Итоги Итоги - Итоги № 34 (2012)
Сто дней ВВП
/ Общество и наука / Культурно выражаясь
На фоне летнего информационного затишья весьма кстати подоспела круглая дата — сто дней президентства Владимира Путина. Публицист и историк Николай Сванидзе рассуждает о том, можно ли считать Белый дом островом Эльба, а мировой экономический кризис — битвой при Ватерлоо
Когда говорят про «100 дней», подразумевают возвращение лидера во власть после вынужденного отсутствия. Эта идиома — отсыл к знаменитым «cта дням» Наполеона, закончившимся Ватерлоо и Святой Еленой.
В случае с Путиным никакого возвращения во власть не было и формула выглядит по-иному: 12 лет плюс 100 дней. Потому что четыре года отсутствия Владимира Владимировича в кресле № 1 были весьма формальными. Не было у Путина никакого возвращения, поскольку не было ни поражения, ни отречения, ни изгнания. ВВП просто немножко отступил в сторону, деликатно пропустив вперед своего партнера по тандему. Формально совершил рокировку сначала в одну сторону, потом в другую. И вот Путин снова на своей «галере», которая для него наиболее привычна.
Но я не исключаю, что в голове Владимира Владимировича формула как раз другая — это наполеоновское возвращение. Путин ведет себя как триумфатор, в победе которого многие сомневались, и теперь демонстрирует всем, насколько она убедительна — его виктория.
Да, Путин был растерян зимой. И это чувствовалось. Та временная растерянность имела свои несомненные плюсы, потому что она заставила власть рефлексировать, просчитывать варианты. В результате было обозначено пусть поверхностное, но все же смягчение системы. Это был тактически правильный ход, независимо от того, намерен ли был Путин реально ослаблять гайки или нет. Но само движение в этом направлении стало тем пряником, который так понравился обществу. У многих даже создалось ощущение, что власть готова к диалогу. Что она — живая, что не окружена глухой зубчатой стеной. Действительно, это был нормальный посыл, заставивший радикалов и в оппозиции, и во власти отступить назад. Посыл, выдвинувший на первое место людей, готовых к обмену мнениями. Диалог, впрочем, так толком и не начался.
После выборов Путин, кажется, действительно почувствовал себя Наполеоном, триумфально вернувшимся с Эльбы. И начал действовать в соответствии с теми представлениями о должном, которые ему были свойственны. То есть как полновластный политический хозяин страны. В результате все обещания какой-либо либерализации были смикшированы до полной неузнаваемости, а то и до полной противоположности. И ощущение, что в правой руке у него кнут, а в левой пряник, исчезло. Кремль перестал искать варианты действий, опершись исключительно на силовиков и на суды, которые тоже стали частью вертикали. Никакого диалога с обществом. Никаких намеков на дальнейшие реформы.
Еще во время предвыборной кампании то и дело противопоставлялись немногочисленная столичная часть населения и более многочисленная провинциальная. После выборов на эту «биполярность» была сделана главная ставка. У части интеллигенции создалось впечатление, что президент намерен опираться только на определенные социальные слои. Почему Путин пошел на это, я понять не могу. Да, это принесло ему на выборах определенный тактический успех, но долгосрочный, стратегический эффект здесь невозможен: президент такой огромной страны, как наша, может быть только президентом всех россиян, причем без исключения.
Ветер дул нам в паруса в течение всех нулевых, но ошибочно предполагать, что так будет дуть всегда. Я не открою Америки, но напомню: стоит измениться экономической конъюнктуре, социальные проблемы обострятся вмиг. Те группы населения, на которые Путин сегодня опирается, сейчас относятся к нему без былой девичьей влюбленности. Для большинства граждан он просто проверенный руководитель, которого не хотят менять, потому что не на кого. Стоит только экономическим ветрам изменить направление, и эти настроения могут поменяться.
Обывателю есть что терять. Многие боятся, что ситуация зайдет в тупик, из которого потом нельзя будет выйти спокойно и бескровно. Боятся, что закручивание гаек приведет к срыву резьбы и что это плохо закончится для всех. Обыватель, собственно, боится того же, чего и власть. Они и хотят одного и того же — стабильности. И боятся одного и того же — кровавых революционных изменений.
