Джаред Даймонд - Коллапс
Помимо полезных начинаний, предпринятых частными лицами, есть еще и инициативы правительства, например, радикальное переосмысление политики в сфере сельского хозяйства вследствие растущей осведомленности о серьезности проблем, с которыми столкнулась Австралия. Еще слишком рано предполагать, будут ли приняты хоть какие-то из радикальных планов, но тот факт, что государственным служащим, получающим жалование, разрешается воплощать эти планы и даже выплачивается вознаграждение, уже сам по себе замечателен. Предложения по решению экологических проблем исходят не от идеалистов-экологов, а от реалистично настроенных экономистов, которые задают себе вопрос: станет ли Австралия богаче с экономической точки зрения без многих сельскохозяйственных предприятий, существующих в настоящее время?
В основе этого переосмысления лежит понимание, что только крошечная часть австралийской земли, используемой для сельского хозяйства, является продуктивной и пригодной для постоянной сельскохозяйственной деятельности. Хотя 60 процентов земли Австралии и 80 процентов тех ее водных ресурсов, которые потребляет человек, используются в сельском хозяйстве, его доля по сравнению с другими секторами экономики Австралии упала ниже 3 процентов от валового национального продукта. То есть колоссальные инвестиции в виде земли и дефицитной воды вкладываются в довольно невыгодное предприятие. Более того, поражает факт, что свыше 99 процентов сельскохозяйственных угодий приносят австралийской экономике либо крайне скудные дивиденды, либо вообще ничего. На самом деле около 80 процентов прибыли, получаемой от австралийского сельского хозяйства, извлекается из менее чем 0,8 процентов сельскохозяйственных угодий, практически вся эта плодородная земля находится в юго-западной и в юго-восточной частях материка, на южном побережье недалеко от Аделаиды и в восточном Квинсленде. Эти незначительные по площади территории имеют преимущества в виде вулканических почв или почв, недавно поднявшихся в результате геологических колебаний или регулярных зимних дождей, или всех вышеперечисленных причин. В других регионах сельское хозяйство Австралии по большей части является убыточным и опасным, оно не приносит никакой прибыли и только превращает (а это необратимый процесс) природные ресурсы Австралии, почвы и уникальную местную растительность в деньги. Этому способствуют непрямые субсидии правительства в виде воды по цене ниже себестоимости, налоговых льгот и бесплатной телефонной связи и другой инфраструктуры. Такое субсидирование настолько неприбыльного и разрушительного землепользования отнюдь не является разумным расходованием денег австралийских налогоплательщиков.
Даже с точки зрения самых ограниченных людей некоторые отрасли австралийского сельского хозяйства невыгодны для индивидуального потребителя, который может купить импортные продукты, например, концентрат апельсинового сока или свинину, дешевле, чем местные. Многие сельскохозяйственные отрасли также невыгодны и для индивидуального фермера, прибыльность измеряется величиной, называемой «справедливой прибылью». То есть, если включить в величину затрат фермера не только денежные расходы, но и стоимость труда, то две трети австралийских сельскохозяйственных угодий (главным образом земля, используемая для выращивания овец и крупного рогатого скота) приносят фермерам чистый убыток.
Рассмотрим, например, австралийских овцеводов, разводящих овец для получения шерсти. В среднем доход овцефермы ниже, чем минимальная заработная плата в Австралии, и у хозяина фермы накапливаются долги. Основное оборудование фермы, то есть постройки и ограждения, изнашивается, поскольку ферма не приносит достаточно денег, чтобы поддерживать оборудование в хорошем состоянии. Шерсть также не приносит достаточно прибыли, чтобы выплачивать проценты по закладной.
Средний фермер, выращивающий овец ради шерсти, экономически выживает с помощью доходов, полученных вне фермы. Источником дополнительного заработка служит вторая работа, например, в качестве няни, или в магазине, или предоставление желающим еды и ночлега, или что-то другое. В действительности эта вторая работа и готовность фермера работать на своей земле за минимальный доход или даже бесплатно служит поддержкой убыточному бизнессу. Многие из нынешнего поколения фермеров занимаются этим делом, даже если можно заработать гораздо больше, занимаясь чем-нибудь другим, но они выросли, восхищаясь сельской жизнью, это восхищение вошло в их плоть и кровь. В Австралии, как и в Монтане, дети теперешнего поколения фермеров вряд ли выберут ту же профессию, когда им придется принимать решение, хотят ли они унаследовать семейную ферму от родителей. Только 29 процентов сегодняшних австралийских фермеров надеются, что дети пойдут по их стопам.
