Двести Журнал - Журнал Двести

Кончался XIX век, в развитых странах население поголовно было обучено грамоте. У всех, даже у самых бедных появился досуг. И люди стали читать. Не только Шекспира и Достоевского, но и, например, детективы.

Был капитализм, и рукопись была товаром. Она должна была заставлять себя читать. "За столом сидел человек, а рядом лежала его отрезанная голова…" Уже интересно. Поскольку интересно все, что страшно. Инстинкт выживания и инстинкт продолжения рода. Смерть и любовь. Как мог бы объяснить З.Фрейд (если бы он уже создал к этому времени психоанализ) о сексе и об убийствах читать будут все.

Однако же, в мире господствовала Англия, а в Англии викторианская этика, стройная, прогрессивная и ханжеская: ни о какой "Анжелике" и речи идти не могло. И писатели создавали детективы.

Человек привыкает ко всему. Когда в первый раз описывается кухонный нож, вонзенный в сердце несчастного, это может сойти за "зверское убийство" и потребовать вмешательства Грегсона, Лестрейда и самого Холмса. Но, прочитав такое в десятый раз, читатель зевнет. Уже не страшно. Значит, надо придумать что-то другое.

Нет таких кошмаров, которые нельзя было бы извлечь из подсознания. И начинают описываться все более замысловатые убийства, все более страшные пытки и издевательства… Хайд у Стивенсона был воплощением абсолютного зла. Он убил (в припадке беспричинной ярости) пожилого джентльмена и наступил на лежащего на земле ребенка. Наступил! Стивенсону и в голову прийти не могло, чтобы его дьявол мог ребенка убить. Тогда это было за пределами сознания. В Id.

Но писатели — потому и творческие люди, что пропасть между сознанием и подсознанием у них минимальна. И все больше "кошмаров Фредди" просачивалось сквозь тонкий слой цензуры и оставался в пестрых книжках в мягкой обложке. Книжках для толпы.

А потом, когда пришла Война, оказалось, что люди, представители многократно воспетого социалистами "вооруженного народа" могут представить себе (и, следовательно, выполнить, поскольку война была тотальной, и для победы годилось все, что мог изобрести разум) гораздо больше жестокостей и зверств, чем это казалось возможным викторианской этике, верящей в прогресс человечества, и даже авторам детективов, по мере сил и возможностей поспособствовавших этому прогрессу.

Первая Мировая Война была войной мышления, порожденного детективами. Вторая мировая — с ее атомными бомбами и концлагерями, с кровавым *контактом* европейской и нацисткой цивилизаций, цивилизаций, не способный ни понять ни принять друг друга [2, 3], была войной мышления, порожденного ранней — научной еще — фантастикой. И эта же фантастика создала мир почти бескровной Третьей Мировой. "План Селдона", направленный против моей страны [4]. И удавшийся. *Почти* удавшийся, разумеется…

"Когда-то моей родиной была страна СССР. И я повоевал за нее. С меня хватит слепого патриотизма".

Все это довольно просто. Сложен лишь один вопрос. Какую войну и какой мир породит мышление, воспитанное на современной развлекательной литературе. Я имею в виду "фэнтези" и смежные жанры.

Странно звучит на русском языке слово "лорд". Нам ближе вальяжно-обломовское или надменно-некрасовское "вельможа". Но школьники во все недавние предыдущие века зачитывались французскими мушкетерами, и понятие честь и благородство свяжется у них с английским лордом, французским шевалье или интернациональным Принцем.

А для чего — благородство и честь? Разве принцесса может стоить смерти? Нет, конечно. Смерти или смертей стоят деньги. Да нет, даже не деньги — деньги были главной ценностью вчера. Лозунг дня сегодняшнего — Стабильность. Сохранение "статус кво" стоит смерти.

Что можно возразить? Среднестатистический американец (швейцарец, норвежец или бельгиец) живет хорошо и долго. Потерять жизнь значит потерять много (автомобилей, компьютерных игр, витаминизированных соков и вегетарианских котлет). За то, чтобы не потерять, можно и заплатить. Безопасность — товар дорогой. Платить приходится деньгами — в форме налогов. Свободой — во всех ее формах. И, главное, будущим. Оно ведь самим фактом своего существования отрицает настоящее с его комфортом и безопасностью.

