Максим Кустов - Цена Победы в рублях
Надо отметить, что практика перечисления заработанных в боях денег на сберкнижку была чрезвычайно распространена. Например, штурман По-2 Борис Васильевич Макаров вспоминал: «Нам переводили на книжку зарплату и за вылеты. В конце войны у меня что-то тысяч 15 скопилось» .[83]
Константин Григорьевич Плацинда, агитатор в отделении агитации и пропаганды политотдела 70-й Армии: «Нам их (деньги. — авт.) перечисляли на полевую сберкнижку, и когда в 46-м году я приехал в отпуск домой, то получил что-то около сорока пяти тысяч. Причем выдали мне их мелкими купюрами, а у мамы с собой были «бесаги» — такой сдвоенный мешок, который носится через плечо, так одна его часть была полная этими деньгами».[84]
Более того, в войсках усиленно внедряли сберкнижки. 31 марта 1943 года Заместитель Народного комиссара обороны генерал-полковник интендантской службы А. Хрулев[85] подписал «Приказ о привлечении вкладов военнослужащих в учреждения Госбанка и развитии безналичных расчетов».[86] В приказе отмечались уже достигнутые успехи: «Остатки вкладов в полевых учреждениях Государственного банка на 1 января 1943 г. превысили в 25 раз сумму остатков вкладов на 1 января 1942 года. Количество вкладчиков возросло за 1942 г. в 17 раз. Безналичные перечисления из денежного содержания военнослужащих к 1 января 1943 г. во вклады и на почтовые переводы достигли 70 % к фонду зарплаты».
Особенно отличились во внедрении вкладных и безналичных операций финансовые отделы Центрального, Карельского, Северо-Западного, Западного и Ленинградского фронтов. Попробуем представить себе страшные реалии Ленинградского фронта 1942 года и внедрение вкладных и безналичных операций. Сберкнижка у офицера (в 1941–1942 годах их именовали средними командирами) в Ленинграде 1942 года? Это кажется какой-то ненаучной фантастикой. Однако, согласно приказу Хрулева, было и такое.
Военным советам фронтов было приказано наградить лиц, отличившихся в деле развития вкладных операций и безналичных расчетов. Однако в приказе отмечались и выявленные недостатки: «В отдельных случаях делались попытки показного привлечения вкладов, при котором зачисленные во вклады суммы немедленно затем выбирались из банка. Еще не все военнослужащие при переводе денег семье по почте пользуются безналичными расчетами».[87]
То есть находились финансисты-«очковтиратели», которые уговаривали военнослужащего внести деньги на сберкнижку, а потом тут же снять. Но при этом в отчетности для начальства можно было указать количество открытых вкладов. Никакая война не может помешать проявить свои способности специалистам по радужным докладам начальству. Показательно, что в тот же день Хрулев подписал «Приказ о временном прекращении выплаты денежной компенсации за неиспользованный отпуск в 1943 г. и о перечислении сумм компенсации в сберегательные кассы на специальные вклады рабочих и служащих».[88]
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 апреля 1942 года была временно прекращена выплата на руки рабочим и служащим компенсации за неиспользованный в 1942 году отпуск. Суммы компенсации за неиспользованный отпуск переводились в сберегательные кассы в качестве специальных вкладов рабочих и служащих.
Выдача средств по этим вкладам должна была производиться по окончании войны в сроки, устанавливаемые Советом Народных Комиссаров СССР. Президиум Верховного Совета СССР продлил действие этого указа на 1943 год.
Поэтому Хрулев приказал: «Командирам войсковых частей и начальникам учреждений (предприятий) Красной Армии:
1. Не позднее 25 апреля 1943 года составить списки вольнонаемных рабочих и служащих части (учреждения, предприятия) с указанием сроков окончания рабочего года каждого работника и продолжительности положенного отпуска.
Немедленно по истечении рабочего года начислять рабочим и служащим денежную компенсацию за неиспользованный отпуск и перечислять суммы компенсации в сберегательные кассы в качестве специальных вкладов рабочих и служащих.
2. При увольнении рабочих и служащих до истечения рабочего года суммы причитающейся денежной компенсации немедленно перечислять в сберегательные кассы на специальные вклады.
3. Перечислить не позднее 25 апреля 1943 года в сберегательные кассы на специальные вклады не перечисленные своевременно суммы денежной компенсации рабочим и служащим за неиспользованный отпуск в 1942 году».[89]
Ответственность за выполнение приказа возлагалась на командиров войсковых частей и начальников учреждений.
