Сергей Голубицкий - Чужие уроки — 2009
Теперь, полагаю, понятно, почему слова «национализация» нет в американском словаре, а есть лозунг «Покупай всё американское!» Конгресс на полном серьезе собирается придать ему законодательный статус.
Примечания
1 US United Steelworkers, в частности — Рон Блум, ссылку на которого я нашел у Уильяма Энгдаля.
2 Программа Восстановления Ненадежных Активов, предусматривающая выделение 700 млрд долларов для спасения банковской системы.
3 Federal Deposit Insurance Corporation, Федеральная корпорация страхования депозитов.
4 «Предки», наши мамашки и папашки (слэнг).
5 См. «Любовный треугольник», «Бизнес-журнал», № 20, 2008
6 См. «Отсутствие воды в кране», «Бизнес-журнал», № 12, 2007
Невидимка
Опубликовано в журнале "Бизнес-журнале" №4 от 07 апреля 2009 года.
Слово meltdown1, прибереженное в английском словаре на случай самых крайних неприятностей, сегодня как нельзя лучше описывает ситуацию, сложившуюся на финансовых и экономических рынках мира. Нет нужды живописать ужасы крушений паевых фондов и страдания банков, чьи логотипы еще недавно конкурировали по популярности с брэндами модных шмоток: Citigroup, Bank of America, Lehman Brothers — звездные имена, годами пребывавшие на устах даже самых молодых рекрутов общества тотального потребления. Гораздо интереснее окинуть взглядом экономические горизонты в поисках тех, кто плывет против течения, — компаний, которым удалось устоять под натиском беспощадного экономического meltdown.
Представьте себе, такие счастливчики в природе есть, причем их достаточно, чтобы говорить не только о гипотетическом, но и о вполне реальном противостоянии всеобщей экономической катастрофе. Сегодня мы познакомимся едва ли не с самым главным бенефициаром мирового кризиса, причем не периферийным, а самым, что называется, центровым.
Знакомьтесь — банк HSBC. Признайтесь теперь, положа руку на сердце: много слышали о таком? Конечно, если вы профессионал финансового рынка, то имя Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации (именно так расшифровывается HSBC) звучит для вас весьма внушительно. Однако остальным нашим соотечественникам, далеким от финансов, это название говорит мало. А если уж быть до конца искренним — не говорит вообще ничего.
Это тем более удивительно, что HSBC — не просто еще один банк, не просто очередная британская корпорация, но еще и самый большой банк в мире, самая крупная в мире компания и самый дорогостоящий брэнд на финансовом рынке! 10 тысяч офисов в 86 странах мира, 210 тысяч акционеров, 330 тысяч сотрудников, 128 миллионов клиентов (!). Каково? Сегодня, когда практически все крупнейшие мировые банки уверенно впадают в кому, балансируют на грани банкротства и понуро бредут к властям с протянутой рукой, HSBC демонстрирует 2,35 триллиона долларов активов, 88 миллиардов дохода, 9,3 миллиарда долларов прибыли и, по словам генерального директора Майка Гейгана, еще и тенденцию к устойчивому росту.
Характерно, что поднялся HSBC отнюдь не на кризисе. Еще до кризиса на его фоне Citigroup смотрелся карликом: чистая доходность Citigroup (отчет за 2007 год, обнародованный в апреле 2008-го) — 3,62 млрд долларов, тогда как HSBC заработал 19,13 млрд. Теперь же сравнение проводить и вовсе бессмысленно. Убытки Citigroup в четвертом квартале 2008-го финансового года составили 8 млрд долларов, тогда как HSBC получил за тот же период 10 млрд прибыли.
Но даже при таком раскладе Citigroup знают все, а HSBC — лишь посвященные. Главная причина подобной застенчивости британского банка кроется в его генеалогии. А также географической ориентации бизнеса. Львиная доля операций осуществляется в странах Третьего мира — от Южной Америки до Юго-Восточной Азии (на эти регионы приходится более трех четвертей прибыли HSBC). Вопреки тому, что банк — британский, все его операционные центры находятся за пределами Туманного Альбиона и даже Европы.
Центр обработки данных, центр по обслуживанию клиентов, центр по разработке программного обеспечения (software engeneering) и прочее хозяйство HSBC разместил в индийских Хайдерабаде и Пуне, в китайском Гуаньчжоу и бразильском Куритибе. Остальные подразделения, ведающие клиентским обслуживанием (т. н. group service centers), квартируют в различных городах Индии, Китая, Малайзии, Шри-Ланки и на Филиппинах.
