Газета Троицкий Вариант - Газета Троицкий Вариант # 42 (24_11_2009)
Пока я все это соображала, на экране спели следующий куплет и снова затянули припев. Я вслушалась и разобрала: «Энергичные, / Симпатичные...» Но это же другое дело! У слова симпатичный тоже, конечно, непростая история в русском языке, но все же энергичные и симпатичные друзья — это нормально.
Но вернемся к слову практичный. В практичности, конечно, нет ничего плохого, для жизни это качество очень даже полезно. Но русская культура так устроена, что все утилитарное, все, связанное с расчетом и выгодой, располагается в ее иерархии ценностей довольно низко. Практичность — это свойство Штольца, а он, как известно, всем хорош, да только любим и жалеем мы Обломова.
Впрочем, тут стоит задуматься вот о чем. Сейчас в русском языке целый пласт лексики меняет свой концептуальный и оценочный потенциал: слова карьерист и амбициозный перестали быть однозначно отрицательными, слова успешный и эффективный теперь могут характеризовать людей. По логике вещей, польза, выгода, практичность — следующие в очереди на реабилитацию. Правда, практичность пока не пробилась в число признаваемых русским языком ценностей. Есть в этом слове какая-то мелкотравчатость, а от своей любви к широте и размаху русский язык не готов отказаться. Пока, во всяком случае.
И все же. Все же то, что должно происходить, происходит. Только полем битвы оказалось не слово практичный (греч. praktike, от praktikуs — деятельный), а слово с родственным греческим корнем - прагматичный, (от греч. pragma, pragmatos — дело, действие).
До недавнего времени слова прагматичный, прагматик за пределами специальных (лингвистических, семиотических, философских, исторических) контекстов употреблялось нечасто. Однако за последнее десятилетие они стали необыкновенно популярными, при этом прямо на наших глазах меняя свой смысл и оценку. Поначалу слово прагматик выражало осуждение.
Дмитрий Сергеевич Лихачев был одним из последних, реликтовых представителей вымершей русской интеллигенции, оказавшейся невостребованной в век циничных прагматиков и пиарщиков. [Александр Город-ницкий. «И жить еще надежде» (2001)]; Что взять с сухаря-прагматика? Его послушать, так и любви не существует. [Владислав Быков, Ольга Деркач. Книга века (2000)]; Хруща давно сняли, романтика завяла, процветал новый советский бюрократизм. Комсомольский деятель пошел совсем иной — прагматичный, абсолютно циничный, вежливый и скользкий... [Алексей Козлов. Козел на саксе (1998)].
То есть прагматик здесь — беспринципный человек, циник, расчетливый, мелочный, бездушный. Это слово вписалось в ряд таких слов, как приспособленец, конформист, соглашатель. Между прочим, в других языках совершенно не обязательно имеется в виду, что бескомпромиссность — хорошая черта характера. При этом прагматизм воспринимается как черта западная и современная: прагматичные американцы, по-западному прагматичный, европейцы — прагматики, в наше прагматичное время, прагматичная молодежь.
Но чем дальше, тем чаще мы слышим слово прагматик в сугубо положительном смысле: Амбициозный и прагматичный. Таков типичный портрет молодого специалиста из Приморья; Как построить команду нового бизнеса: прагматичный подход. А сколько автомобильных, мебельных, страховых и прочих фирм называется Прагматик или Прагматика!
Зюганов мечтает о правительстве национального спасения, состоящем из прагматиков и профессионалов; «Единая Россия» хвастается позитивным и прагматичным подходом.
Так что сейчас сразу и не поймешь: если кого-то назвали прагматичным политиком, то это его эвфемистически обругали продажным политиканом — или похвалили: мол, не долдон и не горлопан, а разумный и стремящийся принести реальную пользу слуга народа.
Память
13 ноября 2009 г. на 100-м году жизни скончался выдающийся ученый, биолог-эволюционист и ботаник академик Армен Леонович Тахтаджян.
А.Л. Тахтаджян родился 10 июня 1910 г. в г.Шуше (Нагорный Карабах). Его школьные и студенческие годы связаны с Грузией. Он учился в школе в Тифлисе, а затем закончил Всесоюзный институт субтропических культур в Сухуми. Защитил кандидатскую диссертацию в Ленинграде в 1937 г. и докторскую диссертацию в 1943 г. в Ереване. В 1936–1948 гг. преподавал в Ереванском государственном университете; в 1943–1948 гг. — директор Ботанического института Академии наук Армянской ССР.
