Газета Завтра Газета - Газета Завтра 29 (1078 2014)
И в основе активного христианства лежит та же интуиция эволюционирующего, становящегося, незавершенного универсума. "Сущность истинного христианства", по словам В.Соловьева, есть "перерождение человечества и мира в Царство Божие". Удача истории и выход в вечность ставятся как задача и проект человечеству, которое должно опознать себя, как говорил Федоров, сознательно-активным орудием осуществления Божьей воли на Земле и во Вселенной. В соработничестве Богу суть идеи Богочеловечества, ключевой для этой линии русской христианской мысли. Здесь разрабатывается активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словам Бердяева, в том, что "конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека". И аналогом ноосферы здесь выступает идея Царствия Божия, совершенного онтологического строя мира, который медленно, органически вызревает в истории, становящейся "работой спасения", "восьмым днем творения" (Бердяев).
"ЗАВТРА". Последнее время русский космизм все чаще рассматривается не только в философском, литературном и эстетическом аспектах, но и в технократическом. Значит ли это, что современное понятие космизма стало значительно шире того, что было на заре прошлого века? Что мы, в какой-то мере, находимся на пороге появления нового космизма?
Светлана СЕМЁНОВА. Для понимания становления ноосферной, космической мысли все эти аспекты важны. Действительно, русский космизм представляет собой целый поток русской культуры. Космическое мироощущение вызревало в литературе, живописи, музыкальном искусстве. Достаточно вспомнить космизм русской иконы, храмового зодчества, поэзию Г.Державина, М.Лермонтова, Ф.Тютчева. В русской литературе человек встает лицом к лицу с мирозданием, выступая не только как созерцатель безграничного Универсума, но и как деятель в нем, как творческий разум природы (вспомним тютчевское "Так связан, съединен от века / Союзом кровного родства / Разумный гений человека / С творящей силой естества"). Затем появляется фигура Федорова, который вносит в понимание активности человека в мире мощную религиозную доминанту. Христианский идеал получает у него форму проекта, Божественного задания человечеству, а значит, требует орудий, средств своего осуществления. Федоров говорит о синтезе веры, знания и дела, о сотрудничестве религии, философии, искусства, с одной стороны, и науки, техники, с другой. И на заре XX века, который открыл эру космоса, мы встречаем сопряжение ноосферно-космических идей и идеалов с поисками конкретных инженерных решений. С одной стороны - творчество В.Брюсова, В.Хлебникова, Н.Клюева, В.Маяковского, пролетарских поэтов с их образами "Ладомира", "мастерской человечьих воскрешений", поэтическими упованиями: "Царем над жизнью нам селить просторы / Иных миров, иных планет", "Мы будем человечеством крылатым", биокосмистов, проповедовавших "иммортализм и интерпланетаризм", звавших к победе над двумя природными ограниченностями человека: во времени и в пространстве; проза М.Горького, М.Пришвина, А.Платонова, в которой отчетливо различимы федоровские темы и мотивы. С другой - философский и научный поиск Н.Умова, В.Вернадского, П.Флоренского, рассматривавших Жизнь, Культуру, творческую деятельность человека как фактор негэнтропии, развивавших концепцию ноосферы. С одной стороны - художник В.Чекрыгин, грезивший в духе Федорова о проективной росписи Собора Воскрешающего Музея и создавший к ней серию графических рисунков "Воскрешение", "Переселение людей в космос". С другой - ученый А.Чижевский, исследовавший земно-космические взаимосвязи, подчеркивавший тонкую связь происходящего на нашей планете с целым Вселенной. Кстати, Чижевский, как и ряд других представителей русского космизма, был человеком универсальным (недаром его именовали "Леонардо да Винчи ХХ века"). Мысль о человеке как микрокосме, сыне Земли и Неба не только получила в его гелиобиологии статус научной истины, но и была представлена поэтически ("Кровь общая течет по жилам всей Вселенной / Мы - дети Космоса"). А если вспомнить К.Э.Циолковского, то в нем сочетались талант мыслителя, автора "космической философии", с гением ученого и инженера. Единство философских идей, мечты о Космосе как поприще творческой деятельности человечества, о космических городах и оранжереях, об освоении Луны и Марса и собственно научной мысли, инженерных расчетов характеризовало деятельность пионеров отечественной космонавтики - С.Королева, Ф.Цандера, Ю.Кондратюка. Так что и в XX в., в преддверии эры Космоса, связь философского и художественного космизма с космизмом научно-техническим была налицо.