Такова экономическая ценность большей части австралийской земли для арендаторов и фермеров. Какую же экономическую выгоду представляет сельское хозяйство для Австралии вообще? Для любой отдельно взятой части сельскохозяйственного предприятия нужно принимать во внимание, во что та обходится экономике страны и какую выгоду приносит, то есть общую картину расходов и доходов. Одной частью этих общих расходов, довольно большой, является правительственная поддержка фермеров через налоговые льготы и расходы на компенсацию последствий засухи, исследования, консультации и сельскохозяйственные службы распространения знаний и опыта. Правительственные расходы поглощают около трети номинальной чистой прибыли, полученной от австралийского сельского хозяйства. Другая часть общих расходов — потери, которые несут остальные сегменты экономики Австралии из-за сельского хозяйства. В сущности, землю можно использовать по-разному, и использование одного участка земли для сельского хозяйства может снизить ценность другого участка для туризма, отдыха, для лесного хозяйства, рыбного промысла или даже опять для сельского хозяйства. Например, сток почвы в реки, вызванный расчисткой земли под пашню, наносит ущерб, местами непоправимый, Большому Барьерному рифу, одной из главных туристических достопримечательностей Австралии, но туризм уже стал для Австралии гораздо важнее как источник иностранной валюты, чем сельское хозяйство. Или предположим, что какой-нибудь выращивающий пшеницу фермер, чьи владения расположены выше других ферм по уровню моря, может получать прибыль в течение небольшого периода времени, выращивая пшеницу при помощи орошения, что вызывает серьезное засоление почвы в больших по размеру владениях, расположенных ниже, которое погубит эти хозяйства навсегда. В этих случаях фермер, который расчищает землю в бассейне рифа или работает на ферме, расположенной выше остальных, может получить прибыль в результате своей деятельности, но хозяйство Австралии в целом понесет потери.
Другой случай, недавно послуживший причиной многих дискуссий, касается выращивания в промышленном масштабе хлопка на юге Квинсленда и на севере Нового Южного Уэльса, в верховьях притоков реки Дарлинг, которая течет через сельскохозяйственные районы, расположенные на юге Нового Южного Уэльса и в Южной Австралии, и реки Диамантина, впадающей в бассейн озера Эйр. В узком смысле, хлопок является самой доходной после пшеницы статьей сельскохозяйственного экспорта Австралии. Но выращивание хлопка зависит от орошения, низкая стоимость воды для которого обеспечивается правительством. Кроме того, во всех основных районах, где выращивают хлопок, вода загрязняется из-за добавления высоких доз пестицидов, гербицидов, дефолиантов и удобрений с высоким содержанием фосфора и азота, вызывающих цветение воды. Среди загрязнителей есть даже ДДТ и его метаболиты, которые последний раз использовались 25 лет назад, но до сих пор остаются в почве, так как не подвержены распаду. В нижнем течении этих загрязненных рек находятся фермы, где выращивают пшеницу и крупный рогатый скот, владельцы этих ферм занимают на рынке нишу дорогостоящей продукции, поскольку выращивают пшеницу и говядину без добавления собственных химикатов. Они решительно выразили протест, поскольку их способность продать свою предположительно экологически чистую, без добавления химикатов продукцию оказалась подорвана побочными эффектами хлопковой индустрии. Таким образом, хотя выращивание хлопка, несомненно, приносит прибыль владельцам хлопкового агробизнеса, но из подсчетов косвенных издержек, таких как субсидии на воду и ущерб другим секторам сельского хозяйства, становится ясно, что хлопок приносит Австралии больше убытков, чем доходов.
И, наконец, рассмотрим тот факт, что сельское хозяйство Австралии производит газы, приводящие к парниковому эффекту, — диоксид углерода и метан. Это серьезная проблема, особенно для Австралии, поскольку глобальное потепление (предположительно вызванное большим содержанием парниковых газов в атмосфере) нарушает систему регулярных зимних дождей, благодаря которым пшеница, выращенная на территории «пшеничного пояса» юго-западной Австралии, стала единственной ценной статьей австралийского сельскохозяйственного экспорта. Количество диоксида углерода, выделяемое сельским хозяйством Австралии, превышает то, которое выделяют автомобили и вся остальная транспортная промышленность страны. Но опаснее всего коровы, которые в процессе пищеварения вырабатывают метан, в 20 раз интенсивнее, чем диоксид углерода, вызывающий глобальное потепление. Возможно, самый легкий способ для Австралии выполнить обязательства по снижению количества выделяемых парниковых газов — просто уничтожить крупный рогатый скот на своей территории.
