Газета День Литературы - Газета День Литературы # 110 (2005 10)
Светофор из лужи пьёт
И мигает жёлтым глазом.
Прочь! Пускай теперь, зараза,
Без меня баклуши бьёт.
Предрассветный полумрак
Мной ничуть не потревожен.
Стал с людьми я осторожен —
Сочиняю для собак.
Не обманут, не солгут
Кобели, щенята, суки…
Как стихи, бегут, бегут,
Чтоб лизнуть чужие руки.
***
Я просыпаюсь. Мой костёр погас.
Лишь уголёк в золе едва мерцает.
Звезда, сгорая в небе, созерцает
Меня и этот мир в последний раз.
Трава в росе. Выходит из тумана
Осина и чуть слышно шелестит.
Повремени… Прошу… Еще так рано….
Еще дорожка лунная блестит.
Еще волна песок не разбудила,
И чайка не расправила крыло,
И тайну мне ромашка не открыла,
И воду не тревожило весло.
Еще чуть-чуть… Настраивают скрипки
Кузнечики… К травиночке-струне
Прильнула нотка маленькой улитки…
А я ее не слышу в тишине.
Еще мгновенье… И среди ветвей
Защелкает, раскатится, зальется,
Вступая из-за такта, соловей,
За ним другой… И рассмеётся солнце!
О, утро, несравненный музыкант!
Как можешь ты рождать такие звуки!
В отчаянье заламываю руки…
Вот мне бы на секунду твой талант!
***
Я всякого в стихах наговорил,
Пренебрегая сводом строгих правил,
Не золотил строку, не серебрил,
И вряд ли уважать себя заставил.
А жизнь идёт. Залаял рыжий пёс.
Вбежал сынишка. Притащил котёнка.
И со слезой, взволнованно и звонко
Вдруг выдохнул: "Достал из-под колёс…"
"Четвёртый кот! Ведь я же запретил!"
А сын, прижав к груди живой комочек,
Глядит в глаза… (Запомнил восемь строчек,
Что я любимой кошке посвятил.)
Как хорошо, что сын мой дорожит
Комочком грязной шерсти… Не напрасно
Я жизнь люблю неистово и страстно,
Не ставя ни во что уменье жить.
В окно стучат ночные мотыльки.
Творит луна приливы и отливы.
Котёнок спит, а рядом спит счастливый
Поэт, не написавший ни строки.
***
Скоро утро. Тоска ножевая.
В подворотни загнав тишину,
На пустой остановке трамвая
Сука песню поёт про луну.
Вдохновенно поёт, с переливом,
Замечательно сука поёт.
Никогда шансонеткам сопливым
До таких не подняться высот.
Этот вой, ни на что не похожий,
Этот гимн одинокой луне
Пробегает волною по коже,
Прилипает рубашкой к спине.
Пой, бездомная, пой, горевая,
Под берёзою пой, под сосной,
На пустой остановке трамвая,
Где любовь разминулась со мной.
Лунный свет я за пазуху прячу,
Чтоб его не спалила заря.
Плачет сука, и я с нею плачу,
Ненавидя и благодаря.
***
Стало страшно читать и писать,
К нелюбови людской прикасаться —
Потерявший желанье спасать,
Обретает желанье спасаться.
Спит дочурка, спит маленький сын.
Ночь звезду за звездой зажигает.
Разжигаю стихами камин.
Мне жена помогает.
***
Империя не может умереть!
Я знаю, что душа не умирает...
Империя — от края и до края —
Живет и усеченная на треть.
Оплаканы и воля, и покой,
И счастье непокорного народа.
Моя печаль — совсем иного рода,
Она созвучна с пушкинской строкой.
Пусть звякнет цепь, пусть снова свистнет плеть
Над тем, кто воспротивится природе...
Имперский дух неистребим в народе,
Империя не может умереть!
***
Петь не умеешь — вой.
Выть не сумел — молчи.
Не прорастай травой,
Падай звездой в ночи.
Не уходи в запой.
Не проклинай страну.
Пренебрегай толпой.
Не возноси жену.
Помни, что твой кумир —
СЛОВО, но не словцо...
И удивленный мир
Плюнет тебе в лицо.
***
По черному — белым, по красному — черным
Рисует мой сын. Содрогнулась душа.
За все, что мне раньше казалось бесспорным,
Сегодня не отдал бы я ни гроша.
Усилием воли себя возвращаю
Туда, где стоял на песке босиком,
И жизнь прожитую в песок превращаю,
И рваный башмак наполняю песком...
И все, что случилось, становится ясным:
Никто, никому, никогда и нигде…
По белому — черным, по черному — красным...
Услышь мя, Идущий ко мне по воде!
Борис Орлов “СОТНЯ МОНАХОВ С МЕЧАМИ В ПЕРВОЙ ШЕРЕНГЕ СТОИТ...”
***
Конец походу — рюмки всклень полны.
В квартирах наших — жены, а не вдовы:
Вернулись все — ни мертвых, ни больных!
И флаг трепещет, и скрипят, швартовы.
Зачеркивали дни в календаре —
И жизнь быстрей летела, чем в романе.
Нас берегла любовь — на корабле
Кружились тени из воспоминаний.
Святое дело — выпить двести грамм,
Приправив парой боцманских историй.
Мы пили за любовь, за милых дам.
И только после — тост: "За тех, кто в море!"
ПАМЯТИ РУССКОГО ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II
Голодным — хлеб и русский квас,
Бездомным отворите двери.
В Нагорной проповеди нас
Христос учил любви и вере.
Над Иорданом день погас,
Как над Мологой и Тунгуской.
Христос был рус, голубоглаз,
Он — добр и справедлив.
Он — русский…
Восходит русская звезда,
На небосклон в преддверьи чуда.
Но в кресло слева от Христа
Всегда стремится сесть Иуда.
Наш путь — к духовной чистоте,
С него не уведут химеры...
Мы под крестом и на кресте
Не отрекаемся от веры!
***
Юрию Шестакову
Битва за веру. Ручьями
Льется кровь... Шепот молитв.
Сотня монахов с мечами
В первой шеренге стоит.
Крепче и камня, и стали
Вера... Я верой клянусь!
Черною сотней назвали
Тех, кто сражался за Русь.
В битвах не ведали страха.
Вижу сквозь отзвуки гроз
Черные рясы монахов —
Смотрит с хоругвий Христос.
...В наших каютах и кельях
Молится Родина-мать.
В рясах и флотских шинелях
