Дэвид Хогган - Миф о шести миллионах
Хесс будто бы сказал, что в Освенциме свидетели Иеговы поощряли смерть евреев, потому что евреи были врагами Христа. Это является крупным промахом издателей-коммунистов. Стоит напомнить, что в наши дни коммунисты ведут ожесточённую борьбу со свидетелями Иеговы во всех странах соцлагеря и особенно — в советской зоне Германии. Отсюда напрашивается вывод, что эта клевета на свидетелей Иеговы была вставлена издателями-коммунистами.
Таким образом, нельзя не прийти к выводу, что эти так называемые мемуары Хесса подверглись редакторской проверке коммунистов и прочих — достаточно обширной, чтобы уничтожить их достоверность как исторического документа. Достоверности у них не больше, чем у так называемых мемуаров Эйхмана. Притязание на то, что существует рукописный оригинал этих мемуаров, вряд ли может быть существенным. Коммунисты печально известны своим умением получать "признания"; они владели специальной методикой, которая могла быть использована для того, чтобы заставить Хесса переписывать всё, что клалось перед ним на стол. Свидетельство о рукописи в данном случае не более убедительно, чем знаменитый фильм о газовых камерах Йозефа Зигмана (Joseph Zigman) "Фабрика смерти" ("The Mill of Dealth"), снятый уже после войны, который использовался на Нюрнбергском процессе. Так называемые мемуары Хесса заканчиваются совершенно неуместным заявлением о том, что нюрнбергские документы убедили обвиняемого в том, что исключительно Германия виновна за Вторую мировую войну.
Стоит отметить, что Герман Геринг — подвергнувшийся главному удару нюрнбергской пропаганды о зверствах — так и не был убеждён её. Ханс Фрицше (Hans Fritzsche) в книге "The Sword in the Scales" (London, 1953, p. 145) рассказывает, что Геринг — даже после того, как услышал ранние показания Олендорфа о оперативных группах и показания Хесса об Освенциме — остался совершенно уверен в том, что массовое уничтожение евреев в газовых камерах и посредством расстрельных команд является чистой воды пропагандистским вымыслом.
Фрицше размышляет над этим вопросом и приходит к выводу, что тщательное расследование этих чудовищных обвинений попросту не проводилось. Фрицше, оправданный на этом процессе, был искусным пропагандистом. Он осознал, что якобы имевшая место резня евреев составляла ключевой пункт обвинения против всех подсудимых. Эрнст Кальтенбруннер (Ernst Kaltenbrunner), руководитель Главного управления государственной безопасности, был на процессе главным ответчиком со стороны СС по той причине, что Гиммлер покончил с собой; по той же самой причине Фрицше представлял Геббельса. Кальтенбруннер был убеждён обвинениями в геноциде не более чем Геринг; он поведал Фрицше, что обвинение достигло видимых успехов благодаря эффективной технике принуждения свидетелей и скрытия улик. Было гораздо легче арестовать кого-то из немцев и под нечеловеческими пытками заставить его сделать обличительное признание, нежели изучить обстоятельства самого дела.
15. Подлинная сущность СС и его роль в иллюзии геноцида
Изданные коммунистами мемуары Хесса поднимают основной вопрос о сущности СС и его персонала. Это имеет решающее значение из-за ведущей роли СС в управлении концентрационных лагерей. С 1945 года книг, обвиняющих СС, вышло несметное множество, однако двумя самыми всеобъемлющими нападками, вне всякого сомнения, являются повествовательный отчёт Джеральда Райтлингера "СС: Алиби нации" и документальная коллекция Раймунда Шнабеля (Reimund Schnabel) "Macht ohne Moral: eine Dokumentation über die SS" ("Власть, лишённая морали. Документация СС", Frankfurt a.M., 1957). Как Шнабель, так и Райтилингер прослеживают рост организации СС от её раннего рождения внутри Национал-социалистической партии. Даже в 1929 году, когда Гиммлер был назначен руководителем CC, в неё входило всего 280 членов.
СС планировалась как самая верная и целенаправленная организация по безопасности, охраняющая движение Гитлера. Шнабель цитирует Гиммлера, который в 1935 году в Госларе сказал, что мало кому в Германии понравится СС и что некоторых будет просто тошнить при виде эсэсоовской униформы. Райтлингер делает особый акцент на главных драматических событиях — таких, как восстание Варшавского гетто в апреле 1943 года и его подавление эсэсовцами и польскими вспомогательными подразделениями в следущем месяце. И тот, и другой пытаются представить руководство СС как тупых и педантичных людей без малейших угрызений совести, а большинство рядовых эсэсовцев — как запрограммированных роботов с неограниченной способностью совершенствовать свои чудовищные деяния.
