Журнал Русская жизнь - Тираны (апрель 2009)
А теперь последнее. Как ни странно, но большая, серьезная тирания - от которой стонут государства и народы - обычно построена на тех же самых принципах. Первое и главное, что делает любой дорвавшийся тиран - это всячески ослабляет народ, делая его жизнь невыносимой, а также разными способами внушая ему чувство вины, долга и прочую сустель и погреботину, неважно, какую именно.
Не буду приводить примеров, за недостатком места. Просто вспомните собственную жизнь - особенно в те моменты, когда вам казалось, что над вами издеваются. Так вот, вам это не показалось - над вами действительно издевались, причем сознательно. Били - и плакать не давали.
***
- Мы не освобождали Европу, а оккупировали ее, и до сих пор не принесли покаяния за танки в Праге… - бубнило из телевизора.
Я пытался подключить к своему компьютеру сетевой кабель, но не мог найти гнездо.
- …последнее убежище негодяев, как сказал Лев Толстой, отлученный от це… - продолжало литься из телика.
- Надя, ну выключи эту дрянь, - попросил я.
- Ну минуточку, - жалобно сказала супруга, - сейчас новости будут.
В этот момент кабель выскочил и змейкой юркнул под стол.
Мне никогда не пришло бы в голову посмотреть на экран телика. Но тут, корячась и пытаясь достать упавшее, я волей-неволей кинул взгляд в том направлении.
В телевизоре вещала старуха, удивительно похожая на Нину Евгеньевну - только одетую в другие тряпки. Старуха самозабвенно вещала что-то о нашей неизбывной вине перед каким-то малым народом.
Я втянул носом воздух и покрутил головой, разгоняя наваждение.
Мне почему-то очень захотелось открыть окно.
Захар Прилепин
Зла не хватает
Получим, что заслужили
Вряд ли русские либералы глупые люди, но ведут они себя, словно изо всех сил желают таковыми казаться.
Речь, естественно, о том, как воспринимается история всякой тирании в России и предпосылки ее появления. А воспринимается тирания как рукотворное деяние некоего конкретного маниака, жаждущего мести, крови, массовых убийств.
В то время как приход деспотии в Россию является нерукотворной, но совершенно понятной реакцией на то, какие мы есть.
Вот живем мы себе, хлеб жуем, смотрим вокруг, беды не ждем.
Страна наша красивая и обильная. Совершает она такое количество зла, что удивительно, как земля еще не разверзлась под нами.
Россия, к примеру, является одним из самых известных экспортеров рабов, детских и взрослых органов. Ежегодно в нашей стране пропадает 15 тысяч детей, и если мы всерьез себе представим хоть на мгновение, что с ними происходит после того, как их воруют, нам прямой путь в психбольницу.
Но мы же не представляем.
Россия последние лет десять выдерживает стабильный показатель - один миллион семьсот тысяч абортов в год; но недавно эти чудесные цифры вновь начали расти.
И это что - женщины делают аборт? Это мужчины все для этого сделали - и в прямом смысле, и в переносном. И делают это один миллион семьсот тысяч раз ежегодно. Постоянство какое!
По сути, нас можно было бы всем народом поместить в одно большое лукошко, а оттуда высыпать в натуральную, огромную, кровавую, вонючую кашу из мертвых эмбрионов, чтоб мы там захлебнулись.
Заварили кашу - жрите теперь ее сами.
А чего, если в течение каждого года мы с легкостью обгоняем пресловутый 1937 год, когда было расстреляно 700 тысяч человек.
Я вообще удивлен, что Бог нас любит. А ведь Он нас любит.
Он же должен нас ненавидеть. Он имеет все основания взять человека за ноги и ударить головой об угол. Сказать при этом: заколебал, слушай.
Плюнуть и уйти.
…Это мы еще не все перечислили.
Большие чины МВД говорят о трех миллионах беспризорных и тут же оговариваются: три или четыре. Они не могут сосчитать! Миллионом больше, миллионом меньше.
И мы как- то научились иронично эти цифры воспринимать, с пожатием плеча: знаем, мол, слышали сто раз, сколько можно уже.
Еще они говорят о том, что каждые пять лет тысяча русских родителей убивает тысячу собственных (не усыновленных, а своих!) детей, хотя мы все вспоминаем только про одну тупую американку.
Брошенным, униженным, физически изуродованным, изнасилованным и проклятым просто нет числа в нашей земле. И мы пока лишь о детях говорим, не беря в расчет презираемых стариков и дивизии девок на панелях половины планеты.
Мы что, всерьез думаем, что вот так и будем блядовать и зверствовать, а нас никто не остановит?
