Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6300 ( № 45 2010)
Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
Судьбы одинокий гудок
Литература
Судьбы одинокий гудок
Магомед АХМЕДОВ
МУРАВЕЙ
Маленький сердитый муравей,
Не печалься и не хмурь бровей.
Извини, что я тебя от дел
Оторвал. Я, правда, не хотел.
Без тебя – какие пустяки! –
Не получатся мои стихи.
И когда я на толпу гляжу,
Только суету в ней нахожу.
Только суету, представь. А ты
Дело делаешь без всякой суеты.
Знаешь что, мой маленький Сократ:
Мир наш хуже твоего стократ.
СЛЕПОЙ
Опираясь на посох,
смешавшись со зрячей толпой,
красоту мирозданья,
смеясь, восхваляет слепой.
Вездесущего Бога его славословят уста,
но не слышат слепца –
никому не нужна красота.
Он, встречая зарю,
поднимает лицо к небесам,
но не виден рассвет
горемычным незрячим глазам.
Красоту мирозданья,
смеясь, восхваляет слепой,
и над ним, тыча пальцем,
хохочет прохожий любой.
Кто он – ангел, поэт, звездочёт?
На кого он похож?
Загляни в своё сердце –
и сразу, приятель, поймёшь.
Перевод Сергея ВАСИЛЬЕВА
***
Подножие горы и улочки аула,
Воды из родника, восхода торжество
И радуги цветной, что луг перешагнула,
Достаточно для счастья моего.
Всё славно! Об одном душа моя страдает –
В толпе мне человека не хватает.
***
«Чьё имя призовёт поэт,
Когда настанет час последний?» –
Меня спросили и в волненье
Все стали ожидать ответ.
И я задумался тогда –
Таких людей со мною нету,
Ведь одиночество по свету
Шло впереди меня всегда.
Качнулись звёзды надо мной:
«О нас ты вспомнишь в час прощанья.
Прохладой нашей и печалью
Ты согревался в час ночной».
Огнём небесным осиян,
Услышал в отсвете стихии:
«Умрёшь ты с именем «Россия»,
Но прежде скажешь «Дагестан».
А сердце молвило огню:
«Страна бывает непослушной,
К словам поэта равнодушной…»
Окликну ль Родину мою?
Кто жизнь мне дал и кто сберёг
Меня, когда пришлось скитаться?..
Когда придёт пора прощаться,
Шепну одно лишь имя: «Бог».
Перевод Александра АНАНИЧЕВА
***
Всю жизнь мне хотелось бы
выпить до дна.
Все цели найти, все истоки.
Восстав из глубин,
растолкнув времена,
Мгновенья дают мне уроки.
К каким только не выходил невзначай
Колодцам, скитаясь по свету...
Хрипела болотная жижа: «Хлебай,
Глотай, если лучшего нету».
Я клялся идти лишь на чистый огонь
И пить родниковые воды.
И капли насквозь пробивают ладонь,
Судьбу пробивают и годы.
***
Я вышел на станции тёмной
в чужой и родной стороне.
Остатки перрона в позёмке
сгорали, как будто в огне.
А в сердце о жизни бродячей
влетает колёс перестук.
Я выиграл! Всех одурачил,
сорвался, отбился от рук.
Всё побоку: беды, обиды,
случайной любви маета...
Шарахнулся, скрылся из виду,
как вырванный с корнем состав.
И новые люди сновали,
просили во тьме прикурить...
И мне среди них предстояло
прижиться. И выжить. И жить.
И нет у меня талисмана,
и камня за пазухой нет.
Остатки перрона в тумане
поджёг запоздалый рассвет.
Уже не хватает терпенья
стоять на скрещенье дорог.
И падает в трёх направленьях
судьбы одинокий гудок.
Все три обещают удачу.
Все три упираются в смерть.
Так пусть маневровый, горячий
мне в сердце ударится свет.
О воле, о жизни бродячей.
О правильной жизни, поэт!
