Борис Романов - Путешествие с Даниилом Андреевым. Книга о поэте-вестнике

Мы сидели, никуда не спеша, любуясь далями, за которые ненадолго заглянули, побывав в непроглядной стране Даниила Андреева:

С севера, с востока, с юга, с западаХвойный шум, серебряные мхи,Всхолмия, не вскопанные заступомИ не осязавшие сохи.С кронами, мерцающими в трепете,Мощные осины на юру…Молча проплывающие лебедиВ потаенных заводях, в бору:Там, где реки, мирные и вещие,Льют бесшумный и блаженный стих,И ничьей стопой не обесчещеныОтмели младенческие их…

Лебедей мы не видели, отмели если не обесчещены стопой, так невидимо присыпаны чернобыльской отравой. Даниил Андреев, так трезво смотревший на свое время, так много предсказавший в нашей непредсказуемой трагической истории, немало увидел и в этих вечно — синих далях. Босыми ногами прочувствовал цветущую лесную землю, услышал ее живых духов — стихиалей, разглядел в зыбких водах и порушенных монастырях грезы Святой Руси, темные следы усобиц и пожарищ и пережил необъяснимые озарения, приоткрывшие ему в лунную сверкающую июльскую ночь огромный одухотворенный космос.

Кое‑что и мы увидели в этих далях.

ТРУБНЕВСКИЕ СОНЕТЫ

1

О высота высот! О глубина глубин!

С трубчевских круч открылась даль пустая.Её заполнит колокольный звон,поэта взгляд и галок да вороннад хмурым парком прядавшая стая.И облак уплывающий, блистая,Бояновому оклику вдогон,и немеречи отжитых времён,и снежно — синий призрак горностая.Внизу, как Лета, тёмная Десна,за ней простор забвения и сна, —он оживает под влюблённым взглядом.Но — слишком медленно, а на сердце щемит,и небо тусклое, как перед снегопадом,и долетает вздох: «Что ми шумить…»

2 

Из Чухраёв — рукой подать на Рум…

Дорога ли витиевата,иль верхоглядство, блажь поэта?Несётся в сторону заката,а дожидается рассвета.Меж елей мгла голубовата,над лугом желтизной согрета.Даль щурится подслеповатоот возрастающего света.Там Рум промокший и продрогший,там Чухраи, там стаи волчьи,там дух поэта, превозмогшийбеспамятство несвязной речи,молчание туманной ночии дикий морок немеречи.

3

ДЕВИЧОРЫ

И лишь там, на хмурых Девичорах…

Поздней осени поступь легка,словно девичий шаг в Девичорах,словно листьев несмерзшихся шорохи прерывистый шум костерка,словно рябь на притихших озёрах,беспощадная нежность курка,эхо выстрела издалека,лисий страх, затаившийся в норах.И уходит вся жизнь в тишину,как убитый солдат на войну,как забытый поэт на Парнас,как в ненастное детство ты сам.И уносит по озеру наск отворившимся вдруг небесам.

4

КВЕТУНЬ

Тешатся ветры крапивою мокрых погостов…

За нами монастырская стена,предания из лихолетий оных.Что здесь теперь? Приют умалишённых.Но не души. Она всегда больна.Боль заглушит большая тишина,излуки блеск, тропа на крутосклонах.В глазах, безмерной далью просветлённых,невнятная тоска затаена.Леса туманятся вечерней синевой,и мглисто — фиолетовой травойпереливаются размашистые склоны.Минуло скоро царствие цветов,где голову лечил болиголов,а душу — золотые перезвоны.

5

ПРЕДАНИЕ

Здесь Нил Столбенский сел на каменьи — вниз ли, вверх ли по Десне —взял и уплыл. Как в светлом сне.Притихший берег ивнякамисклонился вслед. И мы рукамипомашем облаку, волне,сверканью дня на быстриненад промерцавшими веками.Потом по лестнице крутой,по свежеструганым ступенямсойдём к неуследимым тенямв листве сомкнувшейся, густой,куда к молитвенным коленямкогда‑то брызнул ключ святой.

6

На все крыши тучи нахлобучены.Так давай направимся туда,где в просветах небо и водаи Неруссы узкие излучиныв зарослях никем не взбаламучены,где сквозь тени с листьями звездападала без всплеска, без следав птичий свист под ржавый всхлип уключины…Где колючек звездных плавникиозаряют илистую тьму,лодка носом встряла в ивняки,занесло течение корму,словно ветер тучу у рекинад холмами «Слова о полку».

7

Там, за Десной, внизу туман.В нём Игорь — не с полком, так с ротой.Див смолк, и давится зевотойТмутараканский истукан.Угрюмый идол северян,или веселый, косоротый,где внук Велеса пел, Боян,сменился храмом с позолотой.Сменилось всё. И облик слов.За тьмой прибрежных ивняковне слышно кликов лебединых.Не встретишь калики седого,что о Бояновых былинахбормочет, памятуя Слово.

ВОСЕМЬ СТИХОТВОРЕНИЙ

…Шли мы — не охотники, не разведчики, не искатели полезных ископаемых, просто — друзья, которым захотелось поночевать у костра на знаменитых плёсах Неруссы.

1

Куда дорога выводила?Нерусса узкая несла?Босой тропою Даниила,за всплеском старого весла.Следя стези его земныенад всё смывающей водой,мы тоже жгли костры ночныеи в лодке плавали худой.Нас тоже звёзды ослеплялина тёмном взгорке у Десны,не заводя в иные далии трансфизические сны…Одна звезда не цедит света —осела в жгучих каплях рос,где одинокий след поэтатравой забывчивой порос,где в синей гуще чернотала,сквозь тусклых сосен забытьёгорел огонь, река мерцала,жизнь озаряло житиё.

2

Над Удольем встали кручи,крутобокие холмы.Над Удольем встали тучи,а под ними встали мы.Встали. В старице кувшинкинежно дрогнут под дождём.Дождь без промаха дробинкикучно садит в каждый дом,в каждый узкий чёлн долблёный,в почерневшие мостки,в куст серебряно — зелёный,но без злости и тоски;не нарушив уток негу,не пробив гусей пера,в одинокую телегу,в кадку посреди двора.Ненадолго хлябь развёрста.Вышел на берег народлюбопытствующий просто —кто их заводью плывёт?Бабки вышли попрощаться,разглядеть нездешних нас.Нам недолго собираться,но одна заводит сказ.Смотрит мутно, полудико,чудотворца житиёзабубнив косноязыко,как поэт, — пойми её!Но сквозь наши разговорыжизни грустной не постичь…Дождь притих. — Прощай, Егорыч!— Заводи мотор, Кузьмич!

3

Спугнули цапель наши катера.Они, растаяв в зарослях весёлых,опустятся с небес, как вечера,в гнездовия на ветках полуголых,и попритихнут в нежной тишине,и вновь слетят к воде своих видений.А мы парим на вспененной волнеи размываем ясность отражений.Мы искривляем зеркала небес.Но лишь пристанем к берегу — и сновав них распрямляется растущий в глуби лес,и облака ясны, как Божье слово.

4