Диалектика, сколько ее ни ругай… Уж, кажется, что может быть лучше гуманизма… "и высшей мерой вещей должен быть человек"… "Никакое открытие не стоит человеческой жизни"… "всякая война преступна, потому что она убивает людей"… А на другом конце полюса — поголовная бетризация, люди, не убивающие лишь потому, что не могут хотеть убить. Полная остановка всякого прогресса, да и всякого движения… Нельзя любить — слишком сильное чувство, слишком уникальное…

"Я смотрел на обнаженное тело, скрытое лишь под прозрачной паутиной белья. И понимал, что ни одна женщина в мире уже не сможет стать для меня желанной. Я хочу обладать принцессой. Я хочу касаться ее тела не через гибкую броню комбинезона. Я хочу испытать ее ласки — в ответ на свои. И убить Шоррэя, посмевшего желать того же".

Любовь ведь стоит смерти, не так ли? "Два человека умерли, потому что я посмел полюбить принцессу". Нельзя изобретать — это нарушит равновесие в обществе. Тем более нельзя строить — это может повлиять на равновесие в экосистемах, и вдруг да вымрет какой-нибудь эндоморфный подвид полярной крачки в уссурийских лесах… Нормальный выбор между сциллой и харибдой:

"И если вы не живете, то вам и не умирать…"

Да здравствует светлое капиталистическое будущее!

Как-то так здорово быстро произошло малое изменение в системе отношений и вместе с крапивинскими героями ушли, не оглядываясь, в прошлое герои Железникова: вымерли или переоделись конформистами "железные кнопки", в непопулярные "хиппари" подались Даньки, прихватив озлобившихся Игнатиков. Может быть, их плохо учили?

Всех учили…

"Была тебе тарелочка, а будет нам хана…"

Вы думаете успешность жизни в современном мире зависит от ваших оценок в школе, ваших гипнотических способностей, вашей силы характера и пропорциональна вложенным когда-то усилиям в борьбу за справедливость? Уже не думаете. Это отлично. Посмотрите на сегодняшних бизнесменов! Кое-кто похож на рэкетира, а кто так просто бывший комсомольский босс, исторически "безмозглый и безответный". Неужто все они по заслугам награждены успехами в нарождающейся новой, светлой капиталистической жизни?

Куда пойдут мальчики? В летные училища, чтоб в перспективе заоблачной стать 101-ми космонавтами и прославить Страну Советов еще одним подвигом? Не-ет, в АОЗТ они пойдут, в школу милиции, где сориентировались на единый с рэкетом рынок раньше, чем в чиновнико-исследовательских структурах.

А девочки настроят мальчиков на высокие доходы и создадут новые моды и придумают "новые" игры, составив их незамысловатые сюжеты из каждодневных сериалов. Вот и попались мальчики!

А потом наладится порядок в обществе, потому, что рэкет наконец найдет компромисс с милицией, всех маньяков поймают, все школы превратятся в платные с платным милиционером в дверях, по ночным улицам снова будет до часа ночи ходить слегка подорожавший транспорт. И к радости выживших обывателей мы превратимся в капиталистическое государство бюргерского типа, специфичного лишь печальным опытом своего становления, усердно изымаемым из школьных учебников за тем, чтобы обеспечить отрокам максимальную комфортность восприятия прекрасной действительности.

"Была тебе тарелочка…"

А потом прилетят, приедут на наших же танках богоподобные, или вовсе даже похожие на "наших" узбеков гости, и бедная маленькая цивилизация стройными рядами встанет под серое знамя средневековья и, перекрестясь потеряет остатки своей науки и культуры, потому что в какой-то забытый 199.. Год, на родине космических полетов мягко и беспрекословно были уничтожены все мечтатели о "бесполезном" и пугающем прогрессе.

Но почему все-таки "лорд"? Почему аристократы? Не бизнесмены, не пираты, не всесильное разведческое чиновничество попало в герои "нашего недалекого будущего"? Вряд ли здесь дело в голубых кровях автора, скорее в убеждении — те, кто не рвется в Боги, опираясь на себя-грешного в своей субъективной свободе, вряд ли что-нибудь себе выловит в смешении миров, систем, антимиров и антисистем. Проблема выбора, стоящая перед каждым человеком на каждом маленьком этапчике его судьбы уже толкнула многих в петлю, нескольких в разнообразные братства, а еще стольких же подчинение любым структуркам, которые, хотя бы иллюзорно снимают бремя личной ответственности. Где вы последний раз видели аристократа, который доверит свое вчерашнее самодурство расхлебывать приказчику? Ах, нет таких… Так что если "галактическая", то, увы, "империя".

"— Шоррэй Менхэм — второсортный актер, пытающийся играть супермена, — с внезапным ожесточением сказал я.