Газета Завтра Газета - Газета Завтра 326 (9 2000)

УРУС-МАРТАН

Белый снег в Урус-Мартане,

в белом инее броня.

И как будто на экране —

дым столбом средь бела дня.

По окраинному дому

отработал вертолет.

Встав из снега, "Ми-восьмому"

салютует русский взвод.

Понапрасну позабыли

ичкерийские бойцы,

как опасно жить в могиле,

что копали их отцы.

Да, селенье в переводе

"Погребенье русских", но

русский с местане уходит,

если памятно оно.

Здесь наш предок похоронен,

мы в ответе перед ним.

Ничего не провороним.

Никого не предадим.

ПРИЦЕЛ

Какая по счету война?

Четвертая... или шестая...

Давненько взлетела она,

моя вертолетная стая.

В далеком афганском краю,

в Абхазии и Приднестровье

прикармливал стаю свою

я кровью своей и любовью.

Вновь в иллюминаторах тьма

с короткими вспышками боя,

где трассеры — строки письма,

написанного судьбою.

Шали, Гудермес, Ханкала,

предгорье, долина, речушка,

след в небе — ракета прошла,

всплеск света — ударила пушка.

Рисую полетный маршрут,

смотрю на батальные сцены.

Когда же в прицеле мелькнут

кремлевские черные стены?

ЧАСЫ

В развалинах Грозного дуют ветра,

врываются в бывшие двери

и бывшие окна. Поверить пора,

что города нет. Я не верю.

Вот газовый факелпылает, гудя.

Вот груда металла дымится.

Вот женщины, мимо меня проходя,

прикрыли сожженные лица.

Повсюду следы фронтовой полосы,

и даже отметился ворог:

над бывшей гостиницей "Искра" часы

показывают семь сорок.

БОЙЦЫ

Это было на прошлой

чеченской войне.

Почему

мне запомнилось это?

Двое русских мальчишек лежат на спине,

сняв зеленые бронежилеты.

А земля в прошлогодней траве холодна

и воронками щедро изрыта.

Неприятная в мире стояла весна

с точки зрения боя и быта.

Впрочем, днем не бывало особой стрельбы,

разве что непутевая мина

прилетит, шелестя, из чеченской трубы

и разроет весеннюю глину.

Я смотрел из машины на этих ребят,

я отвык на войне удивляться.

Спят, наверное. Нет,

шевельнулись, не спят;

снова замерли, не шевелятся.

И тогда догадался, почувствовал я,

как смертельно солдаты устали

даже не от бессонного здесь бытия

от землянок, окопов и стали.

Потому и легли на сырую траву,

скинув тяжкие бронежилеты,

потому и глядят в небеса, в синеву,

еще с этого, с этого света.

ЛЮБИМОЙ

Зачем же ты, глупая, плачешь во сне

и видишь нерусские лица?

Пока я воюю в далекой Чечне,

с тобой ничего не случится.

Беда не придет в наш родной городок,

я это тебе обещаю.

За слезы твои, за измятый платок

я здесь никого не прощаю.

А после войны я друзей созову

и свадьбу с тобою сыграю

и целую жизнь на земле проживу.

За это я здесь умираю.

2000

Сумерки, снег, вертолет,

зарево дальнего боя.

Вот и двухтысячный год

стал нам судьбою.

Думал, что не доживу

или вконец постарею.

Дизель рокочет во рву,

бьет по Шали батарея.

Как повторяется жизнь!

Путаюсь, честное слово,

кто перед взлетом: "Держись!"

крикнул мне снова?

РУКА НА ПЛЕЧЕ

Прицельная ли пуля,

случайный ли разрыв,

в Орле, Рязани, Туле

он вечно будет жив.

На улице широкой,

на площади большой

он встанет одиноко

с простреленной душой.

Его друзья солдаты

к нему придут не раз,

чтоб вспомнить, как когда-то

он их от смерти спас.

Нальют в стаканы водки

и, выпрямившись в рост,

произнесут короткий

армейский третий тост.

И русские березы

зашелестят слышней,

и будут литься слезы

у выживших парней.

И брат, что стал навечно

гранитно-молодым,

на дрогнувшие плечи

опустит руки им.

грузовое такси москва 7

Академик Владимир Страхов ЗЕМНАЯ ТЕНЬ РЕФОРМ

КОРРЕСПОНДЕНТ. Уважаемый Владимир Николаевич! Вы — директор Объединенного института физики Земли РАН, на протяжении многих десятилетий изучаете нашу планету. Вы получили, можно сказать, всенародную известность после своей акции в поддержку фундаментальной науки. Голодовка, объявленная академиком, переполошила официальные власти, и на четвертый день финансирование работы вашего института было восстановлено. Однако при этом получилось так, что вас знают именно как решительного человека, который не боится идти против течения, но гораздо меньше, почти ничего, неизвестно ни о вашей научной деятельности, ни о ваших личных взглядах, ни о вашем жизненном пути.

Владимир СТРАХОВ. С вашего разрешения расскажу сначала о себе как профессиональном ученом. Я занимаюсь в основном двумя направлениями. Первое — теория и интерпретация данных о гравитационном и магнитном поле. Вы знаете, что и гравитационное, и магнитное поля Земли не являются какими-то постоянными величинами, они изменяются от точки к точке. Дело в том, что наша планета неоднородна по плотности составляющих пород, по их намагниченности, с чем и связаны наблюдаемые аномалии. И возникает задача восстановления по замерам гравитационного и магнитного поля на поверхности планеты, в том числе и в воздухе, внутреннее строение Земли.

Корр. Для чего это может быть нужно, помимо чисто научного интереса?

В.С. В практическом плане установленные нами аномалии всегда оказываются связанными либо с крупными месторождениями полезных ископаемых, либо с какими-то разломами земной коры, где можно ждать сейсмической активности. Задача эта чрезвычайно сложная, потому что принадлежит к классу некорректных. Корректными задачами являются те, для которых решение существует, решение является единственным и устойчивым. В обратных задачах гравиметрии и магнитометрии, когда приходится по наблюденным полям находить плотность и намагниченность пород, эти поля создающих, такой единственности нет. И поскольку наблюденное поле само по себе содержит ошибки, связанные с параметрами измерительных приборов, с погрешностью определения координат точки измерения, то все задачи приходится решать с помощью дополнительных регулирующих методов. Кроме того, необходимо помнить, что в магнитном поле сществуют так называемые суточные и короткопериодические вариации, которые необходимо учитывать при обработке данных, а это, к сожалению, далеко не всегда выполняется с необходимой точностью.