Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века - Томас Моррис
Для любителей убийств 1850-е годы были золотой эрой – началом «нашего великого периода убийств», как описывает его Джордж Оруэлл в своем знаменитом эссе «Упадок английского убийства».
Важным предшественником дела на Бродстонском вокзале стал сенсационный судебный процесс, состоявшийся в Лондоне шестью месяцами ранее. В мае 1856 года Уильям Палмер предстал перед судом Олд-Бейли и был признан виновным в убийстве своего друга Джона Кука путем отравления. Палмер, имевший большие долги, подсыпал в напитки Кука стрихнин, намереваясь похитить наследство молодого человека. Это единственное преступление, за которое он был осужден, но, возможно, он отравил еще несколько человек, включая собственного брата, жену и детей.
Палмер стал объектом всеобщего внимания практически сразу после того, как его преступления были раскрыты. Он не соответствовал представлениям людей о хладнокровном убийце: он был врачом, известной личностью в своем родном городе Ругли в Стаффордшире. В своих публичных выступлениях он держался строго, с достоинством, спокойно и рассудительно отстаивая свою невиновность. Его самообладание в суде заставило многих утверждать, что он не может быть виновен. Одна из газет даже заявила: «Нельзя отрицать, что мистер Уильям Палмер – герой дня». Расстроенный Чарльз Диккенс написал в своем журнале Household Words статью, в которой призвал читателей разобраться в этом деле и назвал Палмера «величайшим злодеем, когда-либо сидевшим на скамье подсудимых в Олд-Бейли».
Просьба Диккенса осталась без внимания. Уильям Палмер был повешен в Стаффордской тюрьме 14 июня 1856 года, но дурная слава о преступнике, которого пресса окрестила отравителем Руджли, продолжала жить. Хотя многие ужасались его поступкам, смелость и изобретательность его деяний придавали им определенный шик [10]. Несмотря на опасения Диккенса, Палмер – человек, в котором видели и целителя, и убийцу, и героя, и злодея – создал новую легенду об убийстве и зачастую сложных личностях, которые его совершают.
В этом контексте нетрудно понять, почему новости о событиях на Бродстонском вокзале были встречены с не меньшим интересом, чем с ужасом. Если бы недобросовестному редактору викторианской газеты взбрело в голову придумать убийство в отчаянной попытке увеличить продажи, он вряд ли смог бы написать более интригующую историю, чем случай Джорджа Литтла. Преступление было жутким, подробности – ужасающими. Отчаянное положение семьи жертвы вызывало сочувствие. Имелась загадка о том, как и почему было совершено это зверское преступление. А в довершение всего – тот элегантный факт, что преступник бесследно исчез, заставив гадать о своей личности. Дело, порученное дублинской полиции, было необычным не только для ирландской столицы – оно было бы исключительным в любом месте.
Уже поздно вечером в субботу присяжные заседатели вынесли свой шокирующий вердикт. Мистер Хайндман, коронер, поблагодарил присяжных за потраченное время и удалился. На этом слушание закончилось. Двери были открыты, и, когда представители общественности покидали здание, в большом билетном зале Бродстонского вокзала эхом разносились оживленные разговоры. Многие остались в зале заседаний, где вокруг председателя совета директоров железнодорожной компании мистера Энниса вскоре образовалась толпа. Среди желающих пообщаться с ним были мелкие инвесторы, обеспокоенные тем, как это страшное событие отразится на их скромном пакете акций, и журналисты, надеющиеся получить информацию о том, что будет дальше. Мистер Эннис вежливо уходил от ответа, поскольку хотел поговорить с родственниками Джорджа Литтла до их отъезда. Наконец ему удалось вырваться из лап прессы, и он провел членов семьи погибшего в свой личный кабинет, расположенный по другую сторону билетного зала. Он хотел не только выразить свои соболезнования, но и обсудить вознаграждение, способное ускорить поимку убийцы Джорджа.
Когда толпа окончательно рассосалась, можно было увидеть, как мистер Бозир беседует с тремя молодыми людьми. Их присутствие на коронерском суде осталось практически незамеченным, поскольку все трое были одеты в уличную одежду, но они были полицейскими. Точнее, это были детективы, сотрудники элитного подразделения G городской полиции Дублина. Город был разделен на шесть районов, в каждом из которых имелся свой полицейский участок. Бродстонский вокзал попал в зону ответственности отдела С, сотрудники которого занимались различными мелкими преступлениями, которые обычно происходят на оживленной железнодорожной станции. Если же совершалось действительно серьезное преступление, то в любую точку города вызывались сотрудники отдела G в штатском, чтобы начать расследование. Детективное отделение было создано в 1842 году, вскоре после образования аналогичного подразделения в Лондоне. Оно было небольшим, состояло всего из семнадцати сотрудников, и, в отличие от лондонской полиции, где штатские чины были прикреплены к местному отделению и Скотланд-Ярду, сотрудники дублинского отдела G были единственными детективами в городе.
Они нечасто появлялись на месте преступления. В обоих городах к ним поначалу относились с подозрением, считая их тайными правительственными агентами, которые в обычной одежде могут безнаказанно шпионить за населением. Однако вскоре их популярность в Лондоне возросла: они доказали свою эффективность в раскрытии крупных преступлений, в том числе грабежей, убийств и подлогов. Защитником их интересов стал Чарльз Диккенс, в чьих статьях детективы полиции представали как находчивые государственные служащие, выполняющие смелую, ценную и, главное, эффективную работу.
В Ирландии ситуация была совершенно иной. Жители Дублина возмущались расходами на содержание столичной полиции, которая финансировалась за счет налога, взимаемого только с жителей столицы; поскольку они также оплачивали работу полиции на остальной территории Ирландии за счет общего налогообложения, это казалось более чем несправедливым. Кроме того, учитывая население Дублина, численность здешней полиции была чрезвычайно велика. Когда в мае 1856 года город посетил Фридрих Энгельс, он был потрясен демонстрацией государственной власти и в письме Карлу Марксу заметил, что никогда раньше не видел такого количества полицейских. Несмотря на то, что дублинская полиция вызывала нескрываемое уважение местных жителей своей дисциплиной и эффективностью, нельзя было не признать, что она является инструментом британского государства, навязанным городу политиками из Вестминстера. Большинство офицеров были ирландцами, однако приказы им поступали из Лондона. Это не имело большого значения, когда речь шла о констеблях – простых парнях-католиках из близлежащих деревень, таких как Лейкслип или Таллахт, однако с детективами дело обстояло иначе.
Штаб-квартира отдела G была расположена в Дублинском замке – резиденции британской администрации в Ирландии, – и дублинцы шутили, что G означает government (правительство). Как оказалось, они были недалеки от правды. Практически сразу после
