересован в этой работе, и уговаривать его я не намеревалась. Майкл Хезелтайн не был командным игроком и уж точно не был капитаном команды. В любом случае я не видела смысла в том, чтобы передавать пост ровеснику, пока я была полна сил и активна. В следующем поколении, напротив, имелся целый ряд возможных кандидатов: Джон Мейджор, Дуглас Херд, Кен Бейкер, Кен Кларк, Крис Паттен и, возможно, Норман Ламонт и Майк Говард. Я считала, что это не моя обязанность выбирать кандидата. Но я была обязана убедиться в том, что есть несколько проверенных кандидатов на выбор.
Однако я ошиблась в одном важном вопросе. Разумеется, я понимала, что некоторые из моих коллег по Кабинету и прочих министров больше склонялись влево, а некоторые – вправо. Но я считала, что они в целом считают правильными мои основные принципы. Ортодоксальные финансы, низкий уровень регулирования и налогообложения, минимум бюрократии, сильная оборона, готовность отстаивать интересы Британии в любом месте, где им угрожают – мне казалось, я выиграла их доверие в этих вопросах. Теперь я понимаю, что такие споры никогда нельзя выиграть до конца.
Выше я отложила рассмотрение ситуации с Джеффри Хау как потенциальным кандидатом в преемники. С Джеффри что-то произошло. Его видение цели и способность к анализу померкли. Я не считала, что он теперь мог быть потенциальным лидером. Но, что еще хуже, я не могла позволить ему быть министром иностранных дел, по крайней мере, пока канцлером был Найджел Лоусон, после его экстравагантностей накануне совета в Мадриде. Я намеревалась заменить его более молодым человеком.
Я решила, что два человека должны покинуть Кабинет. Пол Шеннон был лояльным и приятным человеком. Но в условиях все возрастающей роли департамента транспорта в нем был необходим высокий уровень работы с общественностью, это с учетом всех бед, обрушившихся на нас в это время и в свете перегрузки дорожного движения, к которому привел рост благосостояния Британии. Я попросила Пола покинуть свой пост, и он сделал это, проявив отличное чувство юмора. Я назначила на его место Сесила Паркинсона.
Еще труднее далось решение попросить Джона Мура покинуть Кабинет. Он обладал близким мне типом мышления. В области здравоохранения именно он, а не его преемник Кен Кларк действительно достойно управлял департаментом. В департаменте социальной безопасности, после того, как я разделила DHSS (Департамент здравоохранения и социальной безопасности) на два департамента, он был отважен и радикален в решении проблем иждивенчества и нищеты.
Но Джон так полностью и не оправился, по крайней мере психологически, от тяжелого заболевания, которое он перенес в свою бытность государственным секретарем в старом объединенном DHSS. Поэтому я попросила его уйти и назначила Тони Ньютона, бесстрастного, близкого левым настроениям, человека с хорошим резюме и твердой позицией в Палате.
Я также ввела в Кабинет Питера Брука, который был уважаемым и предельно надежным председателем партии. Он хотел быть секретарем по Ольстеру, и я дала ему этот пост, переместив Тома Кинга в министерство обороны, где освободил пост Джордж Янгер, решивший уйти из правительства и заняться своим бизнесом. Уход Джорджа был ударом. Я ценила его здравый смысл, доверяла его суждениям и полагалась на его лояльность. Его карьера является доказательством того, что, вопреки мифам, джентльменам до сих пор есть место в политике.
Но было три главных изменения, которые определили форму перетасовки и реакцию на нее. В порядке возрастания важности: я переместила Криса Паттена в департамент окружающей среды на замену Нику Ридли, который перешел в DTI (Дэвид Янг покинул кабинет по собственному желанию и стал заместителем председателя партии); я переместила Кена Бейкера на пост председателя партии из департамента образования, где ему на смену пришел Джон Мак-Грегор. Джона сменил Джон Гаммер, который стал членом Кабинета в качестве министра сельского хозяйства.
