Олесь Бузина - Докиевская Русь
Пример Владимира, не только лично принявшего христианство, но и крестившего всю Русь вплоть до Новгорода, особенно рьяно стоявшего за старых богов, вдохновил и Олафа. Неожиданно у него появился стимул — вернуть корону отца и поднять крест над Норвегией! В Нортумберленде на земле Англии, где он в очередной раз воевал как наемник, сын Трюггви встретил предсказателя, словно посланного Небесным Отцом. «Ты будешь знаменитым конунгом, — предрек тот, — и совершишь славные дела. Ты обратишь многих людей в христианскую веру и тем поможешь и себе, и многим другим».
В 995 году на всеобщем тинге (народном собрании) Олаф Трюггвасон был избран королем Норвегии. Памятник ему как крестителю страны до сих пор стоит в основанном Олафом городе Тронхейме, чье название в переводе означает «Дом сильных». Тронхейм стал столицей Норвегии в то время. В его церковь, построенную Олафом Первым, ровно через одно поколение положат мощи Олафа Второго Святого, к которым устремятся толпы христианских паломников.
Именно от Олафа Трюггвасона принял крещение Лейф Эриксон, открывший Америку, Исландия, Гренландия и Оркнейские острова. Но сам король погиб в сражении холодной осенью 1000 года в морской битве у Свольдера, наткнувшись на огромный шведско-датский флот с эскадрой всего в 11 кораблей. Олаф Трюггвасон утонул в пучине, выпрыгнув за борт дракара. Тело его так и не нашли. Он происходил из той же древней династии Скьелдунгов — «потомков Одина», как и наши Рюриковичи. Языческий и христианский круги истории словно сплелись в его судьбе.
От Америки до Константинополя. Король Олаф пожимал руку и Владимиру, и первооткрывателю Нового Света Лейфу Счастливому, первым открывшему путь в Винланд — Землю Вина — будущую Америку
Видите, как все связано в нашем прошлом, благодаря одному викингу? Даже шире, чем можно представить — и Русь, и Визания, и земли вендов — нынешнего польского Поморья, и Норвегия, и Англия, и даже Северная Америка, о которой тогда в Киеве, да и во всей Европе, никто не имел ни малейшего представления! Всего одна человеческая судьба, а сколько звеньев между странами и идеями замкнулось на ней!
Чтобы подтвердить эту мысль о наших скрытых, таинственных славяно-скандинавских связях, напомню вам одно известнейшее стихотворение — пушкинское вступление к «Руслану и Людмиле» — одной из самих ранних его юношеских поэм, написанной, когда ему было всего двадцать:
У лукоморья дуб зеленый;Златая цепь на дубе том:И днем и ночью кот ученый.Все ходит по цепи кругом…
Где находился этот сказочный дуб? И кто повесил на него золотую цепь?
Описывая великолепие главного языческого храма, посвященного богам Одину, Тору и Фрикко, в шведском городе Упсала германский хронист XII века Адам Бременский упоминает огромное священное дерево (символ Мирового древа в скандинавской мифологии), «широко простирающее свои ветви» и… «золотую цепь, окружающую храм, висящую на крыше здания, так что, идущие к храму издали видят ее блеск».
Рассказы об этом гигантском древе и золотой цепи по соседству с ним так поразили воображение древних славян и финнов, внимавших рассказам викингов, что навсегда остались в их народных сказках. Няня Пушкина происходила из родственного эстам племени ижора, в плен к которым попал будущий король Олаф. Ну, думал ли он, что вполне реальная золотая цепь из Упсалы через какую-то крепостную Арину Родионовну перекочует в стихи великого русского поэта, который появится на свет через восемьсот лет(!) после гибели короля-крестителя от рук язычников? Да ни в жизнь! Пушкину останется только убрать лишние детали и перевесить цепь с храма прямо на дуб, пустив по нему ученого кота — персонажа финской мифологии, переносящего души умерших в мир теней. А может, и уже до Пушкина цепь повисла прямо на Мировом Древе, как представляли мироздание и скандинавы, и славяне, и финны — наша летописная Чудь.
Чудеса, да и только! А дальше вас ждет «чудо» о Ярославе, из братоубийцы превратившегося в самого «мудрого» русского князя и строителя Софии Киевской, к которой он, если честно, не имеет НИКАКОГО отношения.
Проходя мимо Софии, еще раз взгляните на ее вызолоченные купола. Золотая цепь на крыше языческого скандинавского капища стала прообразом православного русского обычая покрывать золотом крыши церквей. Цепь из Упсалы словно расплавилась на маковках наших храмов под славянским солнцем.
Но сначала вернемся к отцу Ярослава Мудрого — князю Владимиру.
Битва за Анну и другие подвиги князя Владимира
Если бы не тяга Владимира к сексу, не бывать нам христианами.