Хотелось бы ошибиться, но, исходя из логики поведения власти, думаю, осенью нас ждет череда громких судебных процессов, демонстрирующих бескомпромиссную борьбу с коррупцией. Возможно, на скамье подсудимых окажутся несколько заметных чиновников, обвиненных в воровстве вполне за дело. Из сотни тысяч выдернут тех, кто для власти наименее ценен или наименее предан. И они получат реальные сроки под бурные и продолжительные аплодисменты миллионов. Но под эту сурдинку и тоже по экономическим статьям подгребут кого-нибудь уже из оппозиции. Это может быть кто угодно: от Алексея Навального и Геннадия Гудкова до Ильи Яшина и Ксении Собчак. И это тоже вызовет рукоплескания миллионов сограждан и в очередной раз вселит во власть уверенность в том, что она идет единственно верным путем.
Так что если говорить о моих прогнозах по поводу развития политической ситуации, то они, к сожалению, пока пессимистические...
Утекающая натура / Дело
Утекающая натура
/ Дело
Стоит ли бизнесу опасаться за сохранность своих офшоров
Российская Фемида готовит нормативный плацдарм для атаки на офшорных резидентов. На кону — ни много ни мало — десятки триллионов рублей, осевших во всех уголках земного шара. По заявлению заместителя генерального прокурора Александра Звягинцева, российская сторона уже подписала семь межведомственных соглашений, в том числе с Кипром, Шри-Ланкой и Люксембургом с целью противодействия транснациональной организованной преступности. Аналогичные документы с Мальдивскими островами, Панамой, Новой Зеландией ждут своей очереди. Звягинцев считает, что более активное сотрудничество правоохранителей с международными офшорными центрами «защитит интересы россиян и бизнеса, поможет более активной борьбе с отмыванием преступных доходов». Вот только у предпринимателей такой энтузиазм Генпрокуратуры оптимизма не вызывает…
Стечение капиталов
Борьба с отмыванием денег — дело нужное. К тому же в нынешний кризис успешные действия на этом поприще могут сулить государственной казне солидное пополнение. Еще в начале года была создана специальная межведомственная рабочая группа по пресечению незаконных финансовых операций, глава которой, Виктор Зубков, оценил объем отмытых в 2011 году денег в один триллион рублей. Для сравнения: это более 7,9 процента запланированных в 2012 году доходов нашего федерального бюджета.
Впрочем, если копнуть чуть глубже, то окажется, что затягивание офшорных узелков и перекрытие каналов вывода капитала в условиях мирового финансово-экономического катаклизма могут помочь вернуть в страну десятки триллионов рублей.
Конечно, офшоры не назывались бы офшорами, если бы можно было с точностью до цента определить, какими несметными сокровищами они располагают. Но разрозненная статистика позволяет составить довольно достоверную картину. Так вот, по разным данным, больше половины крупного и среднего российского бизнеса контролируется из Кипра, Люксембурга, Швейцарии и прочих стран или зон с мягкой налоговой политикой. Хотя есть на сей счет точки зрения и более радикальные.
Еще в разгар кризиса 2008 года главный научный сотрудник Института экономики Российской академии наук Борис Хейфец дал такую оценку: по его данным, около 70—80 процентов российской экономики управляется из офшоров. «Сейчас у нас до девяти десятых крупных частных компаний де-юре принадлежат холдинговым офшорным структурам», — говорит Хейфец. А некоторые экономисты утверждают, что и все 95 процентов предприятий.
Последние данные Росстата косвенно подтверждают эти удручающие цифры.
В качестве примера возьмем такой показатель, как «объем инвестиций из России, накопленных за рубежом». Данные за первый квартал этого года свидетельствуют, что из 106,789 миллиарда долларов таких инвестиций более 55 процентов приходится на три офшорных центра: Нидерланды (28,213 миллиарда), Кипр (23,074 миллиарда) и Швейцарию (8,090 миллиарда). К слову, из оставшихся в Top-10 стран по этому показателю выбивается разве что наша соседка Белоруссия. Остальные — тоже либо офшоры, либо имеют зоны с крайне мягкой налоговой политикой.