После печально известной августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 г. Армен Леонович был уволен с поста директора Института ботаники и заведующего кафедрой в Ереванском университете и вынужден был уехать из Еревана. Благодаря поддержке многих известных ботаников, хорошо знавших и ценивших научные достижения Армена Леоновича, он получил приглашение в Ленинградский университет — в то время один из немногих еще сохранившихся «островков» свободомыслия в биологической науке.
С 1949 по 1961 г. А.Л. Тахтаджян — профессор кафедры морфологии и систематики растений биолого-почвенного факультета Ленинградского университета, а с 1951 по 1954 г. — декан биолого-почвенного факультета.
В декабре 1954 г. А.Л. Тахтаджян становится сотрудником Ботанического института им. В.Л. Комарова АН СССР. Он был избран на должность заведующего Отделом палеоботаники и руководил этим подразделением свыше 35 лет. С 1972 г. — академик Академии наук СССР. С 1976 по 1986 г. А.Л. Тахтаджян был директором Ботанического института им. В.Л. Комарова АН СССР.
А.Л. Тахтаджян — автор свыше 300 научных работ, посвященных систематике, эволюции и географии растений, в том числе 20 книг. Он разработал систему цветковых растений и схему флористического районирования Земли. Последняя его книга «Flowering Plants» («Цветковые растения») вышла в издательстве Springer Verlag в июле 2009 г., четыре месяца тому назад.
Без преувеличения можно сказать, что развитие ботаники во второй половине XX в. проходило под влиянием идей и работ А.Л. Тахтаджяна. Его имя известно всем специалистам в мире, работающим в области ботаники и эволюционной биологии.
А.Л. Тахтаджян похоронен на Армянском участке Смоленского кладбища в Санкт-Петербурге.
О боге Одине и стеариновой свечке
Лев Клейн
Моя рецензия (весьма, кстати, критическая) на книгу Никонова «Опиум для народа» вызвала залп откликов, вероятно, задев многих за живое. Одни солидаризировались, другие же посчитали свои чувства оскорбленными. Выставки атеистической направленности они считают кощунственными и недопустимыми, указания на бесчинства религиозных фанатиков — оскорблениями. Именно на этих откликах есть смысл остановиться.
Все они упрекают меня в отсутствии толерантности («надо бы помолчать!», как выразился один из прежних моих оппонентов), хотя сами они не молчат, Христову поучению отнюдь не следуют и, восприняв аргументы как удар, вторую щеку подставлять не собираются.
Доцент филологии из Московского университета Анна Архангельская считает, что, вопреки древней пословице, из споров рождается не истина, а кровопролития и войны. Она забыла добавить, что слишком часто это были споры религий и войны религиозные. Вообще странно выглядит университетский преподаватель, отстаивающий веру в современные чудеса (снисхождение Благодатного огня, мироточение икон и т. п.), когда даже многие церкви от этих фокусов отказались. Архангельская возмущается гномами, не верящими в сказки, и повторяет призыв Христа «Будьте как дети». Хорошо было бы человечество, если бы последовало этому призыву буквально! Возможный результат описан в романе Голдинга «Повелитель мух».
Особенно ее возмутило мое замечание о том, что атеисты могли бы претендовать на участие в совете конфессий (как бы он ни назывался): атеизм как бы приравнивается к вере в сверхъестественное. Но дело в том, что это единственные советы, в которых граждане представлены по своему отношению к сверхъестественному и по интересам, связанным с ним. А тут у атеистов, несомненно, есть свои интересы, и они не защищены.
Заключает свой отклик Архангельская заглавной максимой, что «борцы с верой уходят и приходят», а вера остается. Как раз нет! На протяжении истории мы наблюдаем, как религия постоянно отступает, а наука наступает. Религии пришлось отказаться от многих догм. Наука тоже заменяет свои положения, но — другими положениями науки, а религии приходится заменять их научными положениями. Еще несколько веков назад подавляющей массой людей были верующие, а ныне в ведущих странах мира большинство составляют агностики и атеисты.
