Федор Достоевский - Письма (1832)
(2) так в подлиннике
(3) было: без него
34. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
22 декабря 1841. Петербург
22 декабря.
Ты пишешь мне, бесценный друг мой, о горести, защемившей сердце твое, о твоем бедствии, пишешь, что ты в отчаянии, мой любезный, (1) милый брат! Но посуди же сам о тоске моей, об моей горести, когда я узнал всё это. Мне стало грустно, очень грустно: это было невыносимо. Ты приближаешься к той минуте жизни, когда расцветают все надежды наши и желания наши; когда счастие прививается к сердцу, и сердце полно блаженством; и что же? Минуты эти осквернены, потемнены горестию, трудом и заботами.
- Милый, милый мой! Если бы ты знал, как я счастлив, что могу хоть чем-нибудь помочь тебе. С каким наслажденьем посылаю я эту безделку, которая хоть сколько-нибудь может восстановить покой твой; этого мало - я знаю это. Но что же делать, если более - брат - клянусь, не могу! Сам посуди. Если бы я был один, то я бы для тебя, дорогой мой, остался бы без необходимого; но у меня на руках брат; а писать скоро в Москву - бог знает, что они подумают! Итак, посылаю эту безделицу. Но боже мой. Как же несправедлив ты, мой милый бесценный друг, когда пишешь подобные слова - взаймы - заплачу. Не совестно ли, не грешно ли, и между братьями! Друг мой, друг мой, неужели ты не знаешь меня. Не этим могу я для тебя пожертвовать!! Нет! ты был не в духе, и я это тебе прощаю.
Когда свадьба! Желаю тебе счастия и жду длинных писем. Я же даже и теперь не в состоянии написать тебе порядочного. Веришь ли, я к тебе пишу в 3 часа утра, а прошлую ночь и совсем не ложился спать. Экзамены и занятия страшные. Всё спрашивают - и репутации потерять не хочется, - вот и зубришь, "с отвращением" - а зубришь.
Чрезвычайно много виноват перед твоей дорогой невестой - моей сестрицею, милой, бесценной, как и ты, но извини меня, добрый друг мой, непонятного характером. Неужели так мало ко мне родственного доверия или уже обо мне составлено чудовищное понятие - неучтивости, невежливости, неприязни, наконец, всех пороков, чтобы быть так против меня предубежденной, не верить моим уверениям в совершенном отсутствии времени и сердиться за молчание; но я этого не заслужил - по чести нет. Извиняюсь пред нею нижайше, прошу ее снисхождения и, наконец, совершенного прощения и отпущения во грехах мне окаянному. Лестно было бы мне называться братом ее, добрым, искренно любящим, но что же делать? Но всегда льщу и буду льстить себя надеждою, что наконец достигну этого.
Об себе в письме этом не пишу ничего. Не могу, некогда - до другого времени. Андрюша болен; я расстроен чрезвычайно. Какие ужасные хлопоты с ним. Вот еще беда. Его приготовление и его житье у меня вольного, одинокого, независимого, это для меня нестерпимо. Ничем нельзя ни заняться, ни развлечься - понимаешь. Притом у него такой странный и пустой характер, что это отвлечет от него всякого; я сильно раскаиваюсь в моем глупом плане, приютивши его. - Прощай, бесценный мой! Счастие да будет с тобой.
Твой Достоевский.
Посылаю тебе 150 рублей. (Это для верности).
(1) вместо: мой любезный - было: бесценный
1842
35. A. M. ДОСТОЕВСКОМУ
Декабрь 1842. Петербург
Брат! Если ты получил деньги, то ради бога пришли мне рублей 5 или хоть целковый. У меня уж 3 дня нет дров, а я сижу без копейки. На неделе получаю 200 руб. (я занимаю) наверное, то тебе всё отдам. Если ты еще не получил, то пришли мне записку к Кривопишину; Егор снесет ее. А я тебе перешлю сейчас же.
Достоевский.
На обороте: Г-ну Достоевскому.
1843
36. A. M. ДОСТОЕВСКОМУ
Январь 1843. Петербург
Удалось ли тебе взять что-нибудь у Притвица, брат? Если удалось, то пришли. У меня ничего нет. Да напиши, когда придешь, и если теперь не пришлешь, то непременно принеси. Ради бога. Хоть сходи на квартиру к Притвицу. Пожалуй<ста>.
Твой брат Ф. Достоевский.
37. А. М. ДОСТОЕВСКОМУ
Январь - начало февраля 1843. Петербург
Писал ты мне, люб<езный> брат, что не можешь достать денег ранее масленицы. Но вот что я придумал: с этим письмом я шлю тебе другое, в котором прошу у тебя взаймы 50 руб. Ты его и покажи сейчас генералу и попроси, чтоб тотчас же выдал тебе немедленно деньги, чтобы отправить сейчас с Егором. Разумеется, скажи ему, что ты мне дал честное слово и что твое желание мне помочь. Ради самого бога, любезнейший, не откажи; а я только лишь получу от брата взаймы же, расплачусь с тобою; без денег сидеть не будешь. Из 50 руб. возьми себе, что нужно. А на масленице, честное слово, всё отдам, тебе же теперь не нужны деньги, а у меня, поверить не можешь, какая страшная, ужасная нужда.