Разумеется, существует и другая сторона истории СС, которую необходимо учитывать для того, чтобы получить полную картину. Эсэсовцы были возмущены обвинением, согласно которому они были переделаны до неузнаваемости и лишены человечности. Особенно сильно они негодовали по поводу обвинения, выдвинутого против них после войны, согласно которому они были преступными членами преступной организации. Тысячи письменных показаний бывших эсэсовцев, свидетельствующих о нравственности и достоинстве их организации, были законсервированы в неопубликованных документах Нюрнбергских процессов.
Эсэсовцы обращали особое внимание на то, что их социальный статус и полученное воспитание были выше среднего. Они напоминали, что в организацию не допускались криминальные элементы и люди с уголовным прошлым. Они считали себя прежде всего верными служителями государства, мира и порядка, и отнюдь не фанатиками-идеологами.
До 1933 года свыше 5/6 членов СС не были связаны с Национал-социалистической партией. Только 20 % эсэсовцев, служивших в полную меру своих возможностей во время войны, поступили добровольно на службу до начала войны. Абсолютное большинство эсэсовцев были активными католиками или протестантами, посещавшими службы.
Эсэсовцы доказывали, что их обработка по еврейскому вопросу была, как правило, утончённой и находилась на высоком уровне. Она ни в коем случае не была направлена на то, чтобы привить ненависть или желание уничтожить евреев. И действительно, защиту евреев и их собственности эсэсовцы считали частью своих обязательств — что они и сделали в ноябре 1938 года, положив конец антиеврейским демонстрациям в немецких городах. Около 99 % эсэсовцев заявило, что первые слухи о якобы имевших место жестокостях против евреев они услышали только после того, как закончилась война, и что они и понятия не имели о так называемых запланированных военных преступлениях.
В их обучение входило то, что грубость считается недостойной эсэсовца. Все они знали о зверствах, имевших место против немцев в России и Югославии во время войны, и о невероятно плохом обращении с пленными эсэсовцами в гигантском лагере Фюрстенфельдбрюк после мая 1945 года. У эсэсовцев существовало понимание того, что иностранные рабочие в Рейхе, находившиеся там во время войны, имеют равный статус с немецкими рабочими и что не должно оказываться непомерное давление для роста производительности рабочих отрядов, сформированных из заключённых концлагерей. В этой сфере деятельности было общеизвестно, что два эсэсовца были с позором уволены со службы за то, что в 1936 году они без разрешения вошли в дом евреев в Ганновере. Также было известно, что в 1937 году в Дюссельдорфе два эсэсовца были исключены из организации за плохое обращение с одним евреем.
Бывшие члены СС были не согласны с обвинением, согласно которому все, связанные с управлением концлагерей были садистами. Люди из таких лагерей, как Дахау, Бухенвальд, Заксенхаузен и Освенцим, настаивали на том, что заключённые этих лагерей не имели анормальной работы и что их хорошо кормили. В течение большей части войны лагеря были в основном чистыми и благоустроенными; только в последние страшные месяцы имели место отсутствие еды и сильное переселение. Самих охранников лагерей на работу набирали. После 1945 года было легко получить письменные показания от тысяч бывших заключённых концлагерей о том, что с ними хорошо обращались.
Судья СС, доктор Конрад Морген (Konrad Morgen) в 1943 и 1944 годах в качестве главного следователя Отдела криминальной полиции Рейха посетил множество лагерей, в том числе Освенцим. Он конфиденциально беседовал с сотнями узников о насущных проблемах. Работающие заключённые получали дневной рацион, который даже весь 1943 и 1944 годы составлял не менее, чем 2.750 калорий — что в два с лишним раза превышало средний рацион гражданского населения во всей оккупированной Германии в первые годы после войны.
Регулярный паёк, описанный выше, часто дополнялся работой внутри лагерей и за их территорией. Морген видел только нескольких истощённых узников, в больнице, и причиной здесь была сама болезнь. Скорость и выполнение работ у заключённых была гораздо ниже, чем у немецких гражданских рабочих. Для роста производства использовались премии, и, как следствие, у заключённых часто имелось больше табака, чем у внешнего населения или даже у охранников. Виды отдыха и развлечений для заключённых включали в себя радио, библиотеку, газеты, кино и все виды спорта.
