Самуил Лурье - Взгляд из угла
Но тут уж ничего не поделаешь. Никак не помешаешь.
А зато Кризисы иногда приводят к девальвации гос. вранья. И отдельные люди, поумнев, начинают смотреть в телеящик понимающими глазами. Правда, счастливей от этого не становятся.
Опять же - кому какая досталась роль. Дурака, или жулика, или, там, тирана валять - просто, а ты попробуй изобрази, например, человека, одержимого страстью. И не какой-нибудь роковой, а, наоборот, утешительной и полезной.
Научись, предположим, мастерить разные красивые вещицы из дерева или из кожи. Или лепить из глины, или из шерсти вязать. Понаделай таких вещиц и поезжай на станцию метро "Лесная". И там в КВЦ "Евразия" лично поторгуй. А лицо держи целый день веселое, да смотри - на самом деле не унывай, войди в свой положительный образ полностью.
Вот где необходим настоящий артистизм. Артистизм по жизни. И у многих он, как видим, есть. И такие люди не пропадут, не должны. Им причитается гром аплодисментов.
А кто ничего такого не умеет, а притом измучен осадками политической и просто атмосферы, тот сверни со Старо-Невского и загляни в знакомый винный погреб. (Лишь бы злобный Кризис его не тронул.) И купи что-нибудь самое приличное из самого недорогого, или наоборот.
И если доберешься до дома, не сломав себе, упаси боже, шейку бедра, считай себя удачником, чрезвычайным и полномочным.
А врубая (ради б/у американского боевика) орган агитпропа, не забывай: все другое тебя не касается. Ни капельки не волнует.
– Какой там, милые, у нас курс боливара к юаню?
8/12/2008
В наше непростое
Еще два-три последних сказанья - и летопись моя, похоже, - того... Узнай же напоследок, о потомство, что Сложности, прервавшие Коленораспрямление, продолжались буквально пару недель. После чего эта новая глава в истории РФ была переименована. Стала называться: Наше Непростое Время.
Потому что Сложности подразумевают какой-то беспорядок. Понятно, что не Кризис, это само собой, а все-таки не совсем правильное течение дел. Какие-то затруднения, отчего-то не устраняемые шевелением брови властителя сумм.
Странно как-то выглядят эти Сложности в наше простое время.
А вот когда оно кончается и становится нашим непростым - тогда наоборот: странно было бы, если бы что-то шло, как полагается. Если бы, например, исполнялись законы. Или планы. Или обещания. Какое угодно безобразие сойдет за очередную сложность в наше непростое. Когда человек человеку волк, и спасайся, кто может.
А простое время упущено. Растрачено бездарно. И вернется не скоро. Или даже не вернется никогда.
На что надеяться человеку, если он живет в государстве типа РФ или Южной Осетии. На то, что когда-нибудь и эти начальники впадут в маразм и сослепу опять подпустят к главному рубильнику Кормушки кого-нибудь не свирепого, да еще и женатого на умной. А он опять соберет нормальных (уж какие к тому времени останутся) и разрешит рассуждать о безобразиях и как их прекратить. А госбезопасность опять сделает вид, что ее как будто нет, займется собственностью. А потом - раз! и не поднимется с колен. И нормальные не разбегутся.
А что? Вполне реальный сценарий, хотя и оптимистический. Шанс выпадает через каждые семьдесят примерно лет. И попытка, скажем, пятая вполне может оказаться удачной. Как говорится, стоило жить, и работать стоило.
Не сомневаюсь, что ты, дорогое потомство, при таком счастливом повороте событий обязательно приволочешь откуда-нибудь камень вроде Соловецкого и где-нибудь его установишь в общую нашу честь. Украсив надписью: вы жили в Непростое Время - кочумайте же теперь на лаврах.
Считаю, однако, своим долгом сообщить тебе, что и в наше непростое некоторых простых удовольствий мы были не лишены. Любили и умели попеть и посмеяться, как дети. Ценили острую государственную шутку.
- Добрый волшебник, а, добрый волшебник! Я - Даша из сельской глуши. Подари мне платье, как у Золушки, ладно? А еще позволь тебя, добрый волшебник, спросить: ты правда хочешь повесить Саакашвили за одно место?
- Ну почему же за одно?
Сто миллионов одобрительно ухмыляются. Что значит профессиональный взгляд на анатомию человека.
- Добрый волшебник, а, добрый волшебник! А я слышала про какую-то инфляцию. Что она растет.
- Чуток, Дашутка, самый чуток. Не бери в голову. Тринадцать процентов вместо обещанных двенадцати.
Сто миллионов облегченно вздыхают. Искренне и моментально позабыв, что - вместо обещанных восьми. А не все ли равно. С пальцем десять, с огурцом - шестнадцать.