Перевод Александра ЕРЁМЕНКО
«ЛГ» поздравляет нашего постоянного автора, замечательного аварского поэта Магомеда Ахмедова с датой отличника, 55-летием. Если сложить эти две цифры, получится «попадание в десяточку». Желаем юбиляру никогда не сбивать свой верный творческий прицел и сохранять бодрое здоровье горца!
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Хорошо бы собаку купить
Литература
Хорошо бы собаку купить
ОБЪЕКТИВ
Анастасия ЕРМАКОВА
Тимур Кибиров. Лада, или Радость : Хроника верной и счастливой любви: Роман. – М.: Время, 2010. – 196 с. – (Серия «Самое время!») – 3000 экз.
О своём романе – первом прозаическом опыте – Тимур Кибиров сказал так: «Написал то, чего мне лично не хватало в нашей прозе. Речь идёт, конечно, не о художественных достоинствах текста, а о его направленности, грубо говоря, идеологии». Чего же не хватало досточтимому мэтру, спросите вы. Отвечу, несмотря на последующие за этим снисходительно-ироничные улыбочки: не хватало доброты, не хватало преданности, не хватало любви. А ещё того, чего не хватало и не хватает до сих пор вообще всей мировой литературе, – положительного героя. И что же, ухмыльнётесь, так вот прямо он всё это взял да и создал? Неужели ему удалось?..
Представьте себе – удалось.
Сентиментальная история, пастораль – так определяют многие критики роман Кибирова. Сюжет, дескать, простенький, да ещё к тому же – что уж совсем неприлично – счастливый конец.
Вроде бы всё и так. Но только на первый взгляд.
Героев немного: главная героиня, обаятельная дворняга Лада, хозяйка её, тот самый положительный герой, настоящая удача автора, старушка Александра Егоровна; соседка её по деревне Колдуны Рита Сапрыкина, прозванная Тюремщицей за своё не очень светлое прошлое; алкаш и балбес добродушный Жорик, на протяжении всего повествования фонтанирующий неприличными шуточками; неизвестно откуда взявшийся (автор сам признаётся в своём неведении по этому поводу) мигрант Чебурек и спасший Ладу фельдшер Юлик. Остальные лица – эпизодические. И сюжет в самом деле не витиеватый: дворняга Лада, навязанная Александре Егоровне съехавшими на зиму в город соседями (где псина была дорога только одному человеку – девочке Лизе), постепенно привязывается к старухе, а та – к ней. Так вот и живут немногочисленные обитатели в вымирающей русской деревеньке, неспешно переваливая из одного времени года в другое… Серьёзных событий происходит только два: появление среди коренного населения Колдунов приблудного Чебурека и нападение зимой на старуху волков, от которых спасёт её верная Лада, за что сама изрядно пострадает.
Неужели перед нами прямо-таки чистый реализм? И это у поэта-концептуалиста? Конечно, нет. Кибиров есть Кибиров.
Точнее сказать – это роман, написанный одновременно в двух системах координат. Прямое повествование о горестях и радостях обитателей Колдунов – в реалистической, а рефлексия автора по поводу собственного текста со всевозможными, в основном литературоведческого характера отступлениями, – в постмодернистской.
На мой взгляд, повествование получилось сильное. Может, потому, что я не меньше, чем автор, люблю собак, но надо отдать должное – текст сам по себе обаятелен и остроумен. Симпатичны и все главные герои (что, согласитесь, бывает редко), и образ рассказчика, и образ автора. Последние два Кибиров то сближает практически до полного слияния, то намеренно разводит. Что же касается сентиментальности, которой автор ничуть не стыдится и работает с ней как с мощной эмоциональной доминантой, столь драгоценной в эпоху пересмешников и как бы в пику самому себе, это чувствительность, идущая не от наивности восприятия (эдакая барышневая восторженность), а от безошибочного угадывания силы воздействия душещипательного текста про старуху и собаку на читателя. Как верно отметила Наталья Иванова: «Наивность, чувствительность и даже, прошу прощения, банальность – лишь первое и, безусловно, спровоцированное автором впечатление, первовкусие».