Логика, на которую делает ставку HSBC, очевидна. Перенося операционные центры в страны Третьего мира, банк радикально снижает свои расходы, что позволяет ему предоставлять финансовые услуги высшего качества по предельно конкурентным ценам. Доходит до смешного. Планируя экспансию на французском рынке розничных банковских услуг, HSBC готовит к открытию операционный центр… во Вьетнаме! Почему там? Да потому, что вьетнамцы отлично говорят по-французски (как-никак, бывшая колония) и при этом не требуют зарплат французского уровня. Вот он, шотландский деловой дух в действии!
Платой за столь расчетливую экономическую политику служит стойкая неприязнь, с которой к HSBC относятся на родине. Журналисты банк не любят. Будто чувствуют его инородность, а главное, загадочную непонятность. Потому-то при каждом удобном случае о нем и пишут всякие гадости. В течение всего 2006 года, пока HSBC находился на пике финансового успеха, общественность Англии смаковала историю Питера Льюиса, пожаловавшегося в британский трибунал по трудоустройству на HSBC за то, что банк якобы выгнал его с работы за гомосексуализм. Суд не обнаружил связи между увольнением и нездоровыми привычками истца, но все-таки констатировал sexual harassment, сексуальное притеснение, которому Льюиса якобы подвергали на рабочем месте.
С наступлением финансового кризиса обвинения в адрес HSBC приняли форму подозрительных намеков. Каким это образом банку удается оставаться на плаву, когда все прочие ускоренно идут ко дну (в первую очередь, конечно, имелся в виду королевский банк Шотландии2)? По всему видать, дело не чисто! Стоило HSBC заявить о сокращении доходности, как общественность сразу же заговорила о грядущем крахе, сокращении ликвидности и страшных потерях, которые не сегодня-завтра HSBC придется придать огласке. Стоит ли удивляться, что за такое отношение к себе HSBC платит в меру сил и возможностей: не создает рабочих мест на родине, разворачивая весь бизнес в странах Третьего мира?
А впрочем, не такая уж Британия и родина для HSBC. Да и само название банка — хорошее тому подтверждение. Полагаю, краткий экскурс в историю загадочного банка не только поможет разобраться в его «национальности», но и прояснит многие моменты в своеобразии деловой этики и принципов, которые HSBC неизменно исповедует вот уже 144 года.
Нетрудно догадаться по названию, что Гонконгско-Шанхайская банковская корпорация появилась на свет вдали от Туманного Альбиона. Однако же при самом прямом и непосредственном участии Империи, над которой никогда не заходит солнце. Шотландский суперинтендант компании The Peninsular and Oriental Steam Navigation Company Томас Сазерленд основал HSBC в Гонконге в 1865 году. Легенда гласит, что Сазерленду, который никогда в жизни не имел даже своего банковского счета, однажды на глаза попалась статья двадцатилетней давности об особенностях шотландского подхода к бизнесу: thrift, hard-work and a canny eye for business and investment3. 31-летнему Сазерленду показалось rather simple4 создать банк именно на таких принципах. Чем он, собственно, и занялся.
Роль Сазерленда в HSBC, по вполне понятным причинам, свелась к деятельности координатора. И случилось так, что деятельность эта оказалась тем бесценным звеном, которого давно не хватало для создания первого местного банка.
Всеми делами в Гонконге в период опиумных войн и непосредственно после их окончания заправляли так называемые «хонги» — торговые дома, стоявшие у истоков наркотического процветания Британской империи. Таковых было три — Jardine, Dent’s и Russell. По странному стечению обстоятельств, хонги находились под мощнейшим шотландским влиянием, что объяснялось не только происхождением их учредителей, но и всесилием Великой Материнской Ложи Шотландии (масонской). Шотландцем был и наместник главного морского перевозчика эпохи P&O Томас Сазерленд. Именно через Сазерленда проходили основные потоки товарооборота: оружие и амуниция с матушки-родины, чай, шелк и фарфор — в обратную сторону.
Фасадный этот товарооборот на деле являлся лишь прикрытием, потому что львиная доля всей деловой активности приходилась на опиум. Читатели «Бизнес-журнала» со стажем наверняка помнят о «Великой китайской торговой схеме», выпестованной в недрах Ост-индской компании: мак выращивали бенгальские крестьяне и сдавали коллекторам. Затем опиум перерабатывали в Индии и продавали частным предпринимателям, обладавшим специальным патентом. Предприниматели доставляли товар к китайскому побережью и складировали в плавучих пакгаузах, а затем тайно реализовывали китайским контрабандистам в обмен на серебро, которое частично использовалось для легальных закупок шелка, чая и фарфора. Кстати, Томас Сазерленд по совместительству являлся еще и соучредителем крупнейшего дока в Гонконге — Hong Kong and Whampoa Dock Company, на котором все это добро как раз и складировалось.
