Артём Драбкин - Я дрался на По-2. «Ночные ведьмаки»
При разборе в штабе я получил выговор от комполка Меняева за ненужную инициативу, позволившую противнику открыть место стоянки наших самолетов. Вот тебе и личный пример…
Первые вылеты полка сопровождались очень высокими потерями. Мы только учились воевать.
Зимой сорок второго мы оказывали поддержку группе войск генерала Ефремова, сражавшейся под Вязьмой в немецком тылу.
Речь идет не только об ударах с воздуха по немцам. Мы также доставляли войскам, находящимся в окружении, боеприпасы и продовольствие, вывозили раненых.
Первый полет в район окружения было решено произвести днем, и вот две эскадрильи в боевом порядке «клин звеньев» вылетели на задание.
Небольшая высота полета наших самолетов, малая скорость, сомкнутый боевой порядок открывали в дневное время заманчивую возможность не только для истребителей и зенитных точек противника, но и для всех остальных огневых средств. Мы этого опасались еще до вылета, а когда появились на линии фронта, наши предположения стали реальностью. С земли по нашим самолетам открыли огонь все кому не лень. Красочный фейерверк очередей крупнокалиберных пулеметов, зенитных снарядов, автоматов и множества одиночных винтовочных выстрелов встретил нас на переходе линии фронта и сопровождал на протяжении всего полета над территорией, занятой немцами. Наша первая эскадрилья, ведомая опытным командиром Пуйловым, несмотря ни на что, летела к заданной цели. Вдруг с резким креном пошел к земле подбитый самолет старшего лейтенанта Елина. Пулеметная трасса прошила его кабину. Вскоре был сбит еще один наш самолет. Наши надежды, что за линией фронта огонь ослабнет, были напрасными. В этом аду мы, следуя за своим командиром, маневрируя среди шквального огня, дошли до намеченного района и выполнили задание. Вслед за нами шла вторая эскадрилья старшего лейтенанта Бредова (фамилия изменена). Не выдержав огня с земли, он растерялся. Когда же появились вражеские истребители, сбившие два самолета в его эскадрилье, Бредов развернулся на обратный курс и, не выполнив боевого задания, привел свою группу на аэродром. До этого Бредов считался хорошим летчиком и опытным командиром. Но в том вылете он «сломался». Возвращение эскадрильи Бредова, не выполнившей задание, было ЧП, взволновавшее не только летчиков полка, но и командование дивизии. Вначале Бредов был уверен, (или, во всяком случае, надеялся), что его решение не рисковать, как он объяснил, эскадрильей самолетов и летным составом поймут и не осудят слишком строго. Но его действия расценили как трусость, и тогда он совсем растерялся. Ночью предстояло выполнить ту же задачу, но уже не в боевом порядке эскадрильи, а самостоятельно каждому экипажу. В ночном полете летчик может маневрировать свободно, по своему усмотрению. Все ждали от Бредова, что в этом полете он выполнит задачу, как и подобает командиру, но, увы… Вскоре после взлета под предлогом, что на самолете неисправен мотор, он вновь вернулся назад. Утверждения техников и инженера эскадрильи об исправности мотора он отвергал и вылетать категорически отказался. Командир приказал вылететь на этом самолете другому летчику, и тот выполнил задание успешно. Бредова отстранили от командования эскадрильей и отдали под трибунал. Его осудили на три года с отбыванием наказания на передовой в пехоте. Трудно сказать, как бы он повел себя в пехоте, но командование его пожалело и отправило в тыл на должность инструктора в летном училище. Больше проявлений трусости или отказа от выполнения боевого вылета в нашем полку я не помню. А вот проявления истинного героизма и самопожертвования не были редкостью.
Мне приходилось много летать с командиром звена Федором Масловым. Человек невысокого роста, скромный до наивности, всегда подкупающе простой и какой-то незаметный, он сразу после знакомства вызывал уважение, доверие и симпатию. Маслов был не только отличный летчик, выполнивший сотни сложных успешных боевых вылетов, но и надежный, верный друг, на которого можно положиться в любой ситуации. В 1944 году в Белоруссии Маслова тяжело ранило. В госпитале ему ампутировали ногу, но уже через несколько месяцев он появился в полку, с протезом на ноге, и стал требовать, чтобы ему разрешили летать. Комиссия проверила его технику пилотирования, и когда все убедились, что летных качеств он не потерял, Маслова допустили к полетам. С протезом он летал так же отлично, также мужественно, как и раньше, справляясь с любым заданием.
