Газета Завтра Газета - Газета Завтра 351 (34 2000)
Далее автор оглашает второе правило: "Если антиповстанческая операция армии не заканчивается полной победой в течение двух-трех месяцев — значит армия уже проиграла. Единственный шанс армии победить — разгромить первые очаги партизанской войны сразу же, до того, как повстанческое движение пустило корни в обществе, стало образом жизни населения".
Ну, зачем же так грубо передергивать факты? История знает более чем достаточно примеров того, как партизанские войны, тянущиеся десятилетиями и даже столетиями (!!!), благополучно выигрывались правительственными войсками или переводились в более выгодные для себя формы. Это и полный разгром партизанского движения на Корсике и фактически полное угасание партизанской войны басков в Испании, переход ее в обычный политический терроризм.
Кстати, переход партизанской войны от широкомасштабных действий к одиночному террору — это всегда точный показатель ее кризиса и угасания. Если хотите, то терроризм — это деградировавшая партизанская война…
Вернемся к примерам. О "бандеровцах" и "лесных братьях" мы уже говорили. Но почему бы еще не вспомнить о разгроме басмаческого движения в советской Средней Азии в 20 — 30-х годах? А ведь оно по своему размаху намного превосходило все то, что потом мы увидели в Прибалтике и на Западной Украине. Более того — широко поддерживалось из-за рубежа. А ведь с басмачами воевали почти пятнадцать лет!
Уничтожено партизанское движение в Индонезии. Сошли на нет партизанские движения в Перу, Уругвае, Эквадоре. И примеры эти можно продолжать.
Поэтому, мне видится, что автор просто сделал собственный вывод и подогнал под него удобные ему факты. Но к истине этот вывод не имеет никакого отношения.
Но г-н Кагарлицкий идет дальше: "Иными словами, партизаны могут выиграть войну, даже не выиграв ни одного боевого столкновения", — делает он сенсационное тактическое открытие. Пассаж верный разве что для Чехии и то времен позднего Горбачева.
Но, может быть, просто вспомним, во сколько обходилась та или иная партизанская победа народам, в этих войнах участвовавшим. За независимость пало 1,5 миллиона вьетнамцев, миллион алжирцев, более полумиллиона афганцев, 20 тысяч кубинцев. И даже в ходе многолетнего "мирного" восстания индийцев против английского протектората пало более 1 миллиона человек. И не грех было бы уточнить историю алжирского конфликта. Она весьма далека от той, которую живописует г-н Кагарлицкий. За пять лет боев с повстанцами Франция потеряла около 20 тысяч убитых солдат и офицеров и была вынуждена оставить почти все отдаленные сельские районы. А общие потери французов в Алжире переваливают за 50 тысяч убитых.
Из всего написанного автор делает вывод: "Отметим, кстати, что ставки для Португалии в Анголе и Мозамбике, для Франции в Алжире были во много раз выше, чем для России в Чечне".
Замечательный вывод! Но хотелось бы кое что уточнить. И Ангола и Алжир были одними из МНОГИХ колоний, как Португалии, так и Франции. Кроме того, они находились за тысячи километров от границ метрополии. И потеря их не нарушала территориальной целостности Франции или Португалии. Они, так сказать, не имели друг к другу территориальных претензий. Мы же в Чечне до сих пор даже не можем провести четко границу между Чечней и Россией. Напомню, что собственно древняя "Ичкерия" представляла из себя всего несколько горных и предгорных районов. Всего около 40% сегодняшней территории. А еще в начале века столица Чечни Грозный был не чем иным, как русской сторожевой крепостью с названием "Грозная". Не говоря уже об исконно казачьих Надтеречном, Наурском и Шелковском районах. При этом территориальные аппетиты сегодняшней Ичкерии простираются далеко за пределы ее нынешних границ. Но об этом чуть позже.
И, уйдя с огромной кровью и мощнейшим внутренним политическим кризисом из Алжира, Франция тем не менее ни дня не размышляла над уходом из не менее "свободолюбивой" Корсики, которая, кстати, тоже почти сто лет боролась за независимость. Потому что Корсика — это уже вопрос территориальной целостности собственно Франции, а здесь двух мнений быть не может.
