Солоухин Алексеевич - О происхождении Ленина
Делалось все именем пролетариата, ибо не могли же они сказать в открытую, что Россию завоевала группа эмигрантов, приехавшая через Германию (и с германскими деньгами) в запломбированном вагоне. В этом вагоне тоже не было ни одного пролетария. Точно известен список людей, приехавших с Лениным. Вот эти люди: В. И. Ленин с супругой, Г. Сафаров, Григорий Усиевич, Елена Кон, Инесса Арманд, Николай Бойцов, Ф. Гребельская, Е. и М. Мирингоф, Сковно Абрам, Г. Зиновьев (Апфельбаум) с супругой и сыном, Г. Бриллиант, Моисей Харитонов, Д. Розенблюм, А. Абрамович, Шнейсон, М. Цхакая, М. Гоберман, А. Гниде, Айзентух, Сулишвили, Равич, Погосская. (По книге Ф. Платтена «Ленин из эмиграции в Россию». Март, 1917.)
Впрочем, надо сказать, что рабочие Петрограда, а потом и в других городах очень скоро поняли. Что большевики их одурачили, что никакой власти пролетариат не получил, а как работали рабочие у своих станков, так и продолжали работать, только жить стали голоднее, беднее, нежели при царе, и вообще-то гораздо бесправнее.
Уже в 1918 году на знаменитом Путиловском, самом революционном заводе, вспыхнуло антибольшевистское восстание. В сущности, это было не восстание, а шествие, демонстрация, манифестация с флагами и лозунгами. Какие же флаги и лозунги рабочие-путиловцы несли? Флаги – красные, а лозунги: «Вся власть Советам», «Власть – рабочим комитетам», «Власть Петроградскому Совету». И что же большевики? Как они отнеслись к пролетариату, якобы стоящему у власти в России? Они это шествие беспощадно расстреляли из пулеметов, после чего оно и стало называться восстанием. Точно так же беспощадно (а действовали латышские стрелки, о которых мы подробнее поговорим позже) были расстреляны Ижорское и Колпинское т.н. восстания. А потом Ижевское, Златоустовское, Астраханское. Да, в Тамбовской губернии было восстание крестьян, в Пензенской губернии восстание крестьян, в Шуе и Рогачеве горожане оказали сопротивление изъятию церковного имущества. Но в Петрограде, Ижорах. Колпине, Астрахани расстреливали про-ле-та-ри-ат.
История не сохранила подробностей подавления пролетариата в Петрограде. Больше известно о Кронштадтском восстании, когда опомнились уж не рабочие, а матросы, чьими руками во многом свершалась т.н. Октябрьская революция.
Но об Астрахани кое-что есть.
Берем, читаем и цитируем С.П.Мельгунова, его книгу «Красный террор в России». Скажем только, что Мельгунов – добросовестный, скрупулезный исследователь, и каждому его слову, каждой его цифре, идет ли речь о крымских расстрелах, идет ли речь об Астрахани, можно верить.
«В марте (1919 г. – В.С.) в Астрахани происходит рабочая забастовка... Десятитысячный митинг мирно обсуждавших свое тяжелое материальное положение рабочих был оцеплен пулеметчиками и гранатчиками. После отказа рабочих разойтись был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулеметы, направленные в плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском начали рваться ручные гранаты.
Митинг дрогнул, прилег и жутко затих. За пулеметной трескотней не было слышно ни стона раненых, ни предсмертных криков убитых насмерть.
Город обезлюдел. Притих. Кто бежал, кто спрятался.
Не менее двух тысяч жертв было выхвачено из рабочих рядов. Этим была закончена первая часть ужасной астраханской трагедии.
Вторая – еще более ужасная – началась 12 марта. Часть рабочих была взята «победителями» в плен и размещена по шести комендатурам, по баркам и пароходам. Среди последних и выделился своими ужасами пароход «Гоголь». В центр полетели телеграммы о «восстании». Из центра пришла лаконичная телеграмма, подписанная Троцким, но, наверное, уж и Владимир Ильич знал о происшествии в городе его дедушки, бабушки и отца. В телеграмме значилось: «Расправиться беспощадно». И участь пленных была решена. Кровавое безумие царило на суше и на воде.
В подвалах ЧК и просто во дворах расстреливали. С пароходов и барж бросали прямо в Волгу. Некоторым вязали руки и ноги и бросали с борта... В городе было так много расстрелянных, что их едва успевали свозить ночами на кладбище, где они грудами сваливались под видом «тифозных»... Каждое утро вставшие астраханцы находили среди улиц полураздетых, залитых кровью, застреленных рабочих. И от трупа к трупу при свете брезжившего утра живые разыскивали дорогих мертвецов.