Но если вернуться к вашему вопросу о начальном этапе боевых действий полка, то я хочу рассказать об одном из вылетов в феврале 1942 года. Западный фронт. Получен приказ доставить боеприпасы группе генерала Ефремова. Задача не из легких, как говорится — со многими неизвестными. Где-то в лесах под Вязьмой было подобрано место для посадки самолетов. Где точно — неизвестно, указали только примерный район, самолеты там еще не садились, и насколько площадка пригодна для приема авиации — сказать никто не мог. Ее предстояло отыскать по условным сигналам костров. Непосредственной связи с окруженными у нас не было, следовательно, уточнить специальные, волновавшие нас, авиаторов, вопросы было невозможно. А вопросов накопилось много: направление и сила ветра, подходы на посадку, качество грунта, возможные препятствия и неровности на взлете и посадке, длина взлетной полосы, сигналы ухода на второй круг и так далее… Но приказ — дело святое. Проложили маршрут по карте, произвели штурманские расчеты. Перед наступлением темноты с интервалом в две минуты самолеты поочередно оторвались от снежного поля и ушли на запад к цели. Стояла тихая безлунная ночь. Без особого труда мы нашли посадочные костры. Осмотрелись по сторонам, вглядевшись в контуры площадки, чтобы определить направление посадки. Но что это?! Примерно в 3–5 километрах — еще одна группа костров, таких же по конфигурации! Стало ясно, что нас ждет немецкая ловушка! Но какие костры — наши?
Экипаж у самолета перед вылетом.Никто не знал, куда садиться. К району подходили самолеты двух полков, летая от одних костров к другим, экипажи пытались тщетно прояснить ситуацию. Был предусмотрен еще дополнительный сигнал ракетами, но с двух площадок взлетел идентичный, обусловленный в приказе, набор ракет! Снизились до бреющего полета, но в темноте нельзя определить что-то по фигурам людей. В бесплодных попытках найти своих прошло 15–20 минут. В воздухе скопилось уже столько самолетов, что возникла реальная угроза столкновения. Что делать?! Неужели возвращаться, не выполнив задания?
Вдруг кто-то из наших, просигналив огнями АНО (аэронавигационные огни на крыльях и хвостовом оперении), сделал разворот и начал заходить на посадку. Экипаж решил рискнуть. Это было спасение для всех. Севший определит сразу, кто внизу. Но какой ценой? Вдруг внизу немцы? Самолет приземлился и с включенным мотором остановился на краю площадки. К самолету приблизились фигуры людей. Кто они? Самолет разворачивается, газует, пытаясь взлететь, но лыжи застревают в глубоком снегу, и набрать скорость не удается. Потом — трассирующая очередь из турельного пулемета и многочисленные автоматные трассы в ответ. Под нами, на земле, завязалась неравная схватка двух мужественных летчиков с группой немецких солдат. Мы не могли существенно помочь нашим героям. Бомбовой нагрузки в ту ночь мы не несли, все были под завязку нагружены боеприпасами и продовольствием. Кто-то из наших, снизившись, начал поливать немцев пулеметным огнем, остальные пошли на посадку к своим, ожидавшим на другой площадке. Вскоре севший к немцам самолет загорелся, но его пулемет еще некоторое время отвечал на вражеский огонь. Экипаж погиб, пожертвовав собой, чтобы подарить остальным жизнь и обеспечить им выполнение боевого задания. Возратившись в полк, мы узнали имена погибших летчиков. Это были младший лейтенант Яков Феклин и лейтенант Лобачев… Вечная им память!..
— В мае этого года встречался с летчиком Борисом Рапопортом, воевавшим, как и вы, на По-2. Он очень подробно рассказал о технических характеристиках этого самолета, особенностях его применения. Хотелось ли бы вам что-то добавить к рассказанному летчиком Рапопортом?
— В первую очередь спасибо вам, что нашли Бориса. После войны мы вместе учились в Военно-воздушной академии, и я рад, что мой товарищжив и здоров, и сейчас жду встречи с ним.
По поводу его рассказа о применении По-2 в боевых условиях и о технических особенностях самолета мне добавить, по большому счету, нечего. Его рассказ полный и дает всю нужную информацию. Об этом можно говорить часами, но… Повторяться не буду.
Те же 30 самолетов в полку, та же организация боевых вылетов. Тактика была одна у всех. Но в остальных аспектах боевой деятельности в каждой части были свои особенности. У нас, например, не выбивали керном штурманские номера на стабилизаторах бомб. Если кто по своим отбомбился, определяли другим путем. Позже расскажу об этом поподробнее.