Стремление любыми путями увеличить суммы вкладов в сберкассах и объем безналичных операций вполне понятно. Иначе просто трудно было бы представить себе количество наличных денег, находящихся в обращении. Военные расходы были огромны.
Вместо превышения, как это было в 1940 году, текущих доходов над текущими расходами в сумме 3,2 млрд руб., в 1942 году имело место превышение текущих расходов над текущими доходами в сумме 18,9 млрд руб.[90]
Дефицит бюджета в значительной степени покрывался за счет эмиссии, то есть печатания новых денег. Но при появлении слишком большого количества денежных знаков могла возникнугь угроза их полного обесценивания.
Этого удалось избежать. «В СССР за три года Отечественной войны денежное обращение выросло в 2,4 раза и, хотя превышало размеры товарооборота в период военной экономики, все же оставалось сравнительно устойчивым на протяжении всего периода Отечественной войны», — с гордостью писал Вознесенский.[91] Не последнюю роль в этом сыграли усилия по увеличению сумм вкладов в сберкассах.
Поразительно, как быстро в советском обществе, строительство которого всерьез начиналось с провозглашения идеи всеобщего и полного равенства во всем, закрепился предельно четкий принцип социальной дифференциации. Принципиальная разница в материальном положении старшего и среднего командного состава и младших командиров и рядовых явно потрясла бы большевиков образца 1918 года. Очевидно, логика жизни оказалась сильнее идеологических догм. И как только страна, а вместе с ней и партийное руководство оказались на краю гибели, в Кремле, наравне с традиционным кнутом, решили использовать и политику пряника, то есть рубля.
Глава четвертая
Советский офицер заплатит в долларахи гоби
В истории Великой Отечественной было множество эпизодов, которые и современникам, и потомкам показались бы совершенно невероятными. Например, можем ли мы представить себе советского офицера, расплачивающегося долларами за еду для себя и подчиненных? А между тем, и такие факты зафиксированы в воспоминаниях ветеранов.
Командир взвода разведчиков Юрий Львович Сагалович написал о случае, который произошел с ним в Польше: «Но вот у одного пленного я обнаружил незнакомые мне денежные знаки. При ближайшем изучении они оказались американскими долларами. Было пять бумажек по пятьдесят и еще мелких бумажек на двадцать долларов. Особого значения я этому не придал, тем более что никакого вкуса к валюте у нас отроду не было. Это в последние годы при виде долларов то ли глаза вылезали из орбит, то ли раздувались ноздри. Тогда же эти несколько мелких купюр не могли произвести впечатления. Немец ска зал, что он отобрал деньги у поляка в Закопане, а я положил их в карман гимнастерки. Как-никак — а трофей. Потом они перекочевали в мою полевую сумку которая валялась в «обозе». Бои продолжались. Деньги, не имевшие никакого смысла, были забыты.
Однажды, когда после большой передислокации мы оказались в районе дер. Рудзица, нам повстречалось замечательное стадо гусей. Они паслись на небольшом хуторке, который, находясь вблизи переднего края, закрытый рощей, чудом не подвергался обстрелам, чем мы и пользовались при своих передвижениях. Гуси производили удивительное впечатление. Все в этом месте целиком зависело от войны. Но только не гуси! Им на нее было решительно наплевать. Эта независимость каким-то образом возбуждала гастрономическое влечение к ним. Однако поступить с гусями, как герои Ремарка на Западном фронте, когда там было без перемен, мы не могли. Мои разведчики знали, что этого я им не позволю. Кроме того, даже ничего не зная или не помня про три раздела Польши, мы неосознанно ощущали их последствия, равно как и последствия бурных и разнообразных соседских отношений более поздних времен, поддерживавших определенную дистанцию между местным населением и его освободителями, даже в атмосфере необычайной взаимной любви двух народов. Поэтому мы не могли рассчитывать на ликование хозяев гусей в случае их безвозмездного отчуждения. Но есть и еще одно обстоятельство, не позволявшее нам подражать рассказчику романа Э. Ремарка «На Западном фронте без перемен» и его приятелю Кату. С трудом и невероятным шумом украсть одного из двух гусей, предварительно промахнувшись из револьвера в дога… Непрофессионально! Как-никак, а мы могли и без огня, втихую украсть, что там гуся — человека…