Как бы не так.
Вот только потоп устраивать технологически сложно, и ни у какого вулкана лавы не хватит на всю страну; а утихомирить нас обязательно нужно.
Поэтому придет тиран. Не симулякр со строгими скулами и трехугольными бровями, а натуральный, эсхатологический.
Безусловно, мы жаждем не жестокости, но Отца, который и накажет, и пожалеет.
Да, Отец неизбежно отнимет нашу глупую и злую жизнь, но он и поплачет о нас потом. Мы же знаем, что он очень жалостлив.
Когда у Сталина погибла (вроде бы застрелилась) жена, Надежда Аллилуева, он очень переживал, искренне. По всему дому расставил ее портреты. Ночами поднимал водителя и просил вести его на кладбище, где сидел один по нескольку часов у могилы. Плакал, говорят.
Отец угробит нас, а потом будет сидеть у нашей могилы и верить в то, что мы хорошие.
Ничего нам больше и не надо. Мы же знали, что мы нехорошие, а тут такое незаслуженное отношение.
Это мы при жизни и на людях умеем весело и бурно изображать, какие мы добрые, и деятельные, и щедрые, и обаятельные, и любящие.
На самом деле суки мы последние, трусливые и беспощадные ко всему, кроме себя. И лишь одна потайная вера способна согреть нас: что придет по нашу душу кто-то беспощаднее, чем мы. Но убьет нас не оттого, что он такой же слабый как мы, а оттого, что сильнее, чем мы.
И все наконец станет на свои места. Гармония мира восстановится. Нам же ее предлагали восстановить собственными, человеческими руками. По добру и по здорову. Нет, человеческими не захотели. Человеческими нам неприятно. Человеческие руки мы на другое любим применять. Все теребим себя да поглаживаем. Неистощимый зуд у нас к себе.
В итоге пора уже оправдать русский народ за то, что ему нужен тиран. За то, что он Сталина любит - а он его любит, что бы вы тут ни говорили.
Это не из мазохизма, и не из садизма.
Это он из честности.
Это потому, что мы знаем себе цену и в курсе что, как и сколько раз заслужили.
Пора уже словами «кровь порождает новую кровь» мерить не годы р-р-репрессий, а нашу такую чудесную мирную жизнь. Потому что и льем мы этой крови еще больше, и улыбаемся при этом еще гаже.
Зла на нас не хватает, когда мы так улыбаемся, объясняя себе, что тирания - плохо, потому что ее мерзости - субъективный процесс, дело рук одного, маленького, сухорукого в оспах тирана, а наша действительность - напротив, процесс объективный, вся грязь и гадость которого как бы из ниоткуда появляется.
Знаете, я наконец придумал нехитрые ответы на два главных русских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?».
Вот они. Во всем виноваты мы сами - ответ первый.
И нужно отдавать себе в этом отчет - ответ второй.
Во всем виноваты мы сами, и нужно отдавать себе в этом отчет.
* ОБРАЗЫ *
Дмитрий Ольшанский
Привет из ЧК
О любви недоросля к страшилищам
Сверху навалилась каменная пустобрюхая глыба потолка. Не убежать. Кроме того, конвоиры - сзади, спереди, с боков. Винтовки, шашки, револьверы, красные, красные звезды.
Зазубрин, «Щепка»
I.
Каждому юноше, обдумывающему житье, требуется романтический образец.
Жизни мышья беготня - пошлая, ловкая, мелко-подплинтусная, но все-таки непобедимая, - заставляет молодого страдальца сочинять ей антитезу. Конечно же, роковую, героическую и, что поделать, кровавую. Что вы все тут суетитесь, прохвосты, вокруг холодильника? - ужо я найду на вас страшную красочную управу, срежиссирую казнь побольней. Есть здесь кто-нибудь, кто мне поможет, желательно вооруженный и в поскрипывающих сапогах? И действительно, есть. Великаны, титаны, тираны, вожди, генералы, террористы и политруки брезгливо отодвигают занавесочки с рюшечками, грузно прыгают на линолеум, отдирают фотообои, бьют сервизы и - о счастье! - мочатся на ковер. Товарищ главнорасстреливающий, а нельзя ли еще заживо сжечь соседку Зою Марковну, дверь налево, обитая дерматином? - счастливо спрашивает благородный мечтатель. Ведь когда Анечка впервые разрешила себя поцеловать, эта старая сволочь выглянула и залаяла, мол, обжимаются всякие в коридоре. Испепели Зою Марковну, сделай доброе дело, милый тоталитаризм.
