Создатели памяти. Политика прошлого в России - Jade McGlynn;
Если вы хотите продвигать аргумент о том, что ваша страна и/или народ обладают редким сознанием собственной истории, то вам также необходимо определить, что это за история: другими словами, что именно эти люди сознают? С 2012 года российское правительство ввело целый ряд новых законов и правил, регулирующих, что допустимо говорить об истории. Стремление привить "правильную" интерпретацию российской истории доходит до прямых запретов на высказывания, а именно: законодательство, касающееся патриотизма и опасности исторических фальсификаций, а также законодательство о свободе СМИ, подавляющее оппозиционные голоса. Чтобы оправдать эти законы о памяти, российские СМИ и политики представляют разногласия по поводу истории как геополитическую борьбу, точно так же, как они представляют геополитическую борьбу как повторение исторических эпизодов.
Эта преувеличенная интерпретация и поддержка ее государственными СМИ означают, что на самом деле инициатив больше, чем на самом деле. Например, в конце 2015 года российские СМИ и политики заговорили о том, что необходимо - и намерено - создать "бригады", которые будут бороться с предполагаемыми фальсификаторами истории:
В начале 2016 года в России будет создана академическая бригада по разоблачению фальсификаций военной истории. Прежде всего она будет изучать историю Второй мировой войны и вопросы, связанные с фальсификацией победы советского народа в Великой Отечественной войне.
Лента 2015f
Несмотря на широкое обсуждение, эти бригады так и не были созданы. Бригады также не были единственной "антифальсификационной инициативой", которая была объявлена, а затем отменена. Созданная в 2009 году президентом России Медведевым Комиссия по противодействию попыткам фальсификации истории в конце концов зачахла, не оставив после себя никаких следов. Это неудивительно, поскольку у российского правительства мало причин содействовать объективному историческому расследованию; его цель - создать впечатление, что существуют люди, стремящиеся фальсифицировать историю и тем самым нанести вред России. Подобные заявления усиливают впечатление, что существует серьезная проблема с фальсификацией истории, которую необходимо решать военным путем, как если бы это была проблема безопасности, но на самом деле она никогда не будет реализована.
Такая секьюритизация истории способствует созданию атмосферы, усиливающей пагубное влияние российского законодательства, ограничивающего различные исторические нарративы, а также потворствующего преследованиям тех, кто озвучивает альтернативные взгляды на историю (Bassin et al. 2017; Ferretti 2017). Это помогает правительству объединить большую часть населения вокруг двусмысленной и презентистской интерпретации прошлого, которая отдает предпочтение стабильности, преемственности и сохранению политического статус-кво, потому что кто хочет быть разоблаченным как враг Победы 1945 года? Российский ученый Олег Реут (2016) очень точно подытожил намерения правительства, когда отметил "рвение" нынешней власти к тому, чтобы люди идентифицировали себя с памятью о войне, а также к тому, чтобы превратить эту идентификацию в поддержку самого правительства. Таким образом, кремлевские законы о памяти отражают более широкие репрессивные меры, принимаемые в России с 2012 года: законы настолько широки, что могут быть применены практически ко всем, но, как мы узнаем, они применяются почти исключительно к политическим оппонентам. Произвол и расплывчатость законов заставляют всех быть в напряжении, побуждая людей внимательно следить за тем, как правительство использует историю, чтобы не попасть под действие новых законов.
Поначалу казалось, что лай Кремля гораздо хуже его укуса: он вроде бы готов угрожать, но вряд ли будет действовать. Но со временем ряд законов, касающихся истории, был кодифицирован, в том числе конституционные изменения 2020 года . Замаскированные под поправки, эти дополнения по сути представляли собой новую конституцию, в которой теперь закреплялась необходимость "увековечить Победу советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов". Также была принята первая статья Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" (о запрете на публикацию изображений людей, которых судили в Нюрнберге). В феврале 2021 года была принята новая поправка, не имеющая отношения к конституции, запрещающая клеветать на ветеранов. Оппозиционер Алексей Навальный, уже находившийся в тюрьме за нарушение условий условно-досрочного освобождения, когда его вывезли в Германию для лечения от отравления "Новичком", был обвинен и признан виновным по этому же закону после того, как он раскритиковал политизацию ветеранов "Единой Россией" в преддверии конституционного референдума 2020 года.
Эти законы дополнили уже существующие, введенные с 2012 года, такие как статья 354, якобы направленная на запрет реабилитации нацизма. На первый взгляд, этот закон не кажется особенно противоречивым, однако, помимо того, что он запрещает оправдывать или пытаться реабилитировать нацизм, он также запрещает проявлять неуважение к символам воинской славы России, распространять информацию о неуважении государственных праздников, связанных с обороной страны, или распространять заведомо ложную информацию о деятельности СССР в годы Второй мировой войны (Kurilla 2014). К "ложной" информации относится признание факта аннексии СССР прибалтийских государств. Статья 354, предусматривающая крупные штрафы за ее нарушение, сокращает пространство для обсуждения истории, делая нелегитимными даже незначительные отклонения от официальной памяти правительства о войне. В качестве наглядного примера тех, на кого направлен этот закон, можно привести дело школьника из западносибирского города Перми, который в июне 2016 года был осужден по этому закону за "фальсификацию истории". Его преступление заключалось в том, что он написал, что СССР несет определенную ответственность за Вторую мировую войну, поскольку напал на Польшу вместе с Германией. Высокие оценки мальчика на уроках истории в школе были приведены в качестве доказательства того, что он знал, что делал, и сознательно распространял ложную информацию (HRW 2017).
Чаще всего федеральные и местные власти применяют эти законы о памяти не массово, а выборочно и целенаправленно. Например, Следственный комитет РФ по Волгоградской области возбудил уголовное дело против Алексея Волкова, координатора волгоградского штаба Навального, по статье 354.1 за публикацию фотографии огромного военного мемориала "Родина-мать зовет" в Волгограде с лицом статуи, измазанным зеленым аэрозолем, который был использован для ослепления Алексея Навального на один глаз. Алексей Волков был впоследствии освобожден Верховным судом, но репутационный ущерб был нанесен (Новая газета, 2019). Менее громкие, но не менее тревожные примеры - Владимир Лузгин, оштрафованный на 200 000 рублей за "публичное отрицание решений Нюрнбергского процесса и распространение ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны" (Челищева 2016). Лузгин репостнул на своей странице ВКонтакте статью "Пятнадцать фактов о бандеровцах , или о чем молчит Кремль", в которой напомнил о совместном нападении СССР и Германии на Польшу в сентябре 1939 года и начале Второй мировой войны (Правитель РФ 2017; Пушкарская 2017). Художественная лицензия также не всегда дает возможность избежать наказания: против блогера Николая Горелова было возбуждено (хотя впоследствии прекращено) дело за вымышленное литературное произведение о Второй мировой войне, в котором обвинение утверждало, что текст содержит информацию, "выражающую явное неуважение к обществу, о днях воинской славы и памятных датах, связанных с