Помоги мне, пожалуйста.
Твой Достоевский.
Р. S. Если к масленице не будет денег у меня, то я возьму вперед из жалованья и тебе отдам.
На обороте: Андрею Михайловичу Достоевскому.
38. П. А. КАРЕПИНУ
Конец декабря 1843. Петербург
Милостивый государь, любезнейший брат, Петр Андреевич!
Прежде всего позвольте пожелать Вам благополучной встречи Нового года, и хотя обычай предков наших желать при сем нового счастья нашли почтенные потомки избитым и устарелым, а я все-таки пожелаю Вам при моем поздравлении от всей души продолжения счастия старого, если оно было по Вашим желаниям, и нового по житейскому обычаю желать более и более. Счастие Ваше, разумеется, неразлучно с счастием сестрицы - супруги Вашей, и милых малюток Ваших. Да будет же и их счастие упрочено на всю жизнь - пусть принесет он в семейство Ваше сладостную, светлую гармонию блаженства.
Благодарю за посылку, хотя очень, очень позднюю. Я был уже должен столько же и отдал всё присланное тотчас до копейки. Сам остался ни с чем. Совершенно вверяюсь расчету Вашему на вспоможение остальное за нынешний год; но все-таки, если бы Вы прислали мне теперь же, на днях рублей 150, мои обстоятельства надолго бы упрочились. Теперешнее требование мое объясняется нуждами, изложенными в прошлом письме моем; причем потщусь просить извинения за несколько неосторожных слов - вырванных из души нуждою и необходимостью.
В ожидании ответа Вашего с глубочайшим почтением и преданностью позвольте пребыть, любезнейший братец, Вас любящим родственником
Ф. Достоевский.
39. В. М. КАРЕПИНОЙ
Конец декабря 1843. Петербург
Милая сестрица! давным-давно уже не писал я ничего тебе; винюсь душевно, но видишь ли, я избалован твоею добротою и расположением ко мне и потому всегда надеюсь на прощение. Со мною нужно быть строже и злопамятнее - два качества, совершенно противные твоему доброму, любящему сердцу. Желаю тебе счастия большего и большего, добренькая сестрица. Желаю счастия и здоровья и малюткам твоим. Пусть вырастут тебе на радость и утеху. Искреннее желание мое прими, а за видимую холодность (молчание) не сердись.
Каюсь перед тобою! Но ведь ты простишь, я это знаю.
Прощай, милая Варенька. Поцелуй наших малюток Сашу, Верочку и Колю.
Тебя любящий брат Ф. Достоевский.
40. M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
31 декабря 1843. Петербург
31 декабря 1843 года.
Мы весьма давно не писали друг другу, любезный брат, и поверь мне, что обоим нам это не делает чести. Ты тяжел на подъем, любезнейший... Но так как дело сделано, то ничего не остается, как схватить за хвост будущность, а тебе пожелать счастья на Новый год, да еще малютку. Ежели будет у тебя дочка, то назови Марией.
Эмилии Федоровне свидетельствую нижайшее почтение мое, желаю при сем Нового года, с которым тут же и поздравляю. Желаю ей наиболее здоровья, а Федю целую и желаю ему выучиться ходить.
Теперь, милейший мой, поговорим о делах. Хотя Карепин и прислал мне 500, но следуя прежней системе, которой невозможно не следовать, имея долги в доме, я опять с 200 руб. сереб<ром> долгу. Из долгов как-нибудь нужно выбраться. Под сидяч камень вода не потечет. - Судьба благословила меня идеею, предприятием, назови, как хочешь. Так как оно выгодно донельзя, то спешу тебе сделать предложение участвовать в трудах, риске и выгодах. Вот в чем сила.
2 года тому назад на русском языке появился перевод /2 первой книжки "Матильда" (Eug. Sue), то есть 1/16-я доля романа. С тех пор не являлось ничего. Между тем внимание публики было разожжено; из одной провинции прислали 500 требований и запросов о скором продолжении "Матильды".
Но продолжения не было. Серчевский, переводчик ее, бестолковый спекулянт, не имел ни денег, ни перевода, ни времени. Так шли дела 1 1/2 года. Около святой недели некто Черноглазов купил за 2000 р. асс<игнациями> у Серчевского право продолжать перевод "Матильды" и уже переведенную 1-ю часть. Купивши, он нанял переводчика, который перевел ему всю "Матильду" за 1600 руб. Черноглазов получил перевод, отложил его к сторонке, не имея ни гроша не только издать на свой счет, но даже заплатить за перевод. "Матильда" канула в вечность.
