Джаред Даймонд - Коллапс
Таким образом, поскольку мы быстро движемся в направлении катастрофы, экологические проблемы предстоит решать, тем или иным способом, уже при жизни современных детей и молодежи. Единственный вопрос состоит в том, решатся ли они тем способом, который нам по нраву, который мы выберем, либо, помимо нашего выбора, путем войны, геноцида, голода, эпидемии и социального коллапса. На протяжении всей истории человечества эти печальные явления возникали там, где происходили экологические катастрофы, повышалось давление человеческой популяции на окружающую среду и, как следствие, появлялись бедность и политическая нестабильность.
Такими безобразными способами проблемы перенаселения и окружающей среды уже решались и в древнем мире, и в современном. В качестве примеров можно вспомнить геноцид в Руанде, Бурунди, в бывшей Югославии, гражданскую или партизанскую войну в современном Судане, на Филиппинах, в Непале, в стране древних майя, каннибализм на доисторическом острове Пасхи, острове Мангарева и среди древних анасази, голод во многих современных африканских странах и в истории острова Пасхи, эпидемию СПИДа, свирепствующую в Африке, да и повсюду на планете, коллапс государственной системы в современном Сомали, на Соломоновых островах, острове Гаити и у древних майя. Результат не столь ужасный, как всемирный коллапс, может распространиться на страны, подобные Руанде или Гаити, и даже на гораздо более развитые, в то время как страны первого мира сохранят многие из своих достижений и получат несчастливое будущее с постоянным терроризмом, войнами и вспышками заболеваний. Сомнительно, однако, чтобы страны первого мира сохранили свой «персональный» способ существования перед лицом отчаянного шквала беженцев из гибнущих стран, шквала, намного превосходящего тот поток, остановить который уже сегодня не представляется возможным. Мне опять вспоминается ферма Гардар в Гренландии с ее прекрасными коровниками, битком набитыми норвежцами с окрестных бедных ферм, где скот передох или был съеден.
Но давайте отойдем от этого однобокого пессимистического сценария, давайте дальше исследуем проблемы, с которыми нам пришлось столкнуться, и их комбинации. Думаю, это позволит нам занять позицию осторожного оптимизма.
Чтобы предыдущие рассуждения выглядели менее абстрактно, я проиллюстрирую, как двенадцать экологических проблем воздействуют на повседневную жизнь в той части света, которую я считаю родной, — в Лос-Анджелесе, городе в южной Калифорнии, где я живу. Выросши на восточном побережье США и прожив несколько лет в Европе, в Калифорнию я впервые попал в 1964 году. Она очень привлекла меня, и в 1966 году я переехал сюда.
За те 39 лет, что я вижу южную Калифорнию, она сильно изменилась, главным образом, стала менее привлекательной. По мировым меркам, экологические проблемы здесь невелики. Вопреки шуткам жителей Восточного побережья, это вовсе не зона постоянного риска социального коллапса. По мировым меркам, и даже по меркам США, население здесь исключительно богатое и экологически грамотное. Лос-Анджелес широко известен некоторыми своими проблемами, наподобие смога, но большинство из них весьма скромны и типичны для прочих крупных городов развитых стран. Как же эти проблемы воздействуют на мою жизнь и жизнь моих собратьев-анджелено? [12]
Кого в Лос-Анджелесе ни спроси о проблемах города, все, что вам назовут, напрямую связано с огромным и все еще растущим населением. Это неизбывные «пробки» на дорогах, очень дорогое жилье (илл. 36), результат того, что миллионы людей работают на очень ограниченном количестве предприятий, и место вокруг тоже весьма ограниченно. Вследствие этого люди ежедневно проделывают огромный путь между домом и работой, покрывая по 60 миль в одну сторону и затрачивая на дорогу до двух часов. В 1987 году Лос-Анджелес стал городом с худшим в Соединенных Штатах дорожным движением. С тех пор он сохраняет этот статус. Всем заметно, что эта проблема за последнее десятилетие чрезвычайно обострилась. Она служит главным препятствием для работодателей в привлечении в город новой рабочей силы, надежда лишь на тех, кто приехал случайно или к родственникам. На двенадцатимильную поездку из дома в пригород или в аэропорт я трачу один час пятнадцать минут. Не считая прочих поездок, только на дорогу из дома на работу и обратно средний анджелено тратит 368 часов, или пятнадцать суток в год (илл. 37).
