Михаил Ходорковский - Человек с рублём
Для иностранца в Москве дикость плакаты «Магазин отличного обслуживания», «В нашем магазине месячник культурной торговли». Хозяин скорее простит продавца, упустившего вора, чем потерпит хама за прилавком. Если посетитель пришел в ресторан и официант заставил себя ждать, – клиент для этого ресторана потерян безвозвратно. Все правильно: там конкуренция, дефицит спроса. У нас – дефицит потребления при огромном спросе. Отсюда – все последствия, с точки зрения заморских гостей, просто дикие.
КОМПАС – ЧЕКОВАЯ КНИЖКА
Говоря об этих, в общем-то, прописных истинах, мы вовсе не собираемся слагать еще один гимн ТОМУ образу жизни. Раз мы в догоняющих, не грех и поучиться.
Сколько бы самых ядовитых стрел ни выпускали в ТО общество, оно гораздо демократичнее, чем наше. У нас место человека определяет должность, там – чековая книжка. У тебя есть деньги – значит, ты имеешь право купить наше обслуживание. Ваше социальное происхождение, пост и все прочее – «постольку поскольку». Вы принц крови – о, это для нас хорошая реклама. Деньги делают деньги. Деньги тратятся для того, чтобы их зарабатывать. Самые большие труженики – самые богатые люди.
Максим Горький, когда-то задал одному из королей американской республики дурацкий вроде бы вопрос: «Зачем вам столько денег?». Лукавил. Уж он-то знал, что чем больше денег, тем больше потребностей. Во время скитаний по Руси (это в молодости) он довольствовался кулаком под головой, своя комната показалась раем. Потом стало тесно и в квартире, тесно и на этаже, в вилле, в которой, кстати сказать, до революции жил магнат Рябушинский, один из самых богатых людей в России. Алексей Пешков побывал в босяках, а Максим Горький – из самых состоятельных писателей мира.
ЮРОДСТВО ПО СПЕЦЗАКАЗУ
Горький был очень даже не прост. По Руси ходил с посохом, а в поездки по стране Советов отправлялся с сотней окружающих. Бывал сыт сухой корочкой, а за обеденный стол в его особняке рассаживались по пятнадцать-двадцать, а то и поболе ртов. В бессребрениках никогда не ходил, с издателями торговался за каждую строчку, а с миллионером вдруг заюродствовал: «Куда вам столько денег?» Юродство это, о чем речь впереди, было социально заказанным.
И Горький тратил деньги, чтобы зарабатывать. Гости требовались ему не для пиетета, а как носители информации, препарировал их он безжалостно, черпая сюжетные линии, канву и детали. Застолье было работой, гости, не подозревая о том, самоокупались. В Горьком не было ничего от Диогена, он прекрасно понимал, что дорога в шалаш ему заказана, убыточна.
Миллионер и шалаш – не стыкуются: нерентабельно, разорительно. Реноме любой фирмы надлежит держать на должной высоте. Миллионер в отрепьях – исключение, подтверждающее правило.
ДЕТСКИЕ БОЛЕЗНИ БУНТАРСТВА
Менатеповцы из числа ветеранов с понятным смущением вспоминают о детских болезнях бунтарства. На работу ходили кто в чем горазд – не бизнесмены, а сборище рокеров: джинсы, кожаные курточки, цветастые рубахи, косынки на шее, крутые прически. Мы вызывали шокинг в чиновном мире, нам это импонировало: ах, какие мы смелые, независимые и рррррррррррреволюционные, какой вызов бросаем касте беловоротничковых! Дань этой, назовем ее так, моде отдал даже один из нас, Ходорковский: тоже щеголял в джинсах, этакий рубаха-парень, а не глава солидной фирмы. Едва мы поняли, что такой стиль одежды и поведения нам невыгоден, что нас просто-напросто не воспринимают всерьез, мы вмиг поумнели и, как водится, стали консервативнее самых завзятых консерваторов, в приказном порядке насаждаем беловоротничковость.
Строгий костюм диктует свою манеру поведения, исключает расхристанность, проявления партизанщины. Наш посетитель-клиент попадает в офис, окунается в деловую атмосферу, где все, вплоть до интерьера, настраивает на деловой лад. Наши сотрудницы знают: элегантность, деловитость – вот требования к их одежде. Следите за модой, это необходимо, но не путайте рабочий кабинет с демонстрационным залом дома моделей, с выставкой светских туалетов. За отступления от этих незыблемых правил – санкции, весьма весомые.
НЕ ДАЕТ НАМ ПОКОЯ ОПЫТ ПРОШЛОГО
Петровская табель о рангах была изобретением не бюрократическим, а стимулирующим. Директор гимназии имел чин четвертого класса – действительный статский советник – был в ранге генерала! И купеческие гильдии были введены как стимул дороги к богатству.