Для нас же очередной уход из Чечни обернется детонацией всего Северного Кавказа. Господин Кагарлицкий все время забывает или принципиально не замечает одного простого и очевидного факта, что в Чечне вот уже десять лет как осуществляется скоординированный план по отторжению от России ВСЕГО Северного Кавказа.
Правило третье, открытое г-ном Кагарлицким, гласит: "Разобщенность повстанческих формирований осложняет положение армии. В этом плане историки часто сравнивают ситуацию в Белоруссии и на Украине во время Великой Отечественной войны. В Белоруссии партизанское движение было в значительной мере стихийным, создавалось попавшими в окружение красноармейцами и местным населением. На Украине — создавалось преимущественно из центра. В Белоруссии оно было на порядок эффективнее".
Ну, что же, коли так, то не грех вспомнить и о партизанах Великой Отечественной войны. Несмотря на всю их романтизацию и героизацию, истинная история партизанского движения весьма и весьма отличается от официальной версии. А правда такова. Несмотря на все попытки организации массового партизанского движения на захваченных немцами территориях, добиться этого удалось лишь на части территории Белоруссии и северо-западе Украины.
То есть партизанские отряды создавались сразу после оккупации повсеместно, но в течение очень короткого времени большинство их было выявлено и уничтожено.
Теперь вернемся к Белоруссии. Если бы г-н Кагарлицкий прочитал мемуары легендарных партизанских командиров С.Ковпака, Н.Медведева или недавно опубликованные мемуары бывшего начальника центрального штаба партизанского движения И.Старинова, то выяснил бы следующее. Активное создание отрядов здесь шло сразу после захвата гитлеровцами областей и почти полностью прекратилось с установлением здесь оккупационной власти.
Начиная уже с весны 1942 года партизаны стали крайне нуждаться в помощи и для снабжения их было создано целое управление при Генеральном штабе Красной Армии. Теперь о том, как формировались партизанские отряды. Тот же Старинов пишет, "партизанские отряды росли быстрее и действовали активнее там, где им оказывали постоянную помощь из советского тыла. В Белоруссии, например, такую помощь получали витебские партизаны. С марта по сентябрь 1942 года им было переправлено 11000 винтовок, 6000 автоматов, тысячу пулеметов, пятьсот противотанковых ружей… И что же? Численность витебских партизан составляла почти половину общей численности белорусских партизан, хотя Витебщина занимает лишь десятую часть территории БССР". Весьма красноречивое свидетельство.
Ну а теперь я бы хотел привести еще одну справку, которая вообще ставит крест на всех досужих размышлениях г-на Кагарлицкого о "стихийности" белорусских партизан. Согласно справке Генерального штаба ВС СССР от июля 1944 года, "партизанам и подпольщикам, действовавшим на захваченных гитлеровцами территориях, было передано 98% имеющихся у них средств радиосвязи, 95% использованных ими средств взрывания, 70% взрывчатки, 90% противотанковых ружей, 80% автоматов и патронов к ним". Кроме этого, "90% всех взрывников и минеров, действовавших в составах партизанских отрядов, прошли подготовку на курсах и в школах, развернутых в тылу Красной Армии. Для действий в тылу гитлеровцев было сформировано более десяти саперных бригад подрывников-разведчиков".
И это "стихийность" и "независимость"?
Далее автор развивает идею непобедимости и неуязвимости партизан вообще и чеченских боевиков в частности. Но при всех мифах о неуловимости и неуязвимости партизан на самом деле они крайне уязвимы. Они так же, как и федеральные войска и даже сильнее, зависимы от поставок оружия и боеприпасов, и значит, проблема прикрытия коммуникаций для партизан крайне болезненна. И каждая потеря каравана с оружием и боеприпасами весьма чувствительна для боевиков, которым иначе просто негде их пополнять.
Покупки вооружения и боеприпасов у тех же "федералов" в ходе прошлой войны не покрывали и 3% от потребностей боевиков.
Еще более остро для боевиков стоит проблема медицинского обеспечения и лечения раненых. В полевых условия, в лесных лагерях развернуть полноценные госпитали крайне сложно.
В третьих, базы боевиков и лагеря сами являются мишенью для ударов отрядов и групп специального назначения федеральных войск, и потому их сокрытие становится едва ли не главной задачей, что делает всю машину боевого управления партизан крайне медлительной.
