Жорес Алферов - Власть без мозгов. Отделение науки от государства
Знаем, но, к сожалению, мало что делаем, чтобы использовать свои знания. Пример: 80 процентов коммерческих спутников связи (а их запускается сотни) имеют солнечные батареи на полупроводниковых гетероструктурах. Мои солнечные батареи. Когда американцы только публиковали первые статьи по этой теме, у нас уже было производство. И готовые батареи стояли на военных спутниках. Сегодня у нас этого производства нет. В свое время государство пожалело денег на современное оборудование. И батареи нужно покупать за рубежом. Хотя, лаборатория в нашем институте существует и получает солидные заказы на исследования из Европы и Америки. А если бы мы сохранили и развили собственное производство?
РГ: - Если бы Вы стали министром науки, каков был бы ваш первый приказ?
Алферов: - Я бы в министры не пошел. Как говорил при аналогичном предложении один друг моего отца, предпочитаю постоянную работу.
2006 г.
Утечка мозгов продолжается
Интервью Ж.И. Алферова газете «Аргументы и факты»
В России любят говорить, либо о прошлом, либо о будущем. А какое оно- настоящее? И что надо оставить в прошлом, чтоб не испортить судьбу своих детей? Об этом «АиФ» спросил у одного из авторитетнейших ученых мира, нобелевского лауреата, вице-президента РАН, депутата ГД Жореса Алферова.
- Вы убеждены в том, что: «Россия - страна оптимистов, потому что все пессимисты уехали». Когда началось это деление на оптимистов и пессимистов?
- Когда начался массовый отток наших специалистов. Показательный случай: американский Институт физики присылает мне лимузин с шофёром. Им оказывается инженер завода, производившего ракеты - уехал в начале 90-х и уже много лет работает шофёром в Нью-Йорке.
- Сколько предлагали, чтоб вы уехали из России?
- Первое приглашение от американцев я получил в 1971 г. Через несколько лет после этого разговора я встретил ученого, которому сам же помог уехать, он сказал: «За два года в США я заработал денег больше, чем за всю предыдущую жизнь. Но сделал гораздо меньше, чем за это же время у себя дома. Такой замечательной творческой атмосферы, стимулирующей к работе, какая была у нас в родном
Физтехе, в американских университетах нет». Если бы мы сохранили Советский Союз с его основными принципами, то очень может быть, что этот бы ученый вернулся. Но наука у нас не могла развиваться, поскольку так называемые реформы проводились теми, кто ни-че-го не понимал в науке и считал, что в НИИ - сплошь бездельники, пьющие целыми днями чай и кофе.
- А почему вы даже в Москву не переехали?
- Я в столице и так провожу много времени. А живу в Санкт-Петербурге, потому что там мое дело, Научно-образовательный центр, Фонд поддержки молодёжи. Правда, фонд-то у меня - «полтора» человека. Поддерживаем его, как можем: платим стипендии школьникам, студентам, аспирантам, вдовам членов питерских академиков. Я его создал за свою Нобелевскую премию. Поначалу «подбил» одного мецената, другого. А сейчас бизнес жалеет деньги на такие проекты.
- «Утечка» мозгов продолжается. Но, говорят, начался и процесс их возврата...
- Это не возврат в полном смысле. Просто у ребят, которые за рубежом создали небольшие научные компании, появилась возможность развивать здесь свой бизнес.
- Сотрудников «Роснано» отправляли за рубеж в поисках готовых нанопроектов. При этом внутри страны на вопрос: «Какие вам нужны нанотехнологии?» - главы предприятий чаще отвечали: «Не знаем». У нас руководители предприятий малограмотные или огромные суммы «влили» в никому не нужное «нано»?
- Действительно, искали проекты, которые могут принести пользу. Но для того, чтобы возродить в России промышленность высоких технологий, нужно, прежде всего, поддерживать научные исследования в своей стране. А они хотели сразу получать коммерческий эффект.
За нанотехнологиями, безусловно, будущее. Это сочетание высокой науки с ультравысокой технологической культурой. Пример? Лазерная указка. Вы пользуетесь ею, например, когда снимаете информацию с компакт-диска, слушаете музыку или смотрите DVD. В ней стоит маленький лазер, чью основу мы придумали еще в 68-м году. Но сейчас эта основа имеет толщину всего лишь в пару сотен ангстрем (мельчайшая единица измерения, Ред.)
