Джеймс Лаудер - За стеной: тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина
Следовательно, человек, изначально представший перед нами скромным простолюдином, изменился подобно Эггу, которого ждет выдающаяся судьба, а это вряд ли стало бы возможным, продолжи Дунк участвовать в незначительных склоках сельской аристократии. Чтобы объяснить его судьбу, Мартин должен обеспечить Дунка приключениями, которые повысят его статус, как Т. Х. Уайт повысил статус Артура, перейдя от «Меча в камне» (1938) к более поздним романам в тетралогии «Король былого и грядущего» (1938–1958), как Толкин повысил статус хоббитов, перейдя от «Хоббита» (1937) к «Властелину колец». Это одно из возможных объяснений интонационного сдвига, отмечающегося в «Таинственном рыцаре». На первый взгляд, это еще одно случайное приключение: держа путь на север в поисках работы, Дунк и Эгг встречают рыцарей, которые рассказывают им о готовящейся свадьбе, на которой будет турнир, и Дунк решает принять в нем участие.
Однако эта история также происходит летом, не весной, и начинается с «легкого летнего дождя», а турнир оказывается намного более значимым событием, чем могли подумать Дунк и Эгг. Переодетый сын Дейемона и его союзники собираются на свадьбу, чтобы развязать второе восстание против короля Дейерона II, и когда Эгг видит среди гостей многих участников первого мятежа, у него зарождаются сомнения. Позже, оказав нечаянную помощь в предотвращении бунта, Дунк встречается с самим десницей короля, могущественным Красным Вороном, который, таким образом, лично знакомится с рыцарем, втайне воспитывающим его венценосного родича. Поспособствовав подавлению мятежа и заведя друга в высших кругах, Дунк делает первые шаги к Королевской гвардии, хотя, конечно, в будущем ему придется совершить немало подвигов, чтобы достичь этого статуса.
Небольшое, но важное свидетельство того, как меняются истории: Красный Ворон уже фигурировал в повествовании как невидимая, но грозная личность, колдун, у которого повсюду шпионы, высматривающие первые признаки измены. В «Присяжном рыцаре», вспоминая о мельком виденном деснице, Дунк признается, что «от воспоминания у него мурашки побежали по коже», а кроме того, он часто повторяет шутку о многочисленных шпионах: «Сколько глаз у Красного Ворона? […] Тысяча и один». Именно так должен думать о могущественном жестоком правителе типичный персонаж комедии, представитель низшего класса вроде Дунка. Однако в конце «Таинственного рыцаря» в беседе с Дунком Красный Ворон проявляет себя как суровый, но справедливый человек, способный посмеяться над безрассудными требованиями своего кузена Эгга, а Эгг оправдывает его безжалостность, вспоминая, как тот сказал отцу, что «лучше вызывать страх, чем испытывать». Внезапно Красный Ворон становится намного более приятным персонажем, в полном соответствии с непредсказуемостью основного цикла саги, и человек, когда-то боявшийся его и чувствовавший себя «не в своей тарелке» среди аристократов «Межевого рыцаря», теперь разговаривает с ним почти на равных, что свидетельствует о том, что Дунк вошел в круг королей и впоследствии разделит их позицию.
И хотя мы пока не знаем, куда заведут героев будущие приквелы Мартина, разумно ожидать, что в последующих историях, как и в «Таинственном рыцаре», Дунк в сопровождении взрослеющего Эгга продолжит контактировать с королевскими именами с генеалогических древ Вестероса, упрочит свою репутацию путем значительных свершений и в конце концов заслужит назначение в Королевскую гвардию, один из высших постов, доступных для персоны некоролевской крови. Также можно предположить, что его подвиги создадут важные предпосылки для определенных событий основного цикла и отметут жалобы на слишком пристальное внимание Мартина к этому персонажу. Ввиду растущей значимости Дунка также представляется возможным, что Мартин раскроет тайну его рождения, и не исключено, что он окажется в родстве с одной из великих семей. Действительно, яркие сны Дунка, его признание сиру Джону, что он также видел себя в рядах Королевской гвардии, и замечание о том, что «если бы половина этих историй оказалась верной, мы все были бы бастардами старого короля Эйегона», намекают на его принадлежность к семье Таргариенов.
Предприняв подобные шаги, Мартин сможет эффективно сделать рассказы о Дунке и Эгге важными предысториями «Песни льда и огня», и не исключено, что в будущем первой книгой саги станет не «Игра престолов», а один или несколько томов, посвященных Дунку и Эггу. И мы увидим, что эмоции, вызванные концовкой первой истории о Дунке и Эгге – увлекательных, но малозначимых приключений бродячего рыцаря и его оруженосца, – не соответствуют действительности и что эти истории постепенно набирают вес и достоинство саги, повествуя о героических подвигах будущего военного лидера и образовании будущего короля.
