Валерий Шамбаров - День народного единства. Преодоление смуты
Оборону на севере держал талантливый генерал У Саньгуй со значительными силами. Спохватившись, повстанческий диктатор Ли Цзичэн обратился к нему с заманчивыми посулами и увещеваниями, но тот предпочел перейти к маньчжурам, открыл дорогу на Пекин и сам присоединился к Абахаю. И точно так же, как минские солдаты перебегали к мятежникам, теперь они начали массами перебегать к наступающим. Армия, которую выставил Ли Цзычэн против объединенного маньчжурско-китайского войска, была разгромлена подчистую. Диктатор напоследок поспешно принял титул императора — и сбежал. В Пекин вступили маньчжуры. И провозгласили империю Цин. А первым императором был объявлен малолетний князь Шунчьжи (Шицзу), племянник Абахая, который стал при нем регентом. У Саньгуй с войском отправился на запад преследовать повстанцев, догнал их, Ли Цзычэн был окончательно разбит и погиб.
Да, так вот гибнут могущественные империи. Они сокрушаются отнюдь не бесчисленными полчищами завоевателей, а сгнивают и разрушаются изнутри. После чего захватчикам остается лишь прийти «на готовое». Так и германцы разгромили Рим, и горстка крестоносцев — Византию, и несколько десятков тысяч монголов — Среднюю Азию и Русь, и испанцы — американские империи, и португальцы — державы в регионе Индийского океана. А малочисленные маньчжуры — империю Мин, многократно превосходившую их по численности населения, культуре и военному потенциалу. Правда, до полного завоевания Китая им потребуется еще 20 лет, еще сохраняли независимость обширные центральные и южные провинции с множеством городов, войсками, флотами. Но единства среди китайцев не было. Часть районов контролировали повстанцы. В Нанкине знать решила восстановить династию Мин, провозгласив императором одного из князей. Тут же нашлись несколько других претендентов… И в таких условиях покорение страны становилось для маньчжуров лишь вопросом времени.
В Европе в это время шведская армия Торстенсона утюжила датчан, они запросили мира. Оксеншерна торжествовал, ему уже виделось, что проекты «Балтийской империи» претворяются в реальность… Однако важное событие произошло в самой Швеции. Достигнув 18 лет, на трон вступила королева Христина. А это была особа «еще та». Воспитывалась она без отца и матери, на попечении тетки, графини Пфальцской, получила великолепное по тем временам образование, а науку управления преподавал ей сам канцлер, ежедневно беседуя с ней о политике, международных и государственных делах. Но при всем при том девица росла себе на уме, была крайне грубой и развязной. Опеку Оксеншерны и его самого она возненавидела.
Политику она вообще считала делом нудным и, дорвавшись до власти, мечтала о «красивой жизни». Принялась устраивать балы, охоты. А когда канцлер вздумал поучать и поправлять ее, стала назло принимать решения, противоположные его советам. Осыпала милостями сомнительных фаворитов, выписывала ко двору знаменитых поэтов и музыкантов, привлекала на свою сторону дворян, раздаривая им земли. Двор разделился на две партии: «молодую», сторонников Христины, и «старую», сторонников Оксеншерны. Ну а когда королеве растолковали, что ее траты очень затруднительны для казны, и без того перегруженной военными расходами, она попросту решила… выйти из войны. Чтобы, по ее словам, «отдаться наукам и искусствам». А точнее — абы насолить канцлеру. И дала своим агентам полномочия заключить мир с Данией на любых условиях. «Старая» партия схватилась за головы: все плоды победы летели псу под хвост! Но «молодой» партии ловко подыграл Мазарини. Втерся с французским посредничеством и быстро все обстряпал. В 1645 г. был подписан Бремсебрукский мир с территориальными уступками, куда меньшими, чем могли ожидать датчане, — от них перешли к Швеции острова Эзель (Сааремаа) и Готланд.
Многие шведы были возмущены — дескать, «за что боролись»? На что Христине было начхать, и в Германии она тоже готова была пожертвовать всеми приобретениями. Но в этом случае Мазарини принял сторону «старой» партии. Королеве через кардинальских шпионов в ее окружении популярно объяснили, что при повторении глупости подданные ее свергнут, ее агентам на переговорах французские дипломаты принялись мешать. А за это Оксеншерне пришлось заключить новое соглашение с Парижем — Франция возобновляла финансирование, а шведы обязывались действовать по ее указаниям. Корпуса Горна, Баннера, Торстенсона перебрасывались в Германию и опять начали свои опустошительные рейды.
