Надежда Крупская - Обучение и воспитание в школе
Первое, на что надо обратить внимание, — для какого возраста предназначаются уроки. Одно дело — библиотечные уроки для учащихся школы I ступени, другое дело — библиотечные уроки для учащихся старших групп.
Далее, надо точно определить целевую установку библиотечных уроков. Очень часто библиотечные уроки сводятся к истории книгопечатания, повторяют то, что ребятам должно сообщаться на уроках русского- языка и литературы. Говорят часто обо всем, а меньше всего говорят о библиотеке и умении ею пользоваться.
Затем чрезвычайно важный вопрос — это о конкретности библиотечных уроков, о практическом показе.
Наконец, чрезвычайно важно учесть имеющиеся у ребят знания о библиотеке: по-одному надо ставить библиотечные уроки для ребят там, где имеется только школьная библиотека, по-другому — где ее нет: по-одному — там, где есть поблизости детская районная библиотека, по-другому — где ее нет; по-одному — там, где есть библиотека для взрослых, по-другому — где ее нет.
Возьмем первые библиотечные уроки для школьников I ступени.
Примерно можно было бы построить этот курс так.
Первый урок должен быть посвящен вопросу — почему Советская власть заботится о библиотеках, и тому, что в библиотеке много книг и многие трудящиеся их читают. Надо, чтобы ребята посмотрели свою библиотеку, посмотрели библиотеку детскую районную или другой школы, библиотеку взрослых. Надо устроить экскурсию в библиотеку. Потом показать снимки больших библиотек. Показать снимки читальных комнат и залов, переполненных читателями. Из этого — выводы, как вести себя в библиотеке, чтобы не мешать друг другу; как беречь общественную книгу.
Второй урок: «Жилье книг». Большой дом; в большом доме много жильцов, у каждого своя квартира, свое место жилья. Библиотечные полки — жилье книг. Как найти, где живет товарищ? Надо знать номер дома, номер квартиры. Книжные отделы — дома; в одном книжном доме живут учебники, в другом — книжки о животных, в третьем — книжки о машинах и т. д. Номер отдела — номер книжного дома; номер книги — номер книжной квартиры. Надо, чтобы библиотечная книжка всегда стояла на своем месте. Библиотекарь знает, как расставлены книги, знает, на какой полке книга стоит, где ее достать и куда ее водворить обратно. Занятость библиотекаря.
Третий урок: «Знакомство с книгой». Заглавие, автор, оглавление. Знакомство с каталогом, обучение, как выписывать из каталога книги. Практика выписки книги из детских каталогов.
Четвертый урок: «Читальня. Правила пользования ею». Абонемент — право брать книги на дом. Правила пользования книгами.
Пятый урок: «Выбор книжек». Трудные и легкие книжки. О чем хочется и о чем надо почитать. Советы товарищей, учителя и библиотекаря. Рекомендательные списки.
Шестой урок: «Книжка о книжках». Отзывы о книжках. Выбор книг по каталогам. Какие есть книжки в библиотеке. Карточный каталог — по нему можно узнать, какие книжки есть в настоящее время в библиотеке.
Седьмой урок: «Справочники». Как работать с толковым словарем. Детские энциклопедии. Газеты. Журналы.
Восьмой, девятый, десятый уроки должны быть посвящены вопросу, как читать. Чтение и «глотание» книг. Как разбираться в читаемом материале. У кого и что спрашивать. Как самому находить ответы на вопросы. Как делать выписки. Как составлять отзывы о книгах. «Друзья библиотеки».
Для учащихся II ступени уроки должны носить, конечно, другой, более углубленный характер. Там особенно большое место займут вопросы самообразовательной работы, а также большое место должны занять вопросы о критическом отношении к читаемому материалу, вопросы выписок, отзывов, читательских конференций.
Очень желательно бы обменяться опытом по вопросу о библиотечных уроках и заслушать соображения детских библиотекарей-практиков.
1931 г.
ПОЭТЫ «ИСКРЫ»
В наших учебниках литературы не говорится о поэтах «Искры», а между тем их необходимо было бы ввести в эти учебники. В этих стихах очень много сатиры, бичующей житейскую пошлость, мещанство, прислужничество, фразу, лицемерие, взяточничество, барство. Может быть, многие из этих стихов не отличаются особой глубиной: это не классики, но они делают ближе, понятней всю эпоху 60–70-х годов в целом, они учат всматриваться в жизнь, разбираться в людях.