А значит, придется изменить саму гипотезу о написании приквелов: хотя может показаться, что приквелы предоставляют возможность создать комедийные дополнения к более серьезному циклу, в действительности они неизбежно повторяют природу и атмосферу оригинальной саги и, можно сказать, сами становятся необыкновенными эпосами. Конечно, если Толкин и искал отдушину в своих незаконченных приквелах к «Властелину колец», его поиск не увенчался успехом, поскольку все материалы «Сильмариллиона» в равной степени грандиозны. Будучи собраны в виде «Детей Хурина» (2007), они даже приобретают трагический тон, не свойственный самой трилогии. Не исключено, что когда Дунк и Эгг займут свои высокие посты и двинутся навстречу уже занесенной в хроники смерти, история примет трагический оттенок, столь очевидный в центральных книгах саги. Возможно даже, мы станем называть эти приквелы историями Дункана и Эйегона, а не Дунка и Эгга, чтобы подчеркнуть их растущий вес.
Таким образом, вместо того чтобы обеспечить Мартина альтернативной, более простой работой, дополняющей серьезный основной сюжет «Песни льда и огня», истории Дунка и Эгга приобрели собственную глубину, превратились во вторую важную авторскую задачу, требующую завершения. Теперь, имея два проекта сходной значимости, Мартин может поддаться соблазну начать очередную серию приквелов с новыми персонажами, чтобы отвлечься на комические приключения. И этот бесконечный цикл станет очередной вариацией циклических повествований, согласно Нортропу Фраю, лежащих в основе всех видов фэнтези.
Гэри Вестфаль, прежде работавший в Университете штата Калифорния, Риверсайд, сейчас занимает позицию приглашенного профессора в Университете Ла-Верне. Он автор сотен статей и обзоров, в том числе нескольких десятков обзоров фильмов для «Локус онлайн», а также автор, редактор или соредактор более двух десятков книг, посвященных научной фантастике и фэнтези, включая «Научно-фантастические цитаты: от внутреннего созидания к внешним пределам», которая была номинирована на премию «Хьюго», и «Гринвудскую энциклопедию научной фантастики и фэнтези: темы, работы и чудеса». В 2003 году он получил награду «Пилигрим» Научно-фантастической исследовательской ассоциации за значительный вклад в изучение научной фантастики и фэнтези.
Майк Коул
Искусство как война
Посттравматическое стрессовое расстройство в «Песни льда и огня»
Сложно сказать, в чем конкретно заключается неотразимость «Песни льда и огня», одной из самых прославленных саг в современном фэнтези, наряду с работами Толкина, Джордана или Сандерсона. И если есть в ней какая-то конкретная особенность, которую мне хотелось бы отметить особо, так это проработанность характеров. Мартин с легкостью заглядывает в головы персонажей, не имеющих с ним ничего общего. Мы видим события глазами Серсеи, надменной женщины; Тириона, карлика; Брана, искалеченного маленького мальчика; Петира Бейлиша, политика-интригана. Можно продолжить список: евнухи, матери, кузнецы, бастарды, даже животные и монстры. Каждый из них реален. Каждый уникален.
И каждый страдает от тяжелой травмы. Мартин не слишком добр к своим персонажам. Вестерос – жестокое место. Каждый значимый герой в какой-то момент получает ужасную травму, которая по ходу сюжета лишь обостряется. Именно эти травмы и реакции персонажей на них я считаю самой сильной стороной произведений Мартина.
Я трижды был на войне и пережил две трагедии дома. Я собственными глазами видел, как изменяют людей душевные и эмоциональные травмы. Я не ожидал, что этот опыт можно использовать в фэнтези. Но, дочитав «Танец с драконами», я с удивлением осознал, что Мартину удалось передать реакции, связанные с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). Более того, Мартин описал ПТСР очень точно, таким, каким оно бывает в действительности, не поддавшись распространенным заблуждениям. Созданные Мартином травмированные персонажи потрясли меня своей правдоподобностью. Он совершенно верно уловил существенный аспект ПТСР, о котором часто забывают: иногда травмы наносят человеку значительный ущерб, но в других случаях они же освобождают его и делают сильнее. Эти совершенно противоположные, однако реальные действия ПТСР показаны в «Песни льда и огня» на примере двух главных героев: Арьи Старк, которую травма сделала сильнее, и Теона Грейджоя, которого она уничтожила.
