Лев Безыменский - Человек за спиной Гитлера
Роль Бормана в создании и осуществлении колонизаторских планов на Востоке неоспорима, и мой собеседник д-р Кёппен даже позволил себе (по его собственному признанию, преувеличенную) формулировку: не кто иной, как Борман виновен в том, что Германия проиграла войну на Востоке. Своим преувеличением мой собеседник хотел подчеркнуть одну мысль, которую мне неоднократно приходилось слышать из уст ряда деятелей рейха (особенно бывших сотрудников министерства Розенберга): все пошло бы иначе, если бы Гитлер слушал не Бормана и Коха, а Розенберга.
Но существовали ли в действительности две антагонистические концепции политики на восточных тер риториях? Так ли далеко расходились Розенберг и Борман?
О том, что в верхушке рейха шла непрерывная, изнурительная междоусобная и межведомственная борьба, — об этом спорить не приходится. Архивы свидетельствуют о ней, причем порой приходится поражаться тому, сколько энергии тот же Борман или тот же Розенберг вкладывали в защиту своих ведомственных и личных позиций. Но это, так сказать, форма существования рейха. А содержание?
Наиболее важное различие, которое хотят видеть между концепциями Розенберга и Гитлера (Бормана), сводится к тому, что первый якобы хотел создать на территории СССР отдельные государственные образования, а Гитлер в сем отказал; далее Розенберг хотел привлечь к этому процессу население, а Гитлер и Борман категорически ему воспротивились. Однажды они даже напомнили Розенбергу о его концепции. (Это было в 1943 году.) На эти напоминания и упреки Розенберг ответил:
— Народы Востока потеряли право на собственное политическое формирование, потому что они с момента начала войны не пошли навстречу нам своими революционными действиями…
Вот он, сторонник «государственности» Розенберг! Для него «право на собственное политическое формирование» было не целью, а методом, а когда метод оказался негодным, он был без сожалений отброшен.
Действительно, в своих первых набросках оккупационной политики Розенберг говорил о возможности создания каких-то государственных образований на территории СССР. Но каких? Так, 20.4.41 года он прямо говорил о России как «объекте немецкой мировой политики». Своей целью он считал «ослабление России» путем «полной ликвидации государственного аппарата». «Остатки русского государства» должны были быть «оттеснены далеко от немецких границ». Вот его слова: «В нашу обязанность не входит кормить русский народ. Это жестокая необходимость, которая стоит вне пределов чувств».
Чем эти формулы уступают формулам Бормана? Ничем. Да, собственно говоря, и сам Гитлер говорил о создании «республик без сталинского духа». Те же «государства», о которых рассуждал Розенберг в начале войны, скорее были административными комплексами (Великороссия, Белоруссия, Украина, Крым, Прибалтика, Кавказ, Туркестан). Когда же война началась, то и самому слепому из оккупационных генералов было ясно, что о каком-либо привлечении советского населения к осуществлению целей Гитлера и речи быть не может. Вспомним бормановский протокол совещания от 16 июля 1941 года, который лег в основу официального курса министерства Розенберга (оно ведь и было основано на следующий день после совещания): там идет речь о рейхскомиссариатах и более ни о чем…
Конечно, в «тонкостях» могли быть расхождения. Если взять, к примеру, Украину, то Розенберг, базируясь на своих старых связях с украинской националистической эмиграцией (и на ее иллюзиях), считал, что ему на Украине удастся создать более значительный слой коллаборационистов. Ему вторили деятели абвера, которые имели в запасе своих собственных «украинских гетманов». Как известно, последние даже пытались при захвате немцами Львова в 1941 году установить там власть некоего «украинского правительства», однако этот эксперимент был немедля отменен — кстати, не без участия органов министерства Розенберга.