При этом между философско-теоретическим, художественным космизмом и инженерно-практическими и техническими поисками не было диспропорции. Если же взглянуть на современную ситуацию, то этот баланс в значительной мере нарушен. Техника и технология в своей устремленности к расширению границ возможного зачастую не учитывают той сложной реальности, которой является человек. Абсолютизация технократии с сильной футурологической компонентой особенно явственна в течениях современного трансгуманизма, сторонники которого выдвигают идею практического бессмертия, но при этом усматривают ее реализацию исключительно в поле новых технологий: перевод человеческой личности на искусственный носитель, мощный компьютер или нейронную сеть, виртуализация, киборгизация и т.д. В идейных декларациях трансгуманистов зачастую звучат горделивые ницшеанские ноты, присутствует идея избранности будущих "неолюдей", их выделенности из общей массы человечества. Такой взгляд является следствием потеснения и вытеснения глубинной гуманитарной культуры, отсутствия христианско-сердечной прививки, дефицита любви и всечеловеческой родовой солидарности, настоящего персонализма, понимания личностной незаменимости каждого человека.
Так что если говорить о возможности появления нового космизма, то этот космизм по моему убеждению, должен быть углублением и творческим развитием активно-эволюционной, активно-христианской мысли Н.Федорова, В.Соловьева, С.Булгакова, В.Вернадского и др. Эта мысль не просто выдвигает императив восхождения бытия и человека в их природе, "восстановления мира в то благолепие нетления, каким он был до падения" (Федоров), но и предлагает творческие стратегии развития, намечает целостную перспективу движения в будущее.
"ЗАВТРА". Русский космизм является наиболее ярким выражением русской культуры. За последнее столетие в условиях необычайного роста науки и техники возникло системное социокультурное явление, связующее воедино все сущее через призму космологических интересов. Насколько правомерно говорить о том, что результаты, достигнутые русской космической школой, являются фундаментом для становления единой планетарно-космической культуры XXI века?
Светлана СЕМЁНОВА. Говорить об этом можно и нужно. Человечество до сих пор не научилось видеть в себе субъекта не просто земной, но космической деятельности. Все его интересы замкнуты на земле, и планка этих интересов чрезвычайно низка. Нынешний тип глобализации по своим ценностным ориентирам достаточно уродлив. Тут и скрытая селекция регионов и народов, и корысть трансатлантических корпораций, и культивирование "низшей" свободы, несовершеннолетне-игрового отношения к жизни, и гедонистические идеалы массовой культуры досуга и развлечения, заглушающие метафизический зов А между тем мы стоим перед угрозой и космических катастроф, и катастроф рукотворных, тех, что идут из недр смертного, самостного естества человека. Русская космическая, ноосферная мысль предлагает новый фундаментальный выбор целей и ценностей, основанный на идее бытийственного восхождения мира и человека. Морали успеха она противопоставляет образ истинного большого успеха - победы над смертью, возвращения к преображенной жизни уже унесенных ею. Распахивает творческую деятельность человечества на всю Вселенную. Сопрягает космологию и антропологию. И это принципиально. Космос имеет цель и смысл только вместе с человеком, вместе с его собственным развитием, с перспективой его эволюционного роста. Чрезвычайно важно сейчас актуализировать идеи христианских космистов, ставящих космологию на новую основу. И это не только Федоров, Соловьев, Булгаков, Флоренский, философы всеединства, которые выдвигали перспективу преображения Вселенной в Царствие Божие, подчеркивали ключевую роль в этом преображении человека, утверждали принцип сотрудничества веры и знания, но и П.Тейяр де Шарден, для которого человек разумный связан "с самой структурой космогенеза", участвует в его "направленном движении", а христианство - движущая сила и мотор эволюции. Свой вклад в новую планетарно-космологическую культуру вносит и мысль Востока в лице Шри Ауробиндо Гхоша: индийский мыслитель строит свою интегральную йогу как йогу действия, цель которой - ускорить развитие жизни в направлении к высшему совершенству, дабы стала она "самосознательной, свободной, бесконечной, бессмертной".
