Клод Дюфрен - Великие любовницы
Несмотря на ссору, Анна сохранила свои место и привилегии. Но еще пару раз после этого Франциск проводил «переговоры» с Франсуазой де Шатобриан. Как он сам это объяснил: «Любить обеих мне приказывает сердце».
Такая любовь втроем, возможно, продолжалась бы еще долго, но судьба решила оборвать жизнь Франсуазы: 16 октября 1537 года она скончалась в возрасте сорока двух лет, и никто не узнал истинной причины столь преждевременной смерти. Сразу же поползли слухи, что якобы Жан де Шатобриан запер ее в темнице и велел зарезать наемным убийцам. И с тех пор каждый год 16 октября в полночь в замке появляется Франциск I с Франсуазой де Шатобриан, а убийца-муж был унесен чертями, которые заставляют его мочить ноги в крови несчастной жертвы. Кто сочиняет подобные небылицы, не ограничивается полумерами, поэтому всем туристам, посещающим замок Шатобриан, вот уже двадцать лет показывают кровавое пятно без малого пятивековой давности – вот, мол, кровь несчастной графини…
А если серьезно, то давайте почтим память Франсуазы, которая сочинила себе эпитафию, дав тем самым нам последнее свидетельство благородства своей души:
Когда пройдешь ты здесь после моей кончины,Прошу, остановись, хотя б на миг единыйИ на могиле сей прочти с душойТо, что написано дрожащею рукой.ЭПИТАФИЯТа женщина, что здесь в могиле спит,Скончалась от любви, невинной и большой.Пусть прах ее теперь земле принадлежит,Но с верою душа навек останется живой.
Хотя благодарность и не была свойственна Франциску I, но спустя некоторое время он приехал помолиться на могилу Франсуазы и написал ей последние стихи… посмертно!
Душа на небесах, лишь только телоЗдесь, в глубине!Ах, камень грусти, как же смеешь тыСкрывать лицо небесной красоты!Чтоб стало мне и грустно, и уныло?Чем благородное созданье заслужилоБыть погребенным, как оно хотело,Здесь, в глубине!
Возможно, какое-то время он ее оплакивал, но продолжалось это недолго, и страсть к наслаждениям толкнула его на новые любовные приключения. Анне в этом плане повезло не больше, ей пришлось смириться, что любовник волочился буквально за каждой юбкой. Но она быстро утешилась тем, что выбивала из короля все новые подарки для себя и своих близких, но и весело проводила время с понравившимися мужчинами. По словам Дианы де Пуатье – хотя вряд ли ей можно полностью доверять, принимая во внимание ту ненависть, которую они друг к другу испытывали, – милостями госпожи д’Этамп вместе с королем пользовалась целая дюжина ее любовников. Франциск был прекрасно осведомлен о проделках фаворитки, но весьма элегантно закрывал на это глаза. Его поведение наглядно демонстрирует такой анекдот. Однажды, когда Франциск был на охоте, Анна воспользовалась его отсутствием и затащила к себе в спальню некоего юного дворянина по имени Кристиан де Нансей. В качестве мер предосторожности она поручила одной из женщин своей свиты, Рене де Колье, караулить у круглого окна в коридоре. Но, пока хозяйка занималась любовью, девушка заснула. Какая роковая сонливость! Она внезапно проснулась от лая собак из королевской своры: король вернулся раньше, чем ожидалось. У мадемуазель де Колье не было времени предупредить герцогиню, и король, войдя в ее комнату, увидел лежавшего рядом с ней молодого Нансея. Думаете, случилась трагедия? Отнюдь! С присущим ему величием, король, сделав вид, что не узнал любовницу, приказал: «Пусть эта женщина встанет с кровати! А вы, господин де Нансей, за то, что осмелились крутить амуры со служанкой госпожи д’Этамп, отправляйтесь в тюрьму и подумайте о своем поведении!» – и вышел из комнаты, словно бы ничего особенного и не произошло.