- Добрый волшебник, а, добрый волшебник! А почему нефть дешевеет, а бензин - нет? Разве бензин - не из нефти?
- Раз человеку нужен бензин - значит, он любит кататься. Значит - не бедный. Вот и пусть платит, создает продавцам прибыль, - а они отслюнят от нее государству, а государство, глядишь, отслюнит, Дашок, тебе.
Сто миллионов довольны: славная какая штука - политэкономия госкапитализма. Действительно - чем дороже продукты (а хотя бы и питания), тем лучше для всех. Справедливей, и вообще.
Вот как в наше непростое пользовались интеллектом, дорогое потомство. Ты, боюсь, не поверишь. А зря. Загляни в старинные труды по педагогике. В какой-нибудь "Краткий курс" доктора Джугашвили. Или в трактат доктора Карла Фриша, посвященный дрессировке блох.
Есть два способа отучить блоху от несанкционированных прыжков. Первый - надеть на нее миниатюрную такую цепочку (выкованную, естественно, Левшой). "Отныне единственная вещь, которую блоха должна усвоить, - пишет доктор Фриш, - заключается в том, что ей нечего больше стремиться прыгать. Когда она, по истечении нескольких дней или недель, изведет свои силы в бесплодных попытках, то прекращает их и начинает передвигаться пешим порядком, шагом".
Второй способ гораздо проще. Гуманней. Вдобавок экономней: не надо платить никаким Левшам.
"...В стеклянный пузырек помещают коконы, а по мере того, как насекомые выходят на свет, их кормят. Секрет заключается в том, чтобы пузырек был достаточно маленьким и блоха не могла бы в нем кувыркаться. В таком прозрачном жилище насекомое смолоду отучается прыгать".
После чего воспитуемые в любое время - и в простое, и в непростое - ведут себя хорошо. Восхищая, например, инопрессу.
"Теперь все зависит от ловкости и от изобретательности, с какой показывают насекомых публике. Парадный вид блох, запряженных в роскошную карету из легкой латуни, наглядно демонстрирует их поразительную силу".
Имей это, потомство, в виду. На случай, если все же возникнут какие-то Сложности. Мало ли что.
15/12/2008
Укрепление оказания публичных услуг
А все-таки цинизм бесшабашный выглядит как-то человечней цинизма взвешенного. Как-то здоровей.
Вон, движение "Кормушка молодая" провело, говорят, конкурс "Мисс Конституция". После дефиле в купальниках наиболее похожей на Основной закон РФ оказалась одна дева из Ростова. Все при ней, а к тому же поет и танцует.
И эта затея по-своему адекватно отражает реальное положение политических вещей.
А не то что выйти в строгом костюмчике почитать текстик, всем своим видом изображая решительного руководителя какой-то совсем другой страны — скорей всего, Швейцарии. В которой Швейцарии — "…прошедшие годы показали и раскрыли огромный потенциал Конституции для многих сфер жизни, в том числе доказали ее влияние на сбалансированное развитие всех форм собственности и эффективное использование бюджетных средств, становление экономических отношений в целом, на укрепление социальных институтов, госслужбы и оказания публичных услуг.
Счастливые швейцары! — как воскликнул некогда Карамзин.
А случись вам, как мне на этих днях, почитать российскую провинциальную прессу, — очень странное, знаете ли, охватывает чувство. Нет, не отчаяние, а какая-то совмещенная с изумлением — вы не поверите — скука.
Очень уж не разнообразна описываемая жизнь. Получается, что в самых разных уголках нашей необъятной происходит одно и то же.
— Воруют? — спросите вы догадливо, припомнив диагноз упомянутого Карамзина.
Ан нет. Не в том смысле — нет, что не воруют. А в том смысле, что этот термин старомоден, узковат, жмет подмышками. Как старинный камзол.
А нужен фрак, сшитый по фигуре. Из материи цвета наваринского дыма с пламенем. Или хотя бы — брусничного цвета с искрой.
Ну в самом деле, разве повернется у вас язык назвать Чичикова П.И. — вором? Фи! Сам Гоголь говорит, и в учебнике написано: он — плут.
А теперь мысленно представьте лица всех известных вам начальников. Какие на них играют похожие органы зрения.
Так вот, если верить провинциальной прессе, в каждом населенном пункте имеется администратор с точно такими же. И он, как правило, отличный семьянин и верный друг. И крепкий хозяйственник. И трудоголик. То есть с утра до вечера оформляет подведомственную ему недвижимость — в собственность дорогих его сердцу существ. Переписывает на них здания и территории. Какие только находятся на орбите его планиды. Сарай так сарай, овин так овин, детский садик так детский садик. А то — дворец культуры или заводской цех. Сельский выгон так сельский выгон. А то — высокогорный курорт или сопку с окружающей тайгой.
