Моя тайная война. Воспоминания советского разведчика - Пухова-Филби Руфина
К началу 1942 года слабая струйка перехватываемых радиограмм абвера превратилась в поток. Это была заслуга главным образом Дилли Нокса, который сумел разгадать секреты шифровальной машины абвера. Широкая система перехвата обнаруживала иногда занимательные штрихи из жизни офицеров немецкой разведки. Было, например, «дело Акселя» — немецкой полицейской собаки. Ее перевели из Берлина в Альхесирас, по всей видимости, для охраны тамошнего филиала резидентуры абвера от английских агентов, тайно пробиравшихся через залив из Гибралтара. На последнем этапе путешествия собаки Мадрид направил предупредительную телеграмму начальнику поста абвера в Альхесирасе Альберту Карбе, он же Цезарь: «Будьте осторожны с Акселем. Он кусается». Через несколько дней Альхесирас ответил лаконичным донесением: «Цезарь в госпитале. Его укусил Аксель».
Вскоре Пятая секция имела полную картину деятельности абвера на полуострове. Были известны имена, псевдонимы, адреса, функции по прикрытию и действительные функции большинства офицеров мадридской резидентуры и ее многих филиалов — в Барселоне, Бильбао, Виго, Альхесирасе и т. д. Когда накопилось уже довольно много информации, произошел безобразный случай, еще раз доказавший опасность такого положения, при котором две отдельные организации работают над одними и теми же вопросами в одном и том же районе. Я уже говорил, что существовало правило, согласно которому атташе вооруженных сил в английских посольствах за границей не занимались тайной разведывательной деятельностью. Однако из этого правила делались исключения. Так, военно-морскому атташе в Испании — капитану 1-го ранга Хилгарту — благодаря личному знакомству с Черчиллем был выделен секретный фонд для нелегальной работы. При этом единственным человеком в СИС, с которым Хилгарту разрешалось поддерживать связь, был сам начальник СИС. Формально это делалось для сохранения тайны, так как источники Хилгарта считались особо секретными. Такое положение способствовало развитию мании величия у этого доблестного офицера. Недаром для своей корреспонденции он избрал псевдоним «Армада».
Однажды Каугилл попросил меня договориться о приеме у шефа, чтобы обсудить важное сообщение от Армады. Сообщение касалось немцев в Испании. В те дни я редко видел шефа и чувствовал себя стесненно в его присутствии, но в этот раз у него было веселое настроение. Он сказал, что вторгся в мои «владения», занявшись немного контрразведкой в Испании, и что разрешил Армаде купить (за очень большую сумму) подробные сведения о руководящих офицерах абвера в Испании. Шеф вручил мне короткую телеграмму, содержащую с дюжину имен со скудными данными о каждом: Густав Ленц — глава резидентуры, Ганс Гуде — ответственный за военно-морскую разведку и т. д., и т. п.
Я несколько бестактно заметил, что информация, содержащаяся в донесении, соответствует действительности. Шеф поднял брови: откуда мне известно, что она соответствует действительности? Потому что у нас есть уже такая информация. А что еще мне известно? Очень многое. Почему же об этом не информировали шефа? Мы ежемесячно составляем отчет о нашей работе, а копию посылаем шефу. В этот момент шеф показал, какой он в общем порядочный человек. «Мой дорогой Филби, — сказал он со свойственной ему мимолетной улыбкой, — не думаете ли вы, что я читаю все, что кладут мне на стол?» Мы решили запросить у источника Армады дополнительные сведения, но, конечно, ничего из этого не получилось. Я пришел в ярость, когда вскоре установил, что это за ценный источник. Им оказался высокопоставленный чиновник из генерального управления безопасности Испании. Ему, должно быть, действительно очень много платили, а мне приходилось воевать за каждые лишние пять фунтов в месяц для агентов, которые давали регулярную, хотя и не такую красочную, информацию!