Имена В. Курочкина, Дмитрия Минаева, Пушкарева, Жулева мало известны современной молодежи, историки литературы о них не упоминают, а между тем они имели, несомненно, очень сильное влияние на поколение, к которому принадлежал Ленин. Стихи Пушкарева, например, переписывались и ходили по рукам. Пушкарев был казанским писателем, потом был сослан. Стихотворения братьев Курочкиных, Д. Минаева, Пушкарева и других переходили из уст в уста, запоминались со слов. Это был своеобразный фольклор тогдашней разночинной интеллигенции: авторов не знали, а стихи знали. Ленин знал их немало. Эти стихи входили как-то в быт.
Я тоже знала очень много этих стихов. Я узнала их из сборника, который был у нас в доме, когда мне было 8–12 лет. Я помнила лишь фамилию автора сборника, а название его забыла. Прочитав сборник «Поэты «Искры», я разыскала сборник Бефани в историческом музее. Называется он «Литературные вечера», издание 1873 г. Перелистывая его, я с наслаждением перечитывала знакомые строки. В сборнике много отрывков из Щедрина, Гоголя, Островского, Н. Успенского, они тоже как-то особо запомнились. Кое-чего я явно не поняла в детстве. К числу таких произведений принадлежит отрывок из ненапечатанной комедии «Дупель» Чехова. В нем описывается, как помещики какие-то после реформы 1861 года решили поднять культурный уровень крестьян. Пригласили для доклада какого-то чиновника, собрали крестьян. Чиновник стал им толковать о пользе грамотности. Крестьяне с удивлением на него смотрели и решили, как потом выяснилось из их разговоров с писарем, что он насчет земли им толковал: с землей-де стало очень трудно, скот стало некуда гонять.
Я хочу отметить, что поэты «Искры», их сатира имели несомненное влияние на наше поколение. Они учили всматриваться в жизнь, в быт и замечать в жизни, говоря словами Некрасова, «всё недостойное, дикое, злое», они учили разбираться в людях. Я помню, как рано стали у меня складываться свои собственные мнения о людях. Я хотела бы рассказать в связи с этим кое-что из личных воспоминаний. У моей ближайшей гимназической подруги мать была народоволкой. Она училась на медицинских курсах, обстановка в доме была самая простецкая, мать говорила с моей подругой как со взрослой (ей было, когда мы познакомились, 11 лет, предоставляли ей очень большую свободу во всем). У них в доме бывал раньше Желябов, всегда у них хранилась нелегальная литература. У них было много всякого народу. Мы с Сашей с раннего детства много слышали о революционном движении, это нас сближало. Саша переписывала для меня целые тетрадки стихотворений Огарева и Полежаева, снабжала меня книжками Михайлова-Шеллера.
В годы реакции нам пришлось наблюдать, как размагничивались бывшие революционеры. Менялась и жизнь матери Саши, больше внимания стало уделяться обстановке, захватывала обывательщина. Правда, время от времени у них собирались старые знакомые матери Саши, бывшие революционеры, пели революционные песни, иногда вспоминали о прошлом. И вот я помню, какую критику наводили мы, подростки, как 'подмечали все мелочи, улавливали то, что было привычной фразой и противоречило их жизни, быту. «Бывшие люди» и не подозревали, какими жадными глазами смотрели мы, подростки, на них, сколько горьких наблюдений у нас было.
Семья моей подруги была связана с радикальными литературными кругами — с семьей Щиглевых (старик Щиглев был, по-видимому, одним из поэтов «Искры», наверняка не знаю), с Водовозовыми, Семевскими. В семье моей подруги постоянно бывал Южаков. Я слышала от Саши много о вечерах Семевских, где бывал Михайловский. Саша рассказывала о своих впечатлениях. Меня тоже пробовали «вывозить» в люди, мои впечатления сходились с впечатлениями моей подруги. Мне кажется, что на нашу оценку людей сильнейшее влияние оказали поэты «Искры». Ильич в известной степени переживал то же, хотя и в других разрезах. Поэтов «Искры» он также читал, знал их стихи, помнил.
Автора «Литературных вечеров» — Бефани — я встретила как-то у старых знакомых моей матери. Это был человек, видно, много поживший. Он читал собравшейся публике свое стихотворение по поводу того, что какой-то японец ударил по голове посетившего тогда Японию наследника. Стихотворение выражало негодование автора на японца. Сидевшая рядом с Бефани какая-то старушка вытирала слезы, я вспомнила «Литературные вечера» Бефани и поторопилась уйти.
