Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6443 ( № 50 2013)
Словом, как сказал один из участников дискуссии, перед нами может быть поставлена амбициозная задача: догнать и перегнать[?] Латвию по количеству затрат на культуру.
Помимо форума были и другие интересные события. 2 декабря завершился VI Международный конкурс оперных певцов «Санкт-Петербург», который проходит под эгидой выдающейся певицы, народной артистки СССР Ирины Богачёвой. Она много лет преподаёт в консерватории, в числе её выпускников – прекрасные молодые певцы (например, уникальное меццо Олеся Петрова). Но любимая городом примадонна и сама продолжает петь, и ещё как! В жюри конкурса были приглашённые ею знаменитые исполнители – Сергей Лейферкус, Тито Капобьянко, Скотт Вейр и другие. Участников конкурса было очень много, порой прослушивание затягивалось до полуночи! В финальном гала-концерте на сцене Капеллы прозвучали лучшие голоса. Среди них – лауреаты первой премии: сильное сопрано – Анастасия Кикоть, могучий бас – Юрий Власов (оба – Петербург) и темпераментный Олег Бударацкий (Екатеринбург), блеснувший в ариях Лепорелло и Варлаама.
Происходили и события другого плана. В Вагановской академии, которую теперь возглавляет и.о. ректора Н. Цискаридзе, всё-таки пройдут выборы на альтернативной основе (часть претендентов на главный «престол» русского балетного образования ещё скрывает свои имена).
Здание Биржи вновь предполагают отдать музею – но какому, ещё не известно (Военно-морской музей оттуда выселили, а вот дивное ампирное здание Тома де Томона, увы, не пригодилось ни биржевикам, ни судейским).
В Шуваловском дворце на Фонтанке открылся частный музей Фаберже, куда перекочевали пасхальные яйца, купленные бизнесменом Вексельбергом.
11–12 декабря в Музее Достоевского состоялось нон-стоп чтение «Архипелага ГУЛАГ», приуроченное к 95-летию со дня рождения Александра Солженицына и к 40-летию первого издания документально-художественного повествования в Париже в 1973 году. Читали роман актёры, политики, директора музеев – каждый по 20 минут.
А впереди – ожидание новогодних и рождественских празднеств – главное, что скрадывает самое тёмное время года в самом северном из великих городов Европы.
Мария ФОМИНА , искусствовед
Хочется перечитывать
И. Штемлер. Детский сад: Повести, романы. - Санкт-Петербург: Союз писателей Санкт-Петербурга, 2013. – 672 с. – 1000 экз. Издание выполнено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга.
Маленькая повесть в шести новеллах "Мой белый, белый город" – лучшее, на мой взгляд, произведение, вошедшее в сборник маститого писателя. Добрые рассказы о бакинском детстве во время войны. Когда это было? А читается так, словно ты живёшь в маленьком дворе, вместе с друзьями-мальчишками собираешься удрать на фронт, сидишь на ночной крыше, смотришь на звёздное небо и побаиваешься косого дворника Захара, который знает обо всём, что происходит на свете, и по каждому поводу имеет свою точку зрения. И видишь худую Томку в стиранном-перестиранном платье, когда она, сдерживая улыбкой слёзы, кладёт на виду у всего двора пришедшую на отца похоронку и гордо проходит мимо мальчишеской ватаги, дразнившей её дочкой дезертира. И знаешь всех обитателей двора, в котором вырос лирический герой Штемлера. Вот, например, горбатая тётка Зейнаб: «Услышав замечание Захара, тётка Зейнаб устроилась поудобней: набросила на колени платок, чтобы не простудиться, положила локти на перила и, подперев голову кулаком, начала проклинать Захара. По-азербайджански. А для тех, кто не знал азербайджанского, например, моя бабушка, она всё повторяла на русском языке[?] Её подруга Марьям, та самая, что продавала вонючий хаши, знала тоже оба языка, поэтому она следила, чтобы перевод был правильный. И исправляла, когда надо… Остальные соседи сидели каждый на своём крыльце, лузгали семечки, а кто вернулся с работы – обедал, и все вместе слушали подруг. Зейнаб ругалась так громко, что моя собака Дезик спрятался под лестницу, а Дезик считался храброй собакой…»
Каждая из новелл, составивших повесть, – «Как убили моего дядю», «Праздник собак нашего двора», «Григорьев Саша ищет свою сестру Раю», «Фик-то», «Кто бросит в неё камень?» и «Старик Нури» написана с той степенью искренности и доброй иронии, которая почти не встречается в современной литературе. Так писали о своих детских годах Виктор Голявкин, Радий Погодин, Фазиль Искандер – поколение, знавшее о войне не понаслышке. Думаю, Илья Штемлер мог бы стать замечательным детским писателем, но он стал тем, кем стал. И переиздание его более поздних вещей об учёных – «Гроссмейстерский бал», «Уйти, чтобы остаться» и криминальной повести «Детский сад», вошедших в сборник, подтверждает известную истину: счастливы книги, которые хочется перечитывать.