Антигабсбургская коалиция сразу получила перевес. При первых же шведских вторжениях отпали от императора и заключили перемирие со Стокгольмом Бранденбург и Саксония. Французы и голландцы постепенно, город за городом, заняли изрядную часть Испанских Нидерландов. Но, когда Мазарини послал Тюренна ударить по Баварии и вывести из игры эту союзницу императора, Мерси нанес наступающим тяжелое поражение. На выручку подоспел герцог Энгиенский, полководцы согласовали действия, и свежие силы атаковали баварцев в лоб, а Тюренн с конницей обошел их о тыла. Противника разбили, Мерси погиб, а его войска, оставшись без командующего, разбежались. Да только и победители понесли такие потери, что продолжать наступление не смогли. Война поехала по новому кругу…
А в Англии Ферфакс и Кромвель сформировали «армию нового образца» в 22 тыс. человек — идеологизированную, дисциплинированную, что сразу дало результаты. В июне 1645 г. роялистов разгромили при Нэйзби, захватили 5 тыс. пленных, всю артиллерию, обозы. Король с 2 тыс. «кавалеров» отступил, но «круглоголовые» теперь действовали активно, одержали победу в Лэнгпорте, заняли Бристоль. И тогда уж пуритане осмелели, покатились репрессии. Был принят «Билль о лишении прав» — задним числом под него подвели и казнили архиепископа Кентерберийского Лода и других противников. Пошла вакханалия «приватизации» олигархами-парламентариями конфискованных владений роялистов, церкви, короны. Другие европейские монархи помощи Карлу I не оказали — им было не до того. Он ушел на север и сдался шотландцам. Которые после переговоров с Лондоном выдали его парламенту. Точнее, продали — за 400 тыс. фунтов стерлингов.
Гражданская война стоила Англии 100 тыс. жизней. Причем численность армий была ничтожной, и подавляющее большинство жертв пришлось на мирных жителей — казненных, умерших от голода, лишений, эпидемий. А победа революции ни мира, ни благополучия стране не принесла. Углублялся дальнейший раскол общества, вражда между пресвитерианами, индепендентами, левеллерами, анабаптистами. И впереди у англичан были новые войны, новые потоки крови, крутая диктатура Кромвеля — после чего британцы со слезами радости будут приветствовать и усадят на трон нового короля.
Континентальная Европа в этот период тоже представляла невеселую картину. Войной были совершенно разорены север Испании, юг Голландии, Дания. Равнина между Маасом и Соммой, представляя собой поле постоянных боевых действий, вообще превратилась в пустыню, как и самая плодородная французская провинция Шампань, по которой туда-сюда передвигались войска. В остальных частях Франции народ был доведен до столь бедственного положения, что в 1644 г. Мазарини пришлось подавлять восстания в Марселе и Балансе, в 1645 г. — в Монпелье, а потом — в Клермон-Ферране, Анжере, Сен-Маре, Домфроне, Туле, Иссуаре, Манде, Гренобле, Тулузе…
Ну а в Германии, по оценкам различных специалистов, за 30 лет резни погибло от половины до 3/4 жителей. Та самая «германская нация», о «чистоте крови» которой вопили нацисты в XX в., фактически прекратила существование — и формировалась другая. Потому что заселять Германию стали те, кто ее население перебил: дезертиры, мародеры, «демобилизовавшиеся» наемники — французы, финны, швейцарцы, венгры, поляки, итальянцы, шотландцы, шведы. Оседали в мертвых деревнях, селились в уцелевших домах, отмеряли себе бесхозную землю, отлавливали разбежавшийся и одичавший скот. Находили себе недорезанных женщин. Или сходились с отставными проститутками и маркитантками, которым надоело таскаться с войсками и захотелось остепениться, пожить оседлым хозяйством…
На Колыму и Амур!
Английский ученый Дж. Бейкер писал о русских землепроходцах: «На долю этого безвестного воинства достались такие подвиги, которые навсегда останутся памятником его мужеству и предприимчивости и равного которому не совершил никакой другой европейский народ». Подметил он и другой аспект: «К концу целого столетия географических исследований русские выявили важнейшие географические черты Северной Азии… Достижения русских были значительны и если не носили строго научного характера, то по размаху и точности наблюдений выдерживают в свою пользу сравнение с работой французов в Северной Америке в ту же эпоху». Впрочем, стоит отметить, что «строго научного характера» в то время не носили географические исследования ни в одном государстве. Во главу угла везде ставились материальные интересы — поиски объектов для подчинения или грабежа, золота, пряностей и других ценностей.
