Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII - Алексей Ракитин
Фактически допросом Ховерстоуна разоблачительный напор обвинения иссяк. Далее судом заслушивались лица, способные описать физическое состояние Сэма Шэппарда после событий ночи с 3 на 4 июля. Сначала выступил невропатолог Хекстер, освидетельствовавший обвиняемого 5 июля; он признал утрату у Шэппарда рефлексов в бёдрах и брюшине, что указывало на серьёзность травмы позвоночника. Врач заверил, что симулировать утрату рефлексов невозможно, а значит, Шэппард на самом деле находился на грани развития паралича. К счастью для него, лечение оказалось своевременным, квалифицированным и успешным, благодаря чему он не стал инвалидом. После Хекстера допрашивались детектив-криминалист Грабовский и судебно-медицинский эксперт из ведомства коронера Мэри Коэн: оба свидетеля имели возможность наблюдать Шэппарда в больнице. Они заявили, что обвиняемый действительно чувствовал себя очень плохо, испытывал боли, получал сильные болеутоляющие лекарства. То есть версия о возможной симуляции травмы фактически отпала, даже не родившись. Со стороны обвинения никто даже и не заикнулся о том, что Шэппард вовсе не был столь болен, как хотел казаться.
Допросы свидетелей обвинения закончились вызовом Сьюзен Хейс. Все присутствующие ожидали новых сенсаций, поскольку любовница обвиняемого выступала этаким «гвоздём прокурорской программы». Но и тут все «домашние заготовки» обвинения вылились в банальный пшик. Хейс повторила лишь то, что он неё уже слышали прежде; к своим прежним показаниям она ничего не добавила и, судя по всему, ей просто-напросто уже нечего было сказать. Рассказ о том, что Сэмюэль Шэппард вступил с нею в интимную связь в декабре 1952 г., подарил золотые часики и обещал жениться, тянул, конечно же, на мотив убийства, но объективно положение обвиняемого уже не ухудшал. Выражаясь языком биржевых брокеров, это были уже «старые новости». В свою очередь адвокаты Шэппарда допрашивали Хейс предельно корректно, не допустив ни единого выпада в адрес свидетельницы. Видимо, они остались чрезвычайно довольны тем, что женщина не вывалила присяжным какую-нибудь новую «внезапно всплывшую» деталь или подробность, которую чрезвычайно трудно оказалось бы с ходу парировать.
Но повторю ещё раз, ничего такого не случилось. Хейс пробыла в кресле свидетеля менее 50 минут — меньше, чем другие свидетели. Сидевшие в зале зрители (и прежде всего репортёры!) остались разочарованы. Сенсация не состоялась!
А вместе с этим стало ясно, что и однозначного обвинения не получилось. В целом представление свидетелей обвинения, длившееся практически месяц (с 4 ноября по 1 декабря 1954 г.), оказалось бледным и неубедительным. Да, с одной стороны прокуратура вроде бы указала на наличие мотива. Но что с того? Иногда мужчины действительно убивают ненавистных жён в припадке гнева. Однако миллионы спокойно разводятся и вовсе не думают убивать бывших жёнушек из-за нежелания выплачивать алименты. А ещё больше мужчин спокойно живут в браке, имея любовниц… У Сэма Шэппарда действительно вроде бы имелся мотив избавиться от жены, да только он менее всего походил на придурочного алкоголика, способного на насилие в отношении своих близких. Обвинение, кстати, не сумело привести ни единого примера рукоприкладства обвиняемого…
В общем, следовало признать, что первая половина суда получилась бледной, даже формальной. Процесс явно не оправдывал возлагавшихся на него надежд. Но сенсации начались, едва дело дошло до свидетелей защиты.
Первым оказался вызван Стивен Шэппард. И он сразу же поставил вопрос ребром: почему никто не говорит о том, что в спальне в ночь убийства побывал курящий человек? К спальне, явившейся местом трагедии, примыкал туалет, в унитазе которого плавал окурок, который Стивен видел своими глазами, когда приехал в дом рано утром 4 июля. В доме к тому моменту побывал только один курильщик — Спенсер Хоук, но невозможно представить, чтобы он приблизился к залитому кровью трупу с сигаретой во рту, которую затем бросил в туалете… Через какое-то время сигарета исчезла, и упоминание о ней не попало в протокол осмотра места преступления, составленный Дренкханом. Это ли не свидетельство некомпетентности полиции?!
Что говорить — удар пришёлся не в бровь, а в глаз. Главный обвинитель, разумеется, попробовал оспорить заявление Стивена Шэппарда, заявив, что оно голословно и ничём не подкреплено, однако, как скоро станет ясно, неприятные сюрпризы, связанные с некомпетентной работой полиции на месте преступления, вовсе не были исчерпаны одним только отсутствием в протоколе осмотра упоминания выброшенной сигареты.
Стивен Шэппард заявил, что Сэмюэль всегда отличался ровным характером и «отменным самообладанием». Даже имея дело с тяжёлым больным, при обращении с которым одно неловкое движение остеопата грозило превратить человека в калеку, Сэм всегда оставался спокоен и уверен в себе. Невозможно представить, утверждал Стивен, чтобы человек, профессионально имеющий дело с человеческими травмами и страданиями, до такой степени потерял самоконтроль, что нанёс смертельные ранения собственной жене, матери своего ребёнка, находившейся к тому же на 16 или 17 неделе беременности.
Допрос Стива Шэппарда явно произвёл сильное впечатление на всех присутствовавших в зале. Свидетель говорил о брате с большой теплотой и искренней верой в его невиновность. Обвинители, сменявшие друг друга в ходе допроса свидетеля, при всём своём желании не смогли бросить тень ни на самого Стива, ни на Сэма. Положительное впечатление, произведённое тёплыми словами свидетеля о брате, пожалуй, только усилилось после допроса Бэтти Шэппард, жены Стива, которая заняла свидетельское место после него.
Она прямо заявила, что Мэрилин и Сэм являлись прекрасной парой, вызывавшей восхищение и прямую зависть окружаюших.
После Бэтти защита пригласила для дачи показаний Ричарда-младшего, ещё одного брата обвиняемого. Тут на голову прокуратуры посыпались обвинения куда более серьёзные, чем упоминание о незамеченном окурке. Ричард, побывавший на месте преступления ещё до появления коронера и детективов «убойного отдела» кливлендской полиции, заявил, что в начале седьмого часа утра труп Мэрилин Шэппард находился в другом положении! Фотографии, представленные суду, демонстрировали тело, передвинутое в нижнюю часть кровати («в ноги»), из-за чего тазовая область действительно оказалась придвинута к деревянной распорке на спинке кровати. На самом же деле в седьмом часу утра труп лежал на спине гораздо выше, ближе к изголовью, и ноги его не спускались с кровати. При таком положении тела деревянная распорка вовсе не препятствовала половому акту с жертвой…
Таким образом получалось, что некто умышленно изменил положение тела Мэрилин Шэппард. И сделал это не убийца, а кто-то из полицейских. Вопрос «с какой целью это было проделано?» потребует отдельного рассмотрения в дальнейшем, сейчас лишь ограничимся указанием на то,