Одна из проблем разведки — как добыть информацию; другая, столь же важная, а иногда гораздо более трудная, — как ее реализовать. Захватывать вражеских агентов, когда они появлялись на английской территории, конечно, очень хорошо. Но как использовать с таким трудом добытые сведения об организации немцев на полуострове в целом и руководившем ею центре в Германии? Постепенно я пришел к убеждению, что широкая осведомленность требует более творческого подхода к делу, чем было раньше. Мало было просто предупреждать МИ-5 о предстоящем прибытии в Великобританию агентов абвера или изредка захватывать их в Тринидаде. Нашу осведомленность наверняка можно использовать для того, чтобы если не дезорганизовать, то, по крайней мере, серьезно затруднить действия врага на избранной им самим территории Испании. Это совпадало и с мнением моих советских коллег.
Мысли такого рода стали все больше овладевать мной по мере постепенного накопления разведывательных данных о подготовке немцами в Испании операции с использованием новейших технических средств. Абвер дал этой операции кодовое наименование «Бодден». Бодден — название узкой полосы воды, отделяющей остров Рюген от собственно Германии, неподалеку от научно-исследовательского центра военного времени Пинемюнде. После сопоставления этих данных с дополнительными сведениями о том, что «бодденские» эксперты сосредоточиваются со своей техникой в Альхесирасе, стало достаточно ясно, что назревают какие-то события, связанные с Гибралтарским проливом. Я проконсультировался с доктором Джонсом, начальником научного отдела СИС. Джонс, изучив материалы, довольно уверенно заявил, что все это свидетельствует о намерении немцев установить приборы для обнаружения кораблей, проходящих через пролив ночью. Это грозило новыми серьезными опасностями для линий снабжения в западной части Средиземного моря, и я решил, что настало время ударить по абверу в Испании.
Еще раньше я не раз думал о том, как напустить на немцев в Испании УСО, но потом отказался от этой идеи. Если бы даже у УСО хватило средств для такой операции, я сомневался, чтобы кто-то у нас приветствовал идею двойника Джеймса Бонда, свободно действующего в Испании, где власти настроены против Англии. В конце концов у меня сложилось мнение, что наилучшая мера — дипломатическая акция. Англичане имели законный повод выразить недовольство испанскому правительству по поводу предоставления немецкой разведке свободы действий на территории Испании. Решительный протест, основанный на подробных и убедительных доказательствах, был бы вполне уместным. Конечно, я не надеялся, что генерал Франко предпримет какие-то меры против своих немецких друзей, но нисколько не сомневался, что он по-дружески предупредит их об осведомленности английской разведки. Мне вспомнился генерал Уэстмэкотт, начальник чрезвычайного разведывательного управления из книги Комптона Маккензи «Разжижение мозгов», и его изречение: «В конце концов, весь смысл секретной службы заключается в том, что она должна быть секретной». Были все основания полагать, что Густав Ленц, начальник отделения абвера в Испании, будет страшно потрясен, если мы сумеем показать, что его секреты уже перестали быть секретами.
Прежде всего надо было убедить Каугилла, что это стоящая и осуществимая операция. Обвинения со стороны англичан должны были строиться главным образом на информации, полученной путем радиоперехвата, а Каугилл ревностно охранял ее даже от других английских организаций. Смысл моего предложения заключался в том, чтобы вручить соответствующий документ недружественному испанскому правительству в надежде, что оно доведет его содержание до сведения немцев. К моему величайшему облегчению, Каугилл отнесся к этому предложению благосклонно. Он понес шефу мой проект, в котором я изо всех сил старался скрыть источники нашей информации. Шеф одобрил проект. К счастью, связующим звеном между Министерством иностранных дел и СИС в то время был Питер Локсли, человек столь же энергичный, сколь и обаятельный. Он с энтузиазмом поддержал проект. Вскоре сэру Сэмюелю Хору, тогдашнему английскому послу в Мадриде, направили указание выразить решительный протест генералу Франко. В подкрепление протеста посол должен был передать испанцам экземпляр моего меморандума.