13 и 14 марта расстреливали по-прежнему только одних рабочих. Но потом власти, должно быть, спохватились. Ведь нельзя было даже свалить вину за расстрелы на восставшую «буржуазию». И власти решили, что «лучше поздно, чем никогда». Чтобы хоть чем-нибудь замаскировать наготу расправы с астраханским пролетариатом, решили взять первых попавшихся под руку «буржуев» и расправиться с ними по очень простой схеме: брать каждого домовладельца, рыбопромышленника, владельца мелкой торговли, заведения и расстреливать.
К 15 марта едва ли можно было найти хоть один дом, где бы не оплакивали отца, брата, мужа...
Точную цифру расстрелянных можно было бы восстановить поголовным допросом граждан Астрахани. (Кстати, о том, что это было не восстание, но просто избиение, говорит тот факт, что со стороны карателей не было ни одного убитого. – В. С.) Сначала называли цифру две тысячи, потом три. Потом власти стали опубликовывать сотнями списки расстрелянных «буржуев». К началу апреля называли четыре тысячи жертв. А репрессии все не стихали. Власть решила, очевидно, отомстить рабочим Астрахани за все забастовки – и за Тульские, и за Брянские, и за Петроградские, которые волной прокатились в марте 1919 года.
Жуткую картину представляла Астрахань в это время. На улицах – полное безлюдье. В домах – потоки слез. Заборы, витрины и окна учреждений заклеены приказами, приказами, приказами...
Да, еще удержалась в моей памяти картина, вычитанная где-то, когда-то (у Мельгунова я не нашел), что ночью астраханские жители бросились массами в степи, в сторону Казахстана. Их в степи настигали конные отряды и рубили шашками. И спастись там уж было нельзя...
О непосредственной причастности Ленина к кровавому избиению астраханцев говорит, по-моему, тот факт, что Ленин послал в Астрахань своего полномочного представителя, который и возглавил всю эту карательную акцию. Сохранилась где-то в анналах телеграмма Сталина Владимиру Ильичу, что-то вроде (кто захочет, найдет): «Можете быть спокойны, врагам революции не будет пощады». И никому не приходит в голову: как же так? Революция пролетарская, диктатура пролетарская, и пролетарии же оказываются ее врагами? И чья же в таком случае диктатура?
Мы прицепились к одной фразе автора статьи о родословной вождя, но так далеко ушли в комментарии, что, пожалуй, надо эту фразу напомнить. «Главная же цель данной статьи – дать ответ на вопрос: кто же по национальности Владимир Ильич Ульянов (Ленин)? И я уверенно отвечаю: «Русский. Русский по культуре, русский по языку, русский по воспитанию...»
Не знаю, почему автор статьи взял все эти слова в кавычки. Может быть (скорее всего), он тоже цитировал кого-нибудь. Но дело не в этом. Мы тогда, прочитав эти слова в первый раз, заметили, что здесь не хватает одного очень важного слова – «по духу». Можно было бы добавить – «по ощущению» самого себя. Ко мне приступил один талантливый журналист с очень смешанной кровью. Там был венгр (отец), было цыганское (бабушка по матери) и что-то еще. Не говоря о том, что он родился и вырос в России. Во время разговора он сокрушенно воскликнул: «Так кто же я, выходит, по национальности?» Ему ответили: «Кем ты сам себя считаешь и чувствуешь». К словечку «по духу» я добавил бы еще – «по существу».
Я хочу спросить: что же было в Ленине русского и почему же он «русский», если он не только не любил, но ненавидел Россию? Россия ведь не просто звук, это – люди. Они делятся на сословия («на классы», как делил их сам В. И.). И вот мы только что перебрали все, что можно было в России перебрать, и увидели, что В. И. не любил русского царя, и его семью, и весь его род, не любил русское дворянство, русскую интеллигенцию, духовенство и саму церковь, купечество, крестьянство и, наконец, российский пролетариат. Он все это не только не любил, он это все ненавидел лютой ненавистью и, когда появилась возможность, истреблял миллионами, морил голодом, расстреливал, топил живыми в баржах, живыми зарывал в землю, отдавал распоряжения: «Чем больше мы сумеем расстрелять этой сволочи, тем лучше». Что же он в России любил, любовь к чему давала бы ему право называться русским? Ни-че-го...