Но, что важнее всего, я вызвала Джеффри Хау и сказала, что хочу, чтобы он покинул министерство иностранных дел, куда я намеревалась назначить Джона Мейджора. Было предсказуемо, что Джеффри будет недоволен. Он уже привык к преимуществам его должности и к двум домам в Карлтон Гарденс в Лондоне и Чевенинге в графстве Кент. Я предложила ему пост лидера в Палате общин незадолго до первой телетрансляции работы Палаты. Это было серьезное дело, и я надеялась, он признает этот. Но он выглядел угрюмо и сказал, что ему нужно сначала поговорить с Элспет. Это, разумеется, замедлило процесс. Я не могла встретиться с другими министрами, пока этот вопрос не был решен. Джеффри также, я подозреваю, встретился с Дэвидом Уоддингтоном, «главным кнутом», который посоветовал мне оставить Джеффри в Кабинете на какой-либо должности.
Я предложила Джеффри министерство внутренних дел, зная наперед, что он наверняка отклонит это предложение, и, наконец, с некоторой неохотой и по его убедительной просьбе титул заместителя премьер-министра, который я держала в запасе, чтобы подсластить пилюлю. У этого титула нет конституционного значения. Уилли Уитлоу (до своего инсульта в декабре 1987 г. и последующего ухода) практически сделал эту должность своей персональной за счет своего престижа и возраста. Джеффри выторговал себе этот пост, он не получил статуса, на который так надеялся. Практически это лишь означало, что Джеффри будет по левую руку от меня на заседаниях Кабинета, позиция, о которой он мог серьезно пожалеть.
Задержка в завершении перетасовки неизбежно должна была вызвать ряд догадок. Но, как мне сказали, именно сторонники Джеффри организовали утечку содержания наших обсуждений в неуклюжей попытке навредить мне. В итоге он получил плохие высказывания в прессе о домах и, без сомнения, винил в них меня.
Джон Мейджор сперва не испытывал особенного энтузиазма по отношению к посту министра иностранных дел. Скромный человек, он бы предпочел менее серьезное назначение, чем занимать один из трех высоких постов в государстве. Я должна добавить, что, вопреки многим догадкам, я не пришла к твердому решению о том, что Джон станет моим преемником. Я лишь заключила, что ему не помешают более широкое общественное признание и больший опыт, если ему придется соревноваться с талантливыми самовыдвиженцами, которые будут среди его соперников. К несчастью, из-за отставки Найджела Лоусона у него не было возможности полностью проявить себя в министерстве иностранных дел до того, как вернуться в казначейство.
В целом считалось, что, переместив Ника Ридли в DTI, я реагировала на критику защитников окружающей среды в его адрес. Это было не так. Я знала, что он хочет перемен. Я, разумеется, хорошо понимала, что романтикам и чудакам этого движения не нравилось, что он настаивал на проведении политики в соответствии с наукой, а не с предрассудками. Я также подозревала, что Крис Паттен выберет более мягкий подход. Разумеется, позднее я все чаще оказывалась на ножах с Крисом, для которого его представление вопросов окружающей среды всегда превалировало над их сутью. Но я также хотела видеть Ника во втором по важности экономическом департаменте из-за необходимости иметь его поддержку в ключевых вопросах промышленности в Европе.
Назначение Кена Бейкера председателем партии было попыткой улучшить репрезентативность правительства. Кен, как и Крис Паттен, начал в левом крыле нашей партии. Но в отличие от Криса, Кен заметно переместился в центр. В любом случае он обладал великолепными навыками работы с общественностью. И я никогда не забуду, что при очень маленьком количестве тэтчеров, джозефов и ридли все равно нужен хотя бы один Кен Бейкер, чтобы сообщение достигло цели. Назначение Кена Бейкера на пост председателя было бесспорно удачным. Он служил мне с энтузиазмом и упорством до самого конца, как бы ни накалялась политическая обстановка. Мы никогда не были близкими политическими союзниками, поэтому вряд ли я была в долгу перед ним за это.
После Испании президентство в Европейском сообществе перешло к Франции. Отчасти для того, чтобы предотвратить доминирование Восточной Европы в ЕС. Президент Миттеран созвал специальный совет в ноябре в Париже, чтобы обсудить последствия событий на востоке и падения Берлинской стены. Он также настаивал на создании Европейского Банка Реконструкции и Развития (EBRD) с целью оказания помощи возникающим демократиям. Я была скептически настроена в отношении необходимости существования подобного института. Не имело смысла организовывать перевод таких объемов помощи через сугубо европейский институт в противоположность национальным или, напротив, международным сообществам в широком смысле. Я отметила это в Страсбурге; но мои желания были удовлетворены, поскольку УИКВ теперь включает в себя Америку и Японию, а не только европейские страны.