Эти проблемы нет смысла даже обсуждать всерьез, они со временем станут только острее. Сооружение надземных или подземных автострад, которое предлагается сейчас в качестве решения, лишь слегка смягчит напряжение на самых оживленных узлах, растущее число автомобилей быстро сведет эти усилия на нет. Что делать дальше, неизвестно, как неизвестно, что делать в других городах с гораздо худшим дорожным движением, чем в Лос-Анджелесе. Например, мои друзья в Бангкоке, столице Таиланда, возят с собой в машине маленький портативный химический туалет, потому что поездки там очень затяжные. Однажды они хотели выехать из города на выходные, но после того, как за 17 часов одолели всего три мили, развернулись и поехали домой. Хоть и существуют оптимисты, которые абстрактно объясняют, почему прирост населения на планете полезен и как все должно устроиться, я еще не встречал ни одного анджелено (и очень немногих жителей других мест), который выразил бы желание, чтобы там, где он живет, население выросло.
Карты 11, 12. «Горячие точки»
Вклад южной Калифорнии во всемирное увеличение давления человека на природу обязан политике штата, служащего перевалочным пунктом на пути из третьего мира в первый. Ростом населения Калифорния почти целиком обязана иммигрантам, которые после заселения обзаводятся многодетными семьями. Граница между Калифорнией и Мексикой длинная, ее невозможно эффективно охранять от нелегального проникновения переселенцев из Центральной Америки, бегущих в Штаты в поисках работы и безопасности. Ежемесячно в газетах пишут о несостоявшихся иммигрантах, которые погибли в пустыне, которых ограбили и застрелили, но других это не останавливает. Прочие нелегалы прибывают из далекого Китая и из Центральной Азии, их сгружают с кораблей, даже не доходя до берега, прямо в воду. Жители Калифорнии двояко относятся к иммигрантам, стремящимся приобщиться к высокому уровню жизни. С одной стороны, наша экономика жестко завязана на то, заполнят ли они рабочие места в сфере услуг, строительстве, на фермах. С другой стороны, жители Калифорнии жалуются, что иммигранты вытесняют их с большей части рабочих мест, сбивают уровень заработной платы, переполняют и без того заполненные больницы и общественные школы. Закон, принятый подавляющим большинством голосов в 1994 году, но затем отклоненный конституционным судом, лишал нелегальных иммигрантов большинства социальных благ. Ни один житель Калифорнии, ни один чиновник не может решить давние противоречия, которые возникли между доминиканскими и гаитянскими переселенцами, между малоимущими рабочими, так или иначе имеющими свои интересы, и т. д.
Южная Калифорния вносит ведущий вклад в энергетический кризис. Существовавшая в городе сеть электрического транспорта коллапсировала во время банкротств 1920-х и 1930-х годов. Затем все права были выкуплены автопроизводителями и распределены так, чтобы восстановить сеть, которая конкурировала с автомобилями, было невозможно. Желание анджелено жить в своих домах, а не в многоэтажках, привело к тому, что люди должны преодолевать большие расстояния по пути на работу, и наладить общественный транспорт в городе невозможно. Таким образом, все перемещения по городу зависят от автомобилей.
Высокое потребление газа, окружающие горы и преобладающие направления ветров служат причиной образования смога, который уже стал визитной карточкой нашего города (илл. 38). Несмотря на прогресс в борьбе со смогом, достигнутый в последние десятилетия, и несмотря на сезонный (хуже всего смог поздним летом и ранней осенью) и местный градиент (чем дальше от берега, тем хуже смог), среди американских городов Лос-Анджелес занимает последнее место по качеству воздуха. После нескольких лет улучшения в последние годы качество воздуха снова начало падать. Другой проблемой, влияющей на жизнь и здоровье горожан, стало распространение в реках и озерах Калифорнии болезнетворных лямблий. Раньше, в 1960-х годах, когда я гулял в горах, из ручьев можно было пить воду. Сейчас гарантированным результатом будет острая диарея.
Из проблем, связанных с растительностью, наиболее актуальной является опасность пожаров среди двух преобладающих в Южной Калифорнии видов: кустарника, напоминающего средиземноморскую маккию, и дубового подлеска. В естественных условиях оба вида периодически подвергаются случайным пожарам от ударов молнии, подобно тому, как происходит в лесах Монтаны (глава 1). Сейчас люди, живущие вблизи от огнеопасной растительности, требуют, чтобы пожары тушились немедленно. Каждый год поздним летом и ранней осенью, когда погода самая жаркая и сухая, наступает сезон пожаров, и то там, то здесь от огня страдают сотни домов. Каньон, в котором я живу, обходился без серьезного пожара с 1961 года, когда большой огонь уничтожил 600 домов. Теоретическим решением этой проблемы, как и в Монтане, могли бы стать маленькие, контролируемые пожары, периодически устраиваемые, чтобы снизить пожароопасность кустарника и не подвергать опасности густонаселенную часть города.
