Газета Завтра Газета - Газета Завтра 861 (20 2010)
По замыслу обвинения, две представшие перед судом старушки должны были свидетельствовать о логове в посёлке Жаворонки недалеко от дачи Чубайса, где собирались злоумышленники во главе с Яшиным, чтобы дённо и нощно следить за кортежем Чубайса. А показали свидетельницы на суде, как, воспользовавшись преклонным возрастом и слабым зрением бабушек, следователь вплел в их показания то, что необходимо было следствию, но что они никак не могли сказать. Одной из них в протокол допроса вписали даже номер машины, имена злоумышленников, которых она знать не знала, в глаза отродясь не видела и от чего, естественно на суде категорически отказалась. Попутно рассказали бабушки суду, что Чубайс обычно выезжал на работу кортежем из трёх машин при перекрытых гаишниками дорогах в Жаворонках. Но выяснить, почему 17 марта 2005 года порядок был изменён: ни второй машины сопровождения, ни гаишников на перекрёстках, судья не позволила, привычно обрубив все вопросы подсудимых и их адвокатов.
НО ПОИСТИНЕ БОМБОЙ, в прах разметавшей все и без того хлипкие мостки, наведённые следствием между взрывом на Митькинском шоссе и людьми в нем обвиняемыми, стали показания на суде главного свидетеля обвинения Игоря Карватко. Подробно, обстоятельно, называя конкретных лиц с их должностями и званиями, рассказывал Карватко суду как шантажом и угрозами его семье выколачивали из него в тверской тюрьме нужные следствию показания. 21 марта 2005 года его арестовали под предлогом сопротивления милиции, сразу в машине наркотики "нашли", а у его жены, нянчившейся дома с шестимесячным ребёнком, в тот же день при обыске "обнаружили" патроны в коробке с дрелью. Выбор у Карватко был невелик: или он подписывает, что ему велят, или они с женой отправляются по этапу за патроны и наркотики, а малое дитё — в детприёмник.
— Допросы проходили постоянно, по нескольку раз в день, — рассказывал суду Карватко. — Вел их человек по имени Владимир Сулейманович. Потом появился Корягин Олег Васильевич из Департамента по борьбе с организованной преступностью. Мне сразу написали показания, которые я должен дать следователю. В Генеральной прокуратуре меня допрашивал следователь Ущаповский. Когда я спросил о патронах и о жене, он сказал: "Ты мне эти вопросы не задавай, лично я был против, чтобы их тебе подбрасывали, это инициатива Корягина. Мы не знали ещё, какой ты — разумный или неразумный"...
Шантаж, запугивание, угрозы семье — кажется, этим в России уже никого не удивишь, но вот в зале судебных заседаний повисло зловещее слово "пытки". Карватко спросили: "Какие действия — физические, психические — к вам применяли?". Вот его ответ суду: "Обсуждается вопрос — я отказываюсь. Корягин выходит за дверь, входит другой и надевает мне на голову пакет. Наступает удушье. Когда снова отказываюсь, Корягин выходит, входит сержант, прижигает мне руки сигаретой со словами: "Руки тебе не нужны". Когда освободили, у меня оказались повреждены плечевая суставная сумка, правый локоть, ушиб грудины и так, по мелочи".
Самое дикое, что, выслушав Карватко, судья Пантелеева признала всё подписанное Карватко под пытками, страшась за жизнь шестимесячного ребёнка и жены, допустимым доказательством! Но что это за доказательства? 14 и 16 марта 2005 года Карватко видел на даче Квачкова самого хозяина дачи, его сына Александра, молодого человека по имени Иван, а также Яшина с Найденовым, которые ездили вместе с ним покупать утеплитель и прочие хозяйственные дачные мелочи, а потом сидели на даче и выпивали, что мало походит на, как трактует обвинение, "кропотливую и тщательную подготовку" профессиональных диверсантов к подрыву бронированного автомобиля с высочайшей степенью защиты.
Вещественные доказательства, подтверждающие, по мнению следствия, причастность обвиняемых к покушению, выглядели, мягко говоря, не солидно. Вот что было изъято на даче Квачкова: "пластиковая бутылка из-под минеральной воды, три стеклянные бутылки из-под водки, три стеклянные рюмки, пачка из-под сигарет "Золотая Ява", окурки". На водочных бутылках отпечатки пальцев подсудимого Яшина. Все остальные остатки дачного пикника следов подсудимых не имеют. Ещё на даче у Квачкова нашли макет автомата Калашникова, абсолютно непригодный к стрельбе, а в гараже пистолет, но на Митькинском шоссе нападавшие пистолетами не пользовались. Все эти вещи — вещественные доказательства чего?
