Преодоление времени. Важные мысли и письма - Дмитрий Сергеевич Лихачев
Вся «Казанская история» наполнена восторженным описанием красоты Казани и крепости ее стен. Но самое удивительное – это лирические плачи царицы Сююмбеки, уводимой из Казани в Москву. Три плача могут сравниться с ними в русской литературе: плач Ярославны, плач Евдокии по Дмитрии Донском и плач Евпраксии по погибшим от Батыя.
Удивительно сопереживание автора с нею: Сююмбека называет русских людей «незнаемыми», Иван Грозный для нее «некий царь». И все-таки все плачи Сююмбеки целиком сочинены автором «Казанской истории» в духе русских народных песен. Но их нужно прочесть – они большие.
Рассказывают, что на невольничьих рынках Средиземноморья особенно ценились русские женщины в няньки. И ведь няни из крепостных так и остались у нас самыми сердечными и умными воспитательницами. Помимо Арины Родионовны, см.: Шмелев, «Няня из Москвы»; кн. Евгений Трубецкой, «Воспоминания». София, 1921; кн. С. Волконский, «Последний день. Роман-хроника» и пр.
«Бытовая демократия» всегда была более сильна в России, чем на Западе. Несмотря на крепостное право! Помещики, особенно их дети, часто дружили с дворовыми. Были и няньки и дядьки из крестьян – Арины Родионовны, Савельичи. На этом фоне и Лев Толстой не был удивителен.
Англичанин Грахам в книге «Неизвестная Россия» писал: «Русские женщины всегда стоят перед Богом; благодаря им Россия сильна».
Вл. Соловьев сказал, перефразируя Евангелие: «Люби все другие народы как свой собственный». Для развития культуры чрезвычайно важно сочувственное вживание в культуру других народов.
В последнее время много и горячо спорят о том, следует ли народу обижаться на то, что в литературном произведении другого народа один из его представителей выведен в отрицательном виде. Возьмем пример не из советской литературы (чтобы не растравлять раны), а из старой русской, классической. В «Братьях Карамазовых» в Чермашне Митя называет пана Врублевского «подлайдак» и «подлеченочек». На что Калганов «сентенциозно» замечает Мите: «Перестали бы вы над Полыпей-то насмехаться». На что Митя отвечает ему: «Молчи, мальчик! Если я ему сказал подлеца, не значит, что я всей Польше сказал подлеца. Не составляет один лайдак Польши». Вряд ли эти слова Мити случайны. Здесь скрыто и мнение Достоевского.
И тем не менее, не желая упрекнуть Достоевского, скажу: если народ обижается тем, что его представитель («представитель» не в собственном смысле, а один из его людей) выведен в дурном виде, то писатель должен это учитывать. Пусть русские, как это утверждают некоторые, не обижаются, когда их выводят в отрицательном свете в инонациональных литературах (а может быть, все-таки немного обижаются именно за то, что в «инонациональных»?), надо для сохранения нормальных отношений не обижать тех, кто обижается.
И попутно одно замечание вообще об обидах. Обижаться следует только тогда, когда вас хотят обидеть, если же говорят что-то невежливое по невоспитанности, по неловкости, просто ошибаются – обижаться нельзя.
Интересуясь вопросом о том, как Достоевский относился к Польше и полякам, нужно прежде всего задаться вопросом: хотел ли Достоевский в сцене в Чермашне обидеть «всю Польшу»?
Будем поступать в аналогичных случаях так, как поступают в обществе: обижается человек на какой-то, с нашей точки зрения, пустяк, – не будем этот «пустяк» применять в разговоре, в литературном произведении – где угодно.
А вообще-то лучше и не обижаться тоже…
Бисмарк был одно время послом в России и путешествовал по ней. Его спросили – как он путешествовал? Ответил: «Запрягают долго, ездят быстро».
Поразительно преклонение у нас перед иностранцами. Казалось – разденься голым, укрась себя перьями или надень пеструю скатерть и начни лопотать бессмыслицу, и перед тобой откроются двери любой гостиницы, музея, бара. Тебя встретят с почетом и поклонами.
В Англии на аэродроме (это было в 1967 году) паспортный контроль первыми проходили пассажиры с британскими паспортами, вторыми – с любыми другими. Иностранцы там – люди второго сорта.
Хорошо ли это? Думаю, отношение к иностранцам должно быть равным: те и другие – люди. «Очередности» не должно быть. Преимущество должно быть за женщинами, детьми и стариками, независимо от национального паспорта.
Достоевский писал в заметке «Два лагеря теоретиков»: «…Народ наш с беспощадной силой выставляет свои недостатки и перед целым светом готов толковать о своих язвах, беспощадно бичевать себя. Иногда он даже несправедлив к самому себе, – во имя негодующей любви к правде, к истине.
Неужели это сознание человеком болезни не есть уже залог его выздоровления, его способности оправиться от болезни?..
Сила самоосуждения прежде всего – сила; она указывает на то, что в обществе есть еще силы. В осуждении зла непременно кроется любовь к добру. Негодование на общественные язвы предполагает страстную тоску о здоровье».
Хорошо бы этими словами дополнить мои «Заметки о русском».
У всякого народа есть свои достоинства и свои недостатки. На свои надо обращать внимания больше, чем на чужие. Казалось бы, самая простая истина.
* * *