Семья византийских императоров. Чтобы стать родственниками правителей Константинополя, русским князьям пришлось изрядно попотеть. Но оно того стоило!
Этнический состав войска, с которым юный новгородский князь Владимир захватил в 980 году Киев, очень напоминал разноплеменную рать его предшественников Олега и Игоря — первых пришельцев из Новгорода, овладевших будущей «матерью городам русским». «Повесть временных лет» описывает эту армию так: «Владимир же собрал воев многих — варягов и словен, чудь и кривичей». За сто лет до этого, по утверждению того же Нестора Летописца, воинство деда Владимира — малолетнего Игоря — состояло из «варягов, чуди, словен, мери, веси и кривичей».
Это был все тот же балтийский коктейль наемников-норманнов, финно-угорских племен и двух северных славянских народцев — кривичей и словен, в земле которых возник Новгород. История в очередной раз повторилась. Вплоть до мелких деталей. Подлинным руководителем похода при младенце Игоре являлся его дядя по матери — «урманин» Олег, а при Владимире — тоже дядя по материнской линии, Добрыня. Разница заключалась только в том, что за пролетевшее столетие имена предводителей очередной завоевательной экспедиции, плывшей из Новгорода по пути «из Варяг в Греки», сменились со скандинавских на славянские. Потомки беспокойного викинга Рюрика успели основательно сродниться с местным населением.
НЕ НУЖНО ЛИШНИХ ВАРЯГОВ. Впрочем, существует версия, что мать князя Владимира принадлежала к варяжскому роду. Якобы ее настоящее имя было Малфрид. Но «Повесть временных лет» называет ее чисто по-славянски Малушей — так, как называл ее любивший эту женщину Святослав. Имя же ее брата, ставшего знаменитым сподвижником Крестителя Руси и прототипом былинного богатыря — Добрыня — говорит само за себя. Из славян он! Не стоит искать варягов там, где их нет. Их и так достаточно в нашей истории. К тому же и гордая полоцкая княжна Рогнеда (а эта точно была норманнкой), отказываясь выйти замуж за Владимира, презрительно называла его «сыном рабыни». В рабство к русам попадали в основном славяне. Так что наш Владимир — сын славян по матери, а по отцу — потомок норманнской династии, выводившей себя от самого бога Одина.
Такое смешанное («неполноценное», в глазах нордической аристократии) происхождение причиняло Владимиру в юности немало неудобств. Но оно же стало причиной, толкавшей потомка раба к признанию своего подлинного равноправия. Подобно Петру I Владимир Святой мог бы сказать: «Знатность по годности считать». Он легко брал на службу самых простых людей, умел понимать психологию низов и испытывал искреннее удовольствие от общения с ними. Этого князя можно упрекнуть в чем угодно, только не в гордыне. Недаром он устраивал за свой счет пиры для всего Киева, а узнав, что дружина ропщет из-за того, что ест деревянными ложками, а не серебряной, подобно князю, приказал всем своим боевым товарищам тоже отлить ложки из серебра. «Золотом и серебром не добуду я себе такой дружины, — сказал Владимир, — а дружиной добуду и золото и серебро».
Разве не чувствуем мы искреннюю симпатию к автору этой удивительно мудрой формулы, актуальной до нынешнего дня? Владимир ценил не деньги, а СПОДВИЖНИКОВ — воинственных, эффективных, веселых. Тех, с кем не скучно ни в бою, ни на пиру. Именно они принесли ему на кончиках мечей власть и над Киевом, и над всей остальной Русью. Неужели же можно было для них какие-то серебряные ложки пожалеть?
БЫЛИНЫ — ОТБЛЕСК РЕАЛЬНОСТИ. Киевский цикл русских былин начинает формироваться именно вокруг удивительной личности этого сына рабыни. Значит, было в нем то качество, которое греки называли «харизмой». В буквальном переводе — «даром», «милостью». Явным благоволением небес. Ранняя христианская традиция считала это мистическое свойство содействием Духа Святого.
Знак креста. Из трех былинных богатырей Владимира двое носят христианские имена — Илья и Алеша
Все сюжеты киевских былин нанизываются на одну ось — дорогу в Киев. В стольный град князя Владимира едет из далекого Мурома, населенного тогда финно-угорским племенем «мурома» (это название произошло от черемисского слова «мурам» — «петь») богатырь Илья, сиднем сидевший на печи тридцать три года. Сюда же устремляется Добрыня — победитель Тугарина Змеевича, чье имя символизирует тюркские племена кочевников. Предпосылки для образа Алеши Поповича тоже могли сложиться только при Владимире Святославиче — после крещения Руси. Чтобы появились Поповичи, сначала нужно было попов завести! Но куда податься младшему сыну попа, которому не досталась хлебная отцовская должность? В Киев — в дружину князя Владимира! Там же серебряные ложки раздают!
