Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь - Сергей Николаевич Белкин
Потом были и другие номера, среди которых самым запоминающимся был тот, где напечатали подборку цветных фото «Джаз в красках» со знаменитой фотографией Луи Армстронга с трубой и выпученными глазами. Кто он такой, я тогда не знал и ни одного звука из его творчества не слышал. Но картинка была замечательная, за ней отчаянно охотились любители джаза всей страны.
Важно если не понять, то хотя бы зафиксировать тот факт, что в сознании советских людей сформировано много разных Америк, хотя воздействующее информационно-пропагандистское поле было примерно одинаковым для всех. Но отношение к Америке получалось разным у разных людей, и это было одной из линий раскола общественного сознания. Не слишком важным, но расколом.
Один из парадоксов состоял в том, что власть стремилась обнажить негативные стороны жизни и качества Америки как страны и как политической системы, а в сознании многих это каким-то образом превращалось или в прямое, хотя и скрытное поклонение, или хотя бы в молчаливо-суровое осознание ее фактических или мнимых преимуществ. Людей, которые там побывали и могли судить по собственным впечатлениям, было немного. Поэтому любые не откровенно-пропагандистские материалы пользовались огромным успехом. Так, книга «Деловая Америка», написанная заместителем министра внешней торговли СССР Николаем Смеляковым, была очень популярным чтением. Или серия репортажей «Земля за океаном» в «Комсомольской правде», написанных журналистами В. Песковым и Б. Стрельниковым. Не теряли своей популярности и довоенные «Одноэтажная Америка» Ильфа и Петрова и даже вполне агрессивный «Город желтого дьявола» Максима Горького. Об Америке хотелось знать побольше, ее хотелось увидеть.
Оглядываясь назад, начинаешь понимать, что в позднесоветское, «предперестроечное» время власть просто-таки нещадно пиарила Америку. Один за другим шли фильмы, в которых формально американские порядки как бы порицались, но при этом формировались симпатии к Америке и ее демократии. Можно назвать такие фильмы, как «Вся королевская рать», «Рафферти», «Богач, бедняк» и др. А по поводу фильма «Последний довод королей» есть и вовсе примечательные факты. Создание картины курировал Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов. Фильм был снят в 1983 году и выпущен на экраны в начале февраля 1984 года. «Наверное, в СССР что-то происходит новое, если делают такие фильмы», – сказал президент США Рональд Рейган.
«Америка» – сущность многомерная. Самое, быть может, привлекательное ее измерение – географическое. Природа Америки разнообразна и величественна: Ниагарский водопад, Большой каньон, секвойи, гейзеры в Йеллоустонском парке, Миссисипи, горы, леса, озера, долины…
Но есть у Америки и другой «магнит»: ее техническое, технологическое развитие. Меняются технологические уклады, от эпохи машин и механизмов мы перешли к эпохе Интернета, а лидерство Америки продолжает оставаться неоспоримым. Но магнит – напомню – такая штука, которая не только притягивает, но и отталкивает: у технического прогресса есть и свои негативные стороны.
Есть у Америки и третий «магнит» – устройство общества. Первое, что говорят про Америку, что это «страна равных возможностей». И верно: коридор возможностей для каждого человека тут, видимо, самый широкий и самый высокий. Эти возможности никак нельзя назвать «равными» – как это настойчиво вдалбливает политическая самореклама, – но они все равно велики для каждого. Ясно, что у сыновей Рокфеллера или Билла Гейтса возможностей больше и стартовые условия лучше, чем у сына малограмотного нищего беженца из африканской страны. Но они действительно имеются как потенция, а иногда и могут быть предъявлены в виде состоявшейся судьбы. Кто-то считает Америку в целом страной справедливости, а кто-то – нет. Если все ваши личные устремления и привязанности, ваши оценки и суждения находятся в гармонии с теми «правилами игры, которые установлены в американском обществе, то вы ощущаете это общество как «справедливое». Если вы стремитесь к тому, что этими «правилами игры осуждается или запрещается – например, коммунистическая идеология, – то вы почувствуете себя ущемленным и страна вам не покажется «справедливой». И дело далеко не ограничивается коммунистической идеологией: масштабы, глубина и всесторонность разного рода ограничений и неотвратимое промывание мозгов велики настолько, что многие сейчас говорят об американском тоталитаризме.
Что для меня – как для русского, гражданина и патриота России – самое, быть может, неприятное в Америке? Думаю, то, что она основывает свою политическую стратегию – и внутреннюю и внешнюю – на образе России как врага. Я понимаю, что другого способа социального строительства не придумали: все социумы консолидируются, опираясь на образ врага, отталкиваясь от разного рода «зла», позволяющего осознать себя как «добро», борющееся за светлые идеалы. Более того, я вижу, как Россия, отказавшись в последние десятилетия от образа внешнего врага, распадается, диссоциирует, не может обрести своей идентичности. Так что «умом понимаю», зачем Америке Россия в качестве «империи зла», но ум – одно, а сердце – другое. Злобная ненависть к России и русским, довольно часто истекающая из Америки, как минимум, неприятна.
Когда я начинал писать эту книгу, Америка была для меня страной, в которой сам я никогда не был. Прошли годы, и я там побывал, причем не один раз. Теперь это доступно всем: купи билет да лети. От этой доступности и открытости Америка стала нам ближе, понятнее. Не скажу, что Америка (в восприятии) стала «лучше». Но не скажу – и «хуже». Просто стало понятно не в теоретическом плане, а в собственных ощущениях, что в этой стране более привлекательное, чем у нас, а что – менее. Но на этом банальном наблюдении точку я не поставлю. Потому что Америка – это не просто страна со своими особенностями, это модель мироустройства. Модель, в этой стране в основном и созданная, хотя корни ее в Европе, а плоды и ветви простираются на весь мир. Эта модель переживает сейчас очередной кризис, некоторые говорят, что даже приближается ее конец. Может, и так, но по моим ощущения – вряд ли… Как бы то ни было, конец модели не означает конец страны: так Октябрьская революция в России не была концом страны, хотя и была концом одной, началом другой социально-политической модели. Чем станет Америка через десяток-другой лет, не знает никто. Но я верю в социально-политический инстинкт американцев, который позволит им преодолеть возникшие проблемы, сломать, если надо, отжившую систему и не только придумать, но и построить новый мир. Хотелось бы, чтобы он был в некоторых аспектах более привлекательным…
Ангина
См. также Болезнь. Слово,
