Криминологический портрет Степана Бандеры - Игорь Михайлович Мацкевич
Если в 1928 году доля хлебозаготовок составляла 14,7 % валового сбора, то в 1929 году она выросла до 22,4 %. В 1930 году эта доля выросла до 26,5 %, а в неурожайные 1931 и 1932 годы — соответственно до 32,9 и 36,9 %. Так что массовый голод был практически неизбежен для всей страны, а не только для Украины. Хотя, конечно, как это ни парадоксально, но в большей степени пострадали самые хлеборобные районы Советского Союза.
Вот как, например, описывает голод на Кубани (на Кубани, а не на Украине) некий Николай Палибин. Он работал адвокатом на Кубани, во время Великой Отечественной войны пошел в услужение к оккупантам (он воевал в Гражданскую войну в рядах Добровольческой армии А. И. Деникина и жил по подложным документам на имя Лопатина) и бежал вместе с отступавшими нацистами. Умер в США в 1974 году.
«Я имел возможность покупать только один обед в кооперативной столовой. Этот обед мы съедали с женой вдвоем. Хлеба я давно не видел. Голод подкрадывался постепенно. Это был не тот голод, который описан где-нибудь у Кнута Гамсуна, когда человек может на любой городской свалке получить если не первоклассные продукты, то во всяком случае приличный обед и, конечно, с хлебом. Это был “смертельный голод" безысходность которого заключается в том, что вы не имеете не только ничего съестного, но сознаете, что нигде и никак не можете его достать и что вас ждет истощение и ужасный конец. Раз я шел по безлюдной улице, точнее, тропинке, заросшей бурьяном. Какой-то умирающий от голода человек попросил меня помочь ему встать. Я прошел мимо, так как боялся, что он обхватит меня и мы вместе уже не поднимемся с земли. На базаре лежали умирающие и мертвые. Целые кварталы вымерли, хаты были развалены. На площади перед стансоветом умирающие лежали в бурьяне и взывали о помощи. Но стансовет остался к ним глух. По вечерам все боялись выходить из хат, так как можно было стать жертвой охотников за человеческим мясом».
Здесь надо подчеркнуть, что от голода пострадала не только Украина, но и Белоруссия, Северный Кавказ, Поволжье, Южный Урал, Западная Сибирь, Казахстан. О числе жертв жестокого голода 1932–1933 годов спорят до сих пор. Но в любом случае очевидно, что счет шел на миллионы.
Так, согласно Заявлению Государственной Думы РФ «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР» на территории Поволжья, Центрально-Черноземной области. Северного Кавказа, Урала, Крыма, части Западной Сибири, Казахстана, Украины и Белоруссии «от голода и болезней, связанных с недоеданием» в 1932–1933 годах погибло около 7 млн человек, причиной чему были «репрессивные меры для обеспечения хлебозаготовок», которые «значительно усугубили тяжелые последствия неурожая 1932 года… Депутаты Государственной Думы, отдавая дань памяти жертвам голода 30-х годов на территории СССР, решительно осуждают режим, пренебрегший жизнью людей ради достижения экономических и политических целей, и заявляют о неприемлемости любых попыток возрождения в государствах, ранее входивших в состав Союза ССР, тоталитарных режимов, пренебрегающих правами и жизнью своих граждан»[21].
Сравнительный анализ переписей населения 1926 и 1937 годов показывает сокращение сельского населения в районах СССР, пораженных голодом 1932–1933 годов: в Казахстане — на 30,9 %, в Поволжье — на 23, на Украине — на 20,5, на Северном Кавказе — на 20,4 %. На территории РСФСР от голода погибло 2,5 млн человек.
В Казахстане полагают, что от голода погибло или бежало в другие части СССР или за границу 48 % коренного населения.
Современные демографы считают, что на Украине только в 1933 году от голода погибло 2,2 миллиона человек. Нередко приходится слышать, что погибло значительно больше — до 10 миллионов человек. Сопоставление данных статистики за все время с 1928 по 1938 год эту цифру не подтверждает. В любом случае очевидно, что массовый голод на Украине был обусловлен волюнтаристскими действиями политического руководства страны, и, несомненно, это была великая трагедия людей, проживавших в то время на Украине.
Отделение подпольной организации, которое возглавлял Бандера, сумело провести серию акций протеста в поддержку голодающих. Одновременно при непосредственном участии Бандеры была развернута антикоммунистическая кампания против лиц, входивших в коммунистическую партию Западной Украины, которая, естественно, придерживалась советской ориентации. Характерно, что на тот период времени интересы коммунистов и украинских националистов совпадали — ведь обе подпольные организации были настроены прежде всего антипольски, но Бандера был абсолютно непримирим по отношению к украинским коммунистам и категорически выступал против любых, пусть даже сиюминутных соглашений с ними.
3 июня 1933 года Конференция Организации украинских националистов приняла решение о необходимости покушения на советского консула во Львове. Этой операцией руководил Бандера. Впервые ему было поручено столь ответственное задание. Надо сказать, что до этого он неоднократно публично призывал к переходу к террористическим актам против поляков и советских граждан (точнее говоря, русских). В консульство отправился один из боевиков организации Николай Лемик. Но консула не оказалось на месте, и тогда Лемик, чтобы не откладывать террористический акт, застрелил секретаря консульства А. П. Майлова, который, как выяснилось впоследствии, был агентом ОГПУ. (Лемик был сначала приговорен к смертной казни, которая затем была заменена ему на пожизненное лишение свободы. После нападения Германии на Польшу он бежал из тюрьмы и вскоре возглавил один из подпольных националистических отрядов на Украине. Его одинаково искали сотрудники гестапо и НКВД. Первыми нашли нацисты, которые и расстреляли его в октябре 1941 года в городе Миргороде Полтавской области.)