Нанометр это миллиардная доля метра. Использование таких размеров в медицинской аппаратуре означает прорыв в той же хирургии. В быту - нано - это освещение. В Китае к 2015 г. 30% освещения будет основано на нанотехнологиях. Это позволит им не менять лампочки -такой огромный срок службы. На подходе - следующее поколение, а наши вдруг издали закон о том, чтобы запретить лампы накаливания в пользу люминесцентных - со ртутью.
Несмотря на то, что отечественное «нано» «родила» Российская Академия Наук (РАН), из 16 млрд. руб. капвложений в наноиндустрию ей выделили лишь около 3%. Знаете, как выживает сегодня наука? В очень многих институтах сдают в аренду помещения. «Если говорят, что во время кризиса нужно сокращать финансирование науки, не верьте -только наука нас и выведет из кризиса». Предлагаю задуматься над этими словами Б. Обамы, которые он произнес на общем собрании Национальной Академии наук США.
- Есть РАН, у которой есть мозги и опыт, есть ГК «Роснано», у которой есть деньги. Может, их просто соединить и не изобретать велосипед?
- Они подписали соглашение о сотрудничестве. Но это ничего не значит - никаких реальных достижений в результате не последовало. Так, что ситуация действительно напоминает изобретение велосипеда. Например, Обама не указывал - в какие области науки надо вкладывать больше, в какие меньше - он понимает, что в науке не является авторитетом. В речи было сказано, что нужно стимулировать бизнес к вложениям средств в научные исследования с помощью налоговых льгот. А у нас называются конкретные «адреса», в которые вкладываются немалые суммы, а понимания того, как нужно организовать научный процесс в целом, похоже, еще нет.
Безусловно, огромный урон науке и России в целом нанес развал СССР. Подсчитано, что ВВП РФ сразу упал на 31%, Украины на 69%,
Белоруссии на 96% (поскольку она была сборочным цехом Союза). Если сегодня США разрезать на 15 независимых и далеко недружелюбных государств, то эта первая в мире экономика моментально развалится.
И у России до сих пор есть сильный тормозящий фактор в виде страха. Стремление угодить начальству стало уже болезнью. Это было и в царские времена. С этим же была связана и трагедия культа личности. Созданный мною Университет 5 лет существовал только на бумаге. А какая-то начальница департамента в Минфине мне говорила: простите академик, вы должны заниматься наукой. Поэтому на образование денег вам давать не будем. Еще замминистры писали мне всякую чушь. Но я знаю, что нужно делать: заниматься конкретными вещами - в аспирантском, магистерском образовании. Если мы будем делать все только по указке министерства, ничего хорошего не получим.
- Глава страны объявил курс на модернизацию, а министр образования говорит, что у нас востребованы будут слесаря. Как так?
- Я к Сталину могу предъявить кучу претензий. Но в одном он был прав: если в ближайшее окружение в Политбюро он допускал друзей-приятелей, то наркомы и министры у него все были профессионалы. А Фурсенко ни одного занятия со студентами не провел. Так каким он может быть министром образования? Во главе отраслей и предприятий должны стоять только профессионалы. Если бы начальником первого главного управления, которое решало атомную проблему СССР, был какой-нибудь квази-Чубайс того времени, то, возможно, наше государство уже постигла печальная участь.
- А вам не кажется странным, что в госкомиссии по модернизации нет главы РАН?
- Кажется. Как можно проводить модернизацию не на научнотехнологической основе? Для всех научных исследований нужна технологическая база. Когда-то объёмы производства полупроводниковой электроники у нас были третьими после США и Японии. А сегодня Россия и в число 50 не входит. Электронная промышленность СССР была могучей империей - примерно 3 млн. человек, 2 тыс. предприятий, 400 институтов.
Причем исследования проводились в сложных условиях. Была такая комиссия, которой могло показаться, что с помощью нового иностранного научного оборудования академик Алфёров может сделать что-то нехорошее для обороны страны, и эту машину Алфёрову не продавали. Поэтому мы были вынуждены всё изобретать сами. А сегодня, хоть и не ко всем, но мы допущены к мировым достижениям. И в этом - большой плюс.
- Но денег нет - это минус.
- Дело не в деньгах. Крайне небольшое количество организаций в стране способно разумным способом эти деньги употребить. Одно дело, когда была развита и академическая и отраслевая наука, и другое, когда отраслевой почти нет. Самое печальное - это невостребованность научных результатов. В наших лабораториях были разработаны принципиально новые лазеры, создан ещё целый ряд новых материалов, но. промышленности нет, и наши результаты применяются лишь на Западе.