Подобные случаи ничуть не уменьшили власти фаворитки. За остававшиеся до его смерти пятнадцать лет Франциск I продолжал осыпать ее подарками и находился под ее влиянием. Анна продолжала вмешиваться в политические дела, преследуя при этом личные интересы. Так ей удалось удалить от короля коннетабля де Монморанси и ввести в Королевский совет людей посредственных, но полностью ей преданных. Но хотя ее «царствование» все еще продолжалось, вскоре ей предстояло столкнуться с соперницей, которую следовало сильно опасаться. В 1533 году принц Анри, в то время еще герцог Орлеанский, женился на племяннице Папы Римского, Екатерине Медичи. Женился по расчету, как водилось у королей. Молодоженам было всего по четырнадцать, но сердце юного Анри уже захватила… женщина старше его на двадцать лет! В следующей главе у нас еще будет возможность рассказать об этой удивительной любви между подростком и женщиной в полном расцвете зрелых лет. Диана де Пуатье также будет оказывать на своего любовника значительное влияние. А пока, по мере взросления принца, а особенно после смерти старшего брата, сделавшего Анри наследником королевского престола, значение Дианы все увеличивалось. Тогда Анна д’Этамп почувствовала угрозу своим привилегиям и стала недоброжелательно относиться к ней. А Диана решила оттеснить герцогиню на второй план, и тогда между двумя женщинами началась война, которая нанесла вред национальным интересам. Как констатировал тогда Монлюк[47]: «Вся беда в том, что во Франции женщины лезут во все дела. Королю следовало бы заткнуть рот женщинам, которые влезают в разговоры. Отсюда и идут все доносы, все наговоры».
Вокруг этих женщин сформировались две партии, поскольку невозможно было оставаться нейтральным, не боясь потерять своих привилегий. Анна, естественно, занимала господствующее положение, поскольку она была дамой сердца короля. Но все понимали, что Франциск не вечен, тем более его здоровье, подорванное непрекращающимися шалостями по женской части, начало чаще и чаще подводить. Поэтому Диана представляла собой будущее, ее удача была тесно связана с дофином. Анна почуяла эту опасность. Парадокс заключался в том, что Диана была старше ее на девять лет, а мужчина, над которым она властвовала, будущий Генрих II, – на двадцать три года моложе короля. Это приводило в отчаяние герцогиню д’Этамп, называвшую Диану не иначе как «старуха».
А эта «старуха» сумела сгруппировать вокруг себя ряд сторонников, среди них наиболее значительными, помимо дофина, были королева Элеонора, коннетабль де Монморанси и Гизы. А герцогиня д’Этамп опиралась на поддержку сестры Франциска I, королевы Маргариты, адмирала де Бриона[48] и епископа парижского Жана дю Белле. Вражда двух партий обострялась различием во взглядах короля и дофина. Между отцом и сыном с годами все углублялась пропасть, а Анна и Диана сознательно подливали масло в огонь.
В борьбе этих женщин за влияние в государстве был забыт еще один человек – супруга дофина Екатерина. Хотя она и была будущей французской королевой, никто при дворе не принимал ее в расчет. Только тесть-король проявлял к ней некоторую привязанность. Осознавая ничтожность своего положения, зная о страсти, которую испытывал муж к Диане де Пуатье, Екатерина Медичи старалась оставаться незамеченной и очень в этом преуспела. Никто не мог и заподозрить, что под этой личиной покорности прятались беспощадная воля и абсолютная неразборчивость в средствах. Потом это стало неприятным открытием для всех, кто ее презирал. А пока, чтобы понравиться королю, Екатерина улыбалась королеве его сердца и вроде бы поддерживала в конфликте с Дианой. Однажды Екатерину и Анну даже увидели рыдавшими в объятиях друг друга и посылавшими проклятия в адрес той, кто смогла так овладеть сердцем наследника престола. Но очень скоро, предвидя развитие событий, хитрая Екатерина предала герцогиню д’Этамп, продолжая при этом мило ей улыбаться. Когда Анне удалось «свалить» коннетабля де Монморанси, взбешенный дофин запретил жене разговаривать с мадам д’Этамп. Постепенно, под воздействием соперничества двух фавориток, сформировались два клана: один, возглавляемый дофином и Гизами, составляли ярые католики, а другой, по примеру Анны, относился к Реформации и ее сторонникам более благожелательно.
Поэтому на внутреннюю политику Франции оказал сильное влияние конфликт действующей и будущей «королев сердца». Однако на внешней политике этот конфликт никак не отразился. Все годы своего правления Франциск преследовал лишь одну цель – борьбу с гегемонией грозного германского соседа. Именно это объясняет то, что владыка Франции заключил союзы с протестантскими князьями Германии и даже Великим Турком Сулейманом Великолепным[49]. Политика ослабления австрийского дома была продолжена Генрихом II, позднее Генрихом IV и Ришелье[50]. Именно благодаря победе Франции и заключению в 1648 году Вестфальского мира была уничтожена угроза, нависшая над страной и Габсбургами.