Любопытен такой штрих: в 1944 году, когда оккупанты уже были изгнаны с Украины, в «безработном» министерстве Розенберга стали составлять планы на случай того, ежели вермахт снова вернется в Киев и Донбасс. Например, бывший генеральный комиссар Киева Магуниа рекомендовал «политику железного кулака в бархатной перчатке». А заведующий отделом имперского комиссариата Украины Лабе выступил с широковещательной программой «европеизации Украины» (!). По его мнению, Германия «на основе своей превосходящей демографической, военной и экономической силы представляет единственную руководящую силу в Европе», а каждый народ должен получить в этой новой Европе позицию, соответствующую его «зрелости, доброй воле и производительности». Однако это великодушное предложение автор сразу ограничивал: «Есть народы, которые неспособны находиться под определенным руководством. Ими необходимо владычествовать»… Подобное место он и отводил Украине, которая должна была быть «настолько сильно занята полицией и войсками, дабы было навсегда покончено с партизанским движением». Сама Украина должна стать «единой политической и экономической областью, т. е. не делиться на тыловые районы отдельных групп армий или на разные рейхскомиссариаты». По мысли Лабса, должны быть созданы некие органы самоуправления, обладающие «некоторой самостоятельностью». Как видно, чиновники «восточного министерства» научились немногому!
Все построения, имеющие целью сконструировать мнимую «проукраинскую политику» Розенберга, следует расценивать в свете ряда фактов, которые касаются окончательных целей немецких оккупационных властей на Востоке. Ведь в конце концов важны не средства (железный кулак, бархатная перчатка, университет в Киеве, виселицы в Умани), а цель. Целью же было уничтожение славянства как такового и заселение освобожденного жизненного пространства. Как относилось к этому плану министерство Розенберга?
Этими вопросами там ведал д-р Эрхард Ветцель, человек, воспитанный отнюдь не Борманом. Один из деятелей «восточного министерства» в беседе со мной назвал Ветцеля «фантастом». Мне показалось это преувеличением, а когда я познакомился с некоторыми документами, то увидел, что г-н Ветцель был человеком вполне реальных дел.
Еще в ноябре 1939 года, будучи руководителем главного консультационного отдела Расово-политическо-го ведомства НСДАП, он составил совместно с д-ром Г.Хехтом меморандум под заголовком: «Вопрос обращения с населением бывших польских земель с расово-политической точки зрения». Там есть раздел о заселении этих земель, в котором читаем следующее: немецкое население должно получить «естественное и господствующее положение» — особенно в городах, в селе же должны быть созданы зоны военных поселений. «Дворы этих зон должны… давать их владельцам политическое и экономическое чувство немецкого господства». Земля не должна принадлежать полякам — даже ассимилированным, а в принципе польское население следует «вывезти». Ветцель и Хехт прикинули, что переселению подлежит около 150 000 человек.
Свои воззрения на политику поселений д-р Ветцель тогда излагал теоретически — Польша только-только была захвачена. Зато впоследствии он имел возможность заниматься практикой. Так, он принимал участие в совещаниях у палача евреев Эйхмана. Он же 25 октября 1941 года писал рейхскомиссару «Остланда» Генриху Лозе о предложении создать душегубку при помощи выхлопных газов (идея сотрудника канцелярии Бормана Брака). Как явствует из одного документа, подписанного самим Розенбергом, Ветцель тесно сотрудничал как с Браком, так и с Эйхманом. Поэтому неудивительно, что ему пришлось участвовать в ряде совещаний по проблеме переселения немцев на «освобождаемые» восточные территории, что впоследствии стало объектом зловеще известного «Генерального плана Ост», выработка которого была сосредоточена в руках СС, в частности, Главного управления имперской безопасности и Ведомства по сохранению немецкой расы. Одно из таких совещаний состоялось 4 февраля 1942 года и разбирало частный вопрос — проблемы поселения и германизации в Прибалтике.
Документ этот любопытен по ряду обстоятельств. Во-первых, мы встречаем в нем кое-кого из знакомых. Например, того самого Лабса или д-ра Петера Клейста, который после войны выдавал себя за «друга советских народов», а 4 февраля 1942 года вполне хладнокровно обсуждал планы, в которых советские люди должны были играть роль — в лучшем случае! — подопытных кроликов. Далее, протокол дает нам прямое сопоставление точек зрения: представитель СС Шуберт откровенно заявлял, что «все расово-нежелательные должны быть эвакуированы на Восток» (читай — уничтожены в лагерях смерти и Западной Сибири), а чины министерства Розенберга (Клейст, Ветцель и др.) считали, что высылать надо, но «добровольно». (Так и записано: «нежелательные элементы должны быть отправлены в русские области по возможности добровольно».)
