Колдуны войны и Светозарная Русь - Александр Андреевич Проханов
Мощный еврейский фактор, ворвавшийся в русскую революцию, окрасил её пассионарной жестокостью, породил не утихающий по сей день конфликт между русскими и евреями, конфликт, в котором и ныне сгорают драгоценные социальные энергии. Расказачивание, массовые расстрелы казаков красными комиссарами не забыты казачеством, которое жаждет реванша и возмездия красной эпохе. Раскулачивание крестьян, насильственное, на крови сбивание колхозов — не забыты внуками и правнуками раскулаченных и доныне истекают каплями яда.
Сталинский террор, когда на заклание были пущены отряды ленинской гвардии, сочувствующие им инженеры и военные, когда были расстреляны бунтующие генералы, устрашающим террористическим чисткам подверглись все слои ещё молодого советского общества — этот террор отзывается и сегодня лютым неприятием сталинизма, отвержением Сталина, а вместе с ним — всей сталинской красной эры.
Война в её первые годы породила разрыв в травмированном советском обществе. Власовцы, присягнувшие Гитлеру, бандеровцы, воевавшие под знаменем вермахта, прибалтийские повстанцы, одетые в форму СС, — всё это превращало народ в рубленое кровавое месиво. И только великая Победа, этот священный, политый слезами и кровью алтарь, её огненное светоносное солнце расплавило мёртвые кромки рассечённого на части общества, Победа срастила их, сочетала в великом единстве, образовала новый, светоносный, небывалый в истории России народ. В Победе соединились монархисты и красногвардейцы, белые и красные, священники и атеисты, раскулаченные крестьяне и красные комиссары, узники ГУЛАГа и те, кто их охранял. Победа создала великий сплав советского народа, который поднялся в космос, восстановил разгромленную Родину, покрыл Сибирь, Заполярье, пустыни новыми городами и невиданными заводами.
Это слияние длилось долгие годы, которые были искуплением всех минувших трат и насилий. Но и в эти годы проявляли себя тлеющие в недрах страны разногласия. Они обнаружили себя в литературе. Городская проза со своим глашатаем Юрием Трифоновым, исполненная мучительного тихого страдания, предъявила власти обвинение в истреблении первого поколения революционеров, первой плеяды революционных интеллигентов, которые вначале с триумфом заселили Дом на набережной, а потом погибли в подвалах Лубянки.
Деревенская проза с её кумирами Беловым, Распутиным, Астафьевым предъявила государству страшный счёт за истребление деревни. Вся восхитительная проза деревенщиков — это обвинение государства в жестоком изнасиловании, которому была подвергнута русская деревня и исчахла, изведённая на великих стройках и в военных походах.
Все эти противоречия и социальные травмы, упрятанные в монолит советской идеологии, удерживались и останавливались государством, которое использовало ресурс централизма, ресурс Победы в управлении массивами громадной страны. Когда в сердцевине государства, в её высшей партийной элите возникла задача разрушения страны, на свободу были извлечены и выпущены все микроорганизмы прежних болезней, замурованные в монолит красной идеи. Перестройка — это рациональный проект извлечения из русской истории дремлющих штаммов, взращивание их и превращение в эпидемии. Творцы перестройки, стремясь разрушить советское государство, выпустили на свободу все трагические коллизии истории XX века, сопроводив их и более ранними, наполнявшими нашу историю расколами. Язычники и ранние христиане, старообрядцы и никониане, допетровская Русь и Русь великой петровский империи… И общество погрузилось в четырёхлетнюю свару, в грызню, в непрерывные вопли ненависти, в сведение исторических счётов. Все ненавидели и истребляли друг друга. Церковники истребляли красных богохульников и атеистов. Монархисты гвоздили либералов и жидомасонов. Крестьяне оплёвывали технократов, выпивших все соки деревни. Оскорблённые переселённые народы, вернувшись в свои вековые гнездовья, проклинали Москву и империю. Ленинцы обвиняли сталинистов. Сталинисты и русские националисты клеймили либералов. Вся перестройка — это гигантский оползень, когда государство сходило в бездну.
После крушения красного государства ненависти не убавилось. Победители-либералы, коих было меньшинство, взяли власть в стране благодаря своей изощрённой, блестяще реализованной политике и предательству красных элит. Либералы стремились закрепить свою власть, страшась реванша обманутого, обобранного до нитки народа. Они впрыскивали в народ ядовитые струи ненависти. Провоцировали идеологическую гражданскую распрю, натравливая белых на красных, монархистов на коммунистов.
Всё российское постсоветское общество состояло из трёх фрагментов, напоминавших расколотые льдины. Красный советский фрагмент, самый большой и могучий. Русский национальный фрагмент, который стремительно разрастался. Самый малый либеральный фрагмент, захвативший Кремль. Эти три фрагмента двигались в бушующем море русской современной истории, сталкивались, искрились, на кромках сплавлялись в нелепые быстротечные союзы и вновь разлипались, расходились в разные стороны. И это броуновское движение наблюдается по сей день.
Разгром великой красной цивилизации, захват её несметных богатств узкой группой либеральных олигархов является колоссальной травмой, которую несёт в себе сегодняшняя Россия. Новое государство Российское, мучительно и сложно взрастающее после катастрофы красной империи, корчится от этих противоречий и травм, испытывает колоссальное давление непрерывных внутренних взрывов. Противники государства Российского пользуются этими разломами, сыплют соль на русские раны, управляют ненавистью, мешают государству обрести полноценную силу и целостность. Государство, мужая, мудрея, выдавливая из себя радикальных либералов, мучительно нащупывает традицию власти. Обретая гармоничную имперскую сложность, стремится сгладить противоречия, срастить переломы, пролить на кровоточащие раны эликсиры примирения, стремится объединить народ вокруг универсальной, понятной, драгоценной для всех национальной идеи, предложить народу общенациональное деяние, в котором забудутся ссоры, сочетаются все усилия.
Олимпийская победа собрала в себе рассечённые энергии, позволила почувствовать народу своё единство и несокрушимость. Эта победа была репетицией Крыма. Единение Крыма с Россией было воспринято как ликующее светоносное чудо, дарованное всем: старым и малым, богатым и бедным.
Празднование семидесятилетия Победы, Бессмертный полк, прошедший по Москве, как гигантский крестный ход, вновь пролили в русскую жизнь святую воду, добытую в глубинных недрах русской истории. Это восхитило и сплотило народ, он ощутил себя могучим, единым телом, в котором можно укрыться каждому от своих личных напастей и грядущих мировых опасностей. И это стало прологом грядущего единства. Такое единство может быть достигнуто не за круглыми столами, не на полях стадионов, не в народных шумящих празднествах, а в долгожданном развитии, когда Россия устремится в бурное преобразование, в модернизацию обветшавших заводов, дорог, городов, обветшавших идеологических и моральных схем. Когда она вновь превратится в огромную строительную площадку, где каждому будет место, каждому уготована почётная роль. И над этой стройкой воссияет немеркнущая звезда божественной справедливости, того возвышенного религиозного сознания, в котором все явления народной жизни обретают символическую целостность, где искупаются прежние прегрешения, сращиваются все прежние переломы и разрывы. И русская мечта о братстве, благоденствии, сближении народа, любимой природы и восхитительной культуры — эта мечта обретёт своё воплощение в новой русской Победе.
Коридоры власти