Д.К.
Поэтический мост длиною в три века
Тырговиште - Кишинёв – Санкт-Петербург: Антология поэзии. – Тырговиште: издательство Bibliotheca, 2013. – 514 с. – 500 экз.
В антологию, устроенную по билингвистическому принципу – тексты стихотворений даны параллельно на двух языках – включены произведения двадцати четырёх поэтов – членов Общества писателей Тырговиште (культурной столицы Румынии), девятнадцати поэтов из Кишинёва и двадцати поэтов из Санкт-Петербурга.
На презентации антологии, которая состоялась в Кишинёве, говорили о культурных мостах, которые, в отличие от политических, не может сжечь никакая власть. И что характерно, говорили по-русски, потому что большинство участников церемонии либо учились в советских университетах, либо переводили стихи из любви к русской поэзии.
Вспомнили и о том, что одна из книг известного русского литературоведа Дмитрия Благого называется "От Кантемира до наших дней", а поэту Антиоху Кантемиру стоит памятник в садике филологического факультета Петербургского государственного университета. Его творчество не оставили без внимания ни Пушкин, ни Ломоносов, ни Сумароков, а сподвижник Петра I Феофан Прокопович уважительно называл молдавского аристократа и русского дворянина Антиоха Кантемира членом «учёной дружины».
Поэтический мост, переброшенный три века назад из древней Молдовы в молодой, развивающийся Санкт-Петербург, прочен и по сей день. По нему в поисках духовного обогащения могут ходить без всяких ограничений поэты и читатели, простые люди и государственные деятели – была бы на то добрая воля.
Так, по несжигаемому мосту поэзии к румыно-молдавскому читателю пришли стихи Глеба Горбовского, Ильи Фонякова, Алексея Ахматова, Елены Жабинковской, Нины Савушкиной, Алексея Машевского, Владимира Скворцова, Натальи Гранцевой, Владимира Шемшученко, Евгения Каминского и ещё десяти поэтов, чьи имена читатель найдёт в антологии.
Румынско-молдавский поэтический отряд представлен как хорошо известными в России авторами, так и совсем молодыми, среди которых Эммануил Тома, Мирча Хория Семионеску, Николае Дабижа, Юлиан Филип, Валериу Матей, Григоре Виеру, Лео Бутнару, Калина Трифан, Виктор Стером, Юлиана Палода-Попеску[?]
Книга получилась добрая, не скучная, в чём-то парадоксальная, но и традиционная – особенно в русской её части.
Замечательные, слегка шаржированные портреты поэтов выполнены художником-графиком Александру Коман; оформление книги осуществлено Юлианом Филипом, он же перевёл стихи некоторых петербургских поэтов, знакомых ему ещё с советских времён. Большую часть румынско-молдавского корпуса антологии перевела Мирослава Метляева.
Издание антологии стало возможным благодаря поистине титаническим усилиям директора издательства Bibliotheca и президента Ассоциации писателей города Тырговиште профессора Михая Стана, который, в свою очередь, пригласил Санкт-Петербург к изданию новой совместной антологии – теперь уже современной прозы. Будем надеяться, что возможности для такого проекта у Санкт-Петербурга найдутся.
Дмитрий БУЗНИ
Его кампф
Лев Рубинштейн. Скорее всего. - М.: АСТ; CORPUS, 2013. – 576 с. – 4000 экз.
Под творения Льва Семёновича Рубинштейна в книжном магазине "Москва" выделена аж целая полка. Там всё – и стишки, и публицистика. Разные форматы, разной толщины томики рядком лежат. Другое дело, что стихи эти – сплошная халтура. Ни уму, ни сердцу. Разве только истовый сторонник и собрат автора может счесть это именно стихами, а не просто произвольным набором слов, не передающих даже атмосферных шумов. Называется всё это «московский концептуализм», постулируется как некое откровение. По мне же это разновидность литературного жульничества, вполне себе поэтический «Чара-банк» или «Хопёр-инвест». Но, как мы знаем, этот принцип отнюдь не нов, так надували народ ещё в древности. Нужно всего лишь постоянно громко зазывать. Если речь идёт о поэзии, то как-то так: «Гениальные, выдающиеся образцы интеллигентного стиха!» Или: «Неподражаемая интеллектуальная современная лира!»