Еще одну привязку подсудимых к "покушению" обвинение предъявило суду в виде распечатки телефонных звонков Квачкова, Яшина, Найдёнова, Миронова в Одинцовском районе, правда, "забыв" уточнить, что там дача не только Чубайса, но и дача Квачкова, а ещё там рынки, магазины, автомастерские...
Все ждали, что окончательные точки во многих вопросах, без ответа оставшихся в суде, расставит сам Чубайс, но тот умножил лишь вопросы. Если его личный водитель и его собственный помощник заклинали суд, что никаких машин сопровождения у Чубайса не было, сиротами ездят, то Чубайс повествовал суду, как его помощник Крыченко обеспокоенно звонил в машину сопровождения: нет ли там раненых-убитых. И если шофёр Чубайса вводил суд в трепет ужасами о шваркающих над головой пулях и осколках, то Чубайс утверждал на суде, что вообще не слышал выстрелов, и взрыва Чубайс не запомнил, потому как "уткнулся" в мобильник, просматривая новостной блок… Впечатление, что Чубайс смутно представляет произошедшее на Митькинском шоссе, не ведая, к примеру, об определённых баллистической экспертизой 12-14 выстрелах под углом 60-100 градусов, нанесённых по его автомашине из автомата с расстояния всего лишь 10-12 метров. Сам Чубайс утверждал, что капот разворотило не пулями, а осколком, что автомобиль после взрыва и обстрела восстановлению не подлежал, хотя к тому времени суд уже знал, что автомобиль этот отремонтировали и продали. И выходило по всему, что оправданы сомнения в пребывании Чубайса на месте происшествия.
Мозаика показаний Чубайса логическому осмыслению не поддавалась. Чубайс убеждал, что на него покушались еще в 2002 году, но никаких доказательств не привел. Чубайс уверял, что ездил без охраны, тогда кому, по его же распоряжению, звонил после взрыва помощник? Чубайс убеждал, что против него действовали профессионалы, хотя даже рядовые спецы не полезли бы никогда подрывать его бронированную машину, когда есть возможность подорвать его личную, небронированную, где он по выходным сам за рулём… На суде Чубайс назывался потерпевшим, ссылаясь на звон в ушах, страдания жены и друзей из-за покушения на него, отчего картина происшествия становилась гротеском, перерастающим в фарс.
Обвинение озаботилось обосновать суду мотивы покушения на Чубайса, которыми-де руководствовались подсудимые, — их экстремистские взгляды, сформировавшиеся при прочтении книги Бориса Миронова "Приговор убивающим Россию". Книгу обнаружили в машине подсудимого Квачкова и на квартире его сына Александра. И хотя на двухстах страницах книги имя Чубайса упоминается всего лишь дважды с уже сбывшимся ныне прогнозом последствий реформы электроэнергетики страны и в ней отсутствуют какие-либо призывы к уничтожению Чубайса, это не помешало следствию вшить в уголовное дело лингвистическое заключение, что книга сеет рознь и содержит критику существующей власти. Однако благодаря именно этой книге, в качестве вещдока фигурирующей в деле, хоть один вопрос стал ясен до конца: появление в этом странном уголовном деле аспиранта-историка Ивана Миронова — сына автора книги, экс-министра печати, писателя Бориса Миронова. По Ивану Миронову никаких доказательств, если не считать его телефонных звонков из Одинцовского района, прокуратура не предъявила. Книга же отца в корне меняла дело! Ясно, что два года тюрьмы Ивана Миронова и нынешний суд над ним — это месть самого Чубайса Борису Миронову за раскрытые им чубайсовские планы по развалу электроэнергетики страны и России в целом.
ПРОКУРОР ПРЕДСТАВИЛ все доказательства по делу о "Покушении на видного общественного и государственного деятеля Чубайса А. Б.". Что получилось? 17 марта 2005 года бронированный с высшей степенью защиты БМВ председателя РАО "ЕЭС России" в сопровождении одной лишь машины охраны и впервые без перекрытия дорог сотрудниками ГИБДД выехал с дачи Чубайса в поселке Жаворонки в направлении Москвы. Чубайса в машине кроме его водителя и помощника никто не видел, даже охранники из машины сопровождения. Был ли он там вообще — на суде не доказано.
Сначала машина охраны шла впереди БМВ Чубайса, но как только броневик обогнал охранников, раздался взрыв на обочине. БМВ Чубайса — чуть сбросив скорость, умчался дальше, машина охраны остановилась, охранники решили посмотреть — что случилось. Задачу охранять Чубайса опытные офицеры не исполнили. Почему? Задачи такой не было или охранять было некого — суд не установил.