БАРТЕР ПО-СОЦИАЛИСТИЧЕСКИ
Чинопочитание на Руси в крови: должность ассоциировалась с богатством. А в эпоху тотального дефицита должность стала магическим Сезамом в дверь доставанья, откуда все выбрасывалось. Человек «при должности» ведал распределением – источником благосостояния. Тем он и кормился. Возникла противоестественная связь: сфера обслуживания – для сферы обслуживания, бартер по-социалистически. Возможность достать билеты на модный спектакль давала другую возможность – достать банку селедки. Подписка на Конан Дойля – зарубежный круиз, дефицитное лекарство – путевка в спецсанаторий, шило на мыло, мыло на шило, менялась услуга на услугу. Умные проститутки брали плату тоже услугой.
КОЛБАСА ЗА АВИАБИЛЕТ
Кто не имел доступа к механизму доставания, расплачивался в многократном размере. Тарифы услуг четко продумывались, банка черной икры была эквивалентна билету в Большой театр, кило сырокопченой колбасы – билету на авиарейс в Сочи в разгар сезона. Чем сильнее падало производство, тем прибыльнее становилась должность, тем больше стоила подпись сановного лица. Дефицит привел к вселенскому должностному разврату, возобладал принцип «Ты – мне, я – тебе».
СТЫДЛИВАЯ ФЕМИДА
Все шло в соответствии с нормами римского права: «Делаю, чтобы ты сделал!» Советская Фемида от бессилия стыдливо прятала глаза под повязкой. Разрубить этот гордиев узел в состоянии только рынок, открывающий путь к богатству для всех, значит, и к равенству, самому настоящему равенству. Не к диктату потребителю, а к диктату потребителя, который – он и только он! – заказывает музыку. «Эк хватили! – воскликнет недоверчивый читатель. – Рынок приводит к социальному расслоению, у кого-то будет пусто, у кого-то густо, это что же за демократия получается?!»
Самая натуральная: равенство старта, дальше – кто на что способен, пенять – только на себя, особенно если до этого жил по принципу: «Пей, гуляй – однова живем!» Забег длится бесконечно, вперед уходят самые подготовленные, как правило, они и отрываются все дальше и дальше.
НА СТАРТ ВЫВОДЯТ ДЕНЬГИ
Что обеспечивает надлежащую стартовую подготовку? Деньги, среда. Это можно проследить на примере двух известных кинорежиссеров и артистов – Никиты Михалкова и Василия Шукшина. Первый рос в семье элитной, самые известные деятели театра, кино, музыки, художники были для него просто «Рина», «дядя», «тетя», его художественный вкус оттачивался с малых лет.
Шукшин ринулся в искусство в зрелом возрасте, топтал полы ВГИКа кирзовыми армейскими сапогами, был посмешищем в глазах снобов (анекдоты о нем передаются из поколения в поколение студентов киноинститута): не знал, например, кто такой Джером Джером, что написал. К уровню познаний Михалкова-первокурсника Шукшин продрался с десятилетним опозданием. Среда, семья помогли Никите Михалкову самоопределиться предельно рано. Шукшин всю творческую жизнь ликвидировал пробелы в образовании, потому и сгорел преждевременно: нагрузка оказалась непосильной. То, что Шукшин добывал сам, Никита Михалков получал бесплатно, как воздух.
Говорится это отнюдь не в укор дорогому Никите Сергеевичу: семья, обеспеченность, богатство отца, многолауреата Сталинской и других премий; мать, урожденная Кончаловская, родство с Суриковым – сэкономили ему много лет.
Вот что дает детям богатство отцов: гигантскую экономию во времени, возможность гораздо раньше самоопределиться. Траты на это окупаются стократно.
ТЕМП, ТЕМП, ТЕМП
Нам, лично нам, грех жаловаться на своих родителей, они дали нам все, что могли и смогли. Помыслим сослагательно: как бы они нас воспитывали, будь их имущественное положение хотя бы равно нашему, и будь в стране нынешняя общественно-политическая ситуация?
Мы бы не ходили в ширпотребовский детский сад, где воспитателям не до нас: на девчушку и нянечку – тридцать трехлеток, которых на прогулку надо собирать час, раздеть – час, накормить, спать уломать – нагрузка немыслимая. Они падали от усталости.
Главная забота – чтобы дети не простудились, до пополнения интеллектуального багажа дело нередко не доходило. Значит, мы бы пошли в частный пансион или как там угодно, где максимум пять детишек на воспитательницу. И школа – частная, та, которая устраивает родителей, а не та, что «положена по микрорайону». И наставников выбираем по конкурсу, чтоб шло ученье с увлеченьем, чтоб не было вызовов в школу к директору или завучу.